Трейс нахмурился:
— В лаборатории?
— Это что-то вроде теплицы с растениями и дорогим оборудованием, где он ставит свои научные опыты. Мы никогда туда не заходим. Даже чтобы сделать уборку. Тедди слышать об этом не хочет.
— Теодор занимается ботаникой, — подхватила Элламей. — Его специальность — мхи и лишайники. Он много времени проводит на природе.
— То есть бродит по лесу в поисках нужных экземпляров, а потом возвращается с ними в лабораторию, — пояснила Ида гостям. — Наш брат — выдающийся ученый. Он широко известен в своей области. Получает почту даже из таких далеких стран, как Россия и Китай… Тедди ведь не всегда жил с нами, — прибавила она.
Элламей Фрик пояснила:
— Сначала он, естественно, учился в университете, а затем путешествовал по всему миру. Он вернулся в «Маленькую Лощину» только в прошлом году.
— Хорошо иметь мужчину в доме, — сказала Ида. — И совсем не так хлопотно, как мы думали. — На поразительно гладком круглом лице заиграла простодушная улыбка. — Вот почему нам так приятно, что вы пришли к нам на чай, мистер Баллинджер. Нас не часто навещают джентльмены. Вы придете к нам снова?
— Мои планы на ближайшее будущее еще не вполне определились, — ответил Трейс без всякой задней мысли.
Мисс Элламей Фрик заметно побледнела. Казалось, что-то взволновало ее. Она одернула свое платье неопределенного горчично-желтого цвета с маленькими бледными цветочками спереди, поправила видавший виды берет, прикрывавший полуседые волосы, и, повернув голову, спросила, вдруг резко перейдя к другой теме:
— Какой торт вы предпочитаете к чаю, мистер Баллинджер?
Трейс заставил себя не сжимать ручку чашки слишком сильно, опасаясь, как бы тонкий фарфор не треснул под напором его пальцев.
— Торт к чаю? — Поскольку отступать было некуда, он вполне мог ответить прямо. — Обычно я не пью чай, — признался Трейс.
— Не пьете чай? — Такая возможность явно не приходила в голову ни одной из сестер. И хотя вопрос задала мисс Элламей, они обе были просто поражены таким ответом. — Почему же?
Мужчина виноват, если он виноват, но виноват он и тогда, когда не виноват.
— Я живу и работаю в центре города, на Манхэттене. И обычно в такое время я либо еду к своим клиентам, либо нахожусь в офисе, — сказал он в свое оправдание.
Шайлер сделала еще глоток остывшего чая и прислушалась к разговору, происходившему между Трейсом и сестрами Фрик.
— Какая у вас клиентура, Трейс? — спросила сестра, сидевшая к нему ближе.
— Всего понемножку. Но специализируюсь я по вопросам имущественного планирования, — ответил он.
— Это то, что вы делали для Коры?
— Да.
Следующий вопрос задала Элламей Фрик:
— Вы из семьи юристов?
Шайлер вместе с другими ждала его ответа. То, что касалось фактов биографии Трейса, было ей почти неизвестно.
Его ответ последовал незамедлительно:
— Я родился и вырос в Пенсильвании, в Питсбурге — этот город еще называют городом сталеваров. Мой дед был шахтером. Отец — сталеваром. Я тоже — до двадцати лет.
— Значит, вы добились успеха собственными силами?
— Да.
— Мне нравится это качество в мужчинах, — заявила Элламей Фрик.
Ида Фрик промокнула уголки рта тонкой льняной салфеткой.
— Как ты можешь рассуждать о мужчинах, сестра? Не припомню, чтобы ты знала хоть каких-то мужчин. Я надеюсь, джентльмен с того конца улицы больше не донимает тебя?
Последовал горестный вздох.
— Нет, Ида. Не донимает. Но я говорю о мужчинах, похожих на мистера Баллинджера, которым отнюдь не слабо поставить перед собой цель в жизни и добиться ее.
Похоже, Ида была шокирована.
— Как ты сказала?
— Не слабо.
Пухленькая мисс Фрик казалась воплощенным укором.
— Не думаю, чтобы это слово раньше звучало в стенах «Маленькой Лощины». Наши родители, наверное, перевернулись в своих гробах.
Элламей Фрик не стала извиняться за свои слова.
— Я сильно в этом сомневаюсь, Ида. И потом, я просто выразила свое восхищение человеком, которому хватает смелости делать то, что он хочет делать. Хотела бы я быть такой же.
Для Иды Фрик это явно было откровением.
— И что бы ты тогда сделала?
— Жила бы полной жизнью. Не тряслась бы от страха. Рисовала. Отправилась бы в Париж. Провела бы целый день, а может, даже целых два дня, бродя по залам Лувра и наслаждаясь шедеврами живописи.
— Никогда не поздно сделать это, — мягко заметила Шайлер. — Ведь Париж — это город света и просвещения.
Мгновение Элламей Фрик безмолвствовала. Затем подняла взгляд и спросила:
— Я могу делать все, что угодно, со своей долей наследства, да, мистер Баллинджер?
— Да, мисс Фрик, это так, — заверил ее Трейс.
Ида тоже вдруг неожиданно поинтересовалась:
— Любопытно, так ли хороша французская кухня, как о ней говорят?
Трейс поставил чашку на стол.
— Мисс Грант должна знать ответ на этот вопрос. В конце концов, она прожила во Франции почти десять лет.
Шайлер подхватила нить разговора:
— Для такого гурмана как вы, мисс Фрик, вряд ли найдется место благодатнее, чем Франция.
Ида Фрик — со сползшей на ухо шелковой веточкой сирени — повернулась к сестре:
— Элламей…
— Да, сестра?
— Нам надо начать собираться.
— Собираться, Ида?
Розовощекая пухленькая женщина расправила плечи и провозгласила:
— Мы едем в Париж.
Надо было видеть, как внезапно преобразились обе женщины!
Шайлер с трудом пришла в себя.
— Какая чудесная идея, мисс Фрик. Если хотите, я могу дать вам координаты моих друзей, которые с удовольствием покажут вам Париж и Францию.
Чуть позже Шайлер и Трейс прощались с будущими путешественницами.
— Вы были очень любезны, — воодушевленно произнесла Шайлер. — Ваш кекс просто таял во рту, мисс Ида. А эти букеты, должно быть, из вашего сада, мисс Элламей? Не помню, чтобы мне когда-либо доводилось видеть такие красивые цветы. Вы оказали нам очень радушный прием.
В ответ Элламей Фрик разразилась потоком слов:
— Это мы должны быть вам благодарны, мисс Грант. Я никогда и не думала, что смогу увидеть Париж. Для меня это просто сказка, ставшая явью.
— Спасибо вам за рецепт, — присоединилась к сестре Ида. — Уверена, мы привезем с собой из-за океана много новых рецептов.
Когда гости пересекли лужайку и приблизились к своему автомобилю, сестры громко закричали им вслед:
— Оревуар!
Элламей Фрик нервно покусывала нижнюю губу — что было совсем нехарактерно для нее — и наблюдала, как элегантная мисс Грант и мужественный мистер Баллинджер направляются к своей машине. Наконец она высказала тревожившую обеих сестер мысль вслух:
— Я думаю, может, стоило им все рассказать, сестра?
Блеклые голубые глаза — они слишком часто казались лишенными мысли и безвольными — следили за удаляющимися фигурами.
— Не знаю.
Элламей тяжело вздохнула:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57