— Отнюдь, сэр. Но мне очень дорог мой друг и мне хотелось бы обойтись без крови… — В отличие от его взгляда, голос его звучал подозрительно хрипло.
— Тогда все вперед. Как только я пойму, что вы отошли на безопасное расстояние, я отпущу его.
Парни переглянулись. Но самый старший — тот самый, что украл его кошелек, молча двинулся вперед. Мальчишка, которого Джос самым «нежным» образом прижимал к себе, шумно задышал.
— Разбойник! — беспомощно протянул он. — Не оставляйте меня с этим сумасшедшим!
Парни вновь остановились. И Джос в ярости стиснул зубы. Ему не хотелось из-за каких-то монет убивать детей, но у него не было никакой гарантии, что эти «дети» не убьют его самого.
— Я сказал, вперед! И ничего не говорил о том, чтобы вы останавливались!
— Разбой…
Джос прикрыл рот перепугавшемуся мальчишке, и вновь приказал:
— Живее!
Банда тронулась вперед и лишь старший, остановившись на мгновение, угрожающе произнес:
— Не бойся, Флинт! Мистер знает, что если он причинит тебе хоть какой-нибудь вред, ему самому не поздоровиться. И дело не обойдется одним лишь его кошельком.
Мальчишки ушли. Джос прислушивался к их шагам. Они специально топали, словно слоны, чтобы он их слышал. На руку, которой он зажимал рот у парня, упала слеза. Джос про себя выругался. Ему было жалко этого оборванца.
Но для достоверности он прождал еще пять минут — долгих пять минут угрызений совести и беспокойства, и лишь затем осторожно вышел из тупика, прошел еще одну улицу и лишь найдя более менее оживленный переулок, отпустил мальчишку. Тот дал такого стрекоча, словно следом за ним гнались сами дьяволы.
Лишь вечером, рассказывая Тони о своем похождении и демонстрируя тому злополучный кошелек, он не досчитал там и половины прежней суммы.
С тех пор, прошло немало времени. Как-то совершенно случайно, он успел обнаружить их местопребывание, завязал довольно-таки странные полу дружественные отношения, и даже один раз вытащил из кутузки самого Разбойника, но даже сейчас, общаясь с ними, он чувствовал угрызения совести, жалость и вечно опасался подвоха…
— Постой!
Разбойник, словно нехотя остановился.
— Я все давно хотел спросить тебя… У тебя есть родители, родные?
Разбойник отвел взгляд, пожал плечами.
— А что? Жалость разобрала? — Он вновь обернулся к нему и Джос поразился, такая в них сверкала ярость. — Уж не о приюте вы подумали, глядя на меня, а? Представляю ваши мысли — бедный мальчик, на улице так холодно… — Разбойник расхохотался. — Не стоит, милорд, не стоит! Я уже был там, и чтоб мне сдохнуть, тюрьма намного лучше этого…
Глава 15
— Хватит притворяться. Я знаю, что ты не спишь.
С нее рывком стянули покрывало и холодный воздух мгновенно коснулся ее обнаженной кожи. Селина яростно зашипела. Но не успела она вскочить с кровати, как теплое покрывало вновь плюхнулось на нее.
— Не стоит начинать утро, как дикая кошка. Я же предупреждал тебя…
Он возвышался над ней, как столб. Длинный, бесчувственный столб.
У нее прямо-таки слипались глаза и она так хотела спать, что ее даже слегка подташнивало. Сдернув с нее покрывало, Тони словно обдал ее арктическим холодом, по крайней мере, вся ее кожа покрылась противными мурашками и ее залихорадило.
Вызывающе завернувшись в теплое одеяло, она упрямо продолжала сидеть, однако позволила одному краю сползти, совсем чуть-чуть, но так, чтобы сквозь эту прорезь была видна часть ее сливочно-кремовой груди. Ничего особенного, так, один намек, однако и этого намека вчера ночью было достаточно, чтобы Тони окончательно потерял голову.
Она знала, что по утрам выглядела особенно соблазнительно. Припухшие глаза становились томными, ленивые движения кошки могли заворожить кого угодно… Она даже облизала пухлые губы. Ей не хотелось, чтобы Тони думал о ней, как о дикой кошке. Это отвратительно.
Пусть она на него рассерженна, но сейчас, когда он с высоты своего роста взирал на нее с непроницаемостью сфинкса, она чувствовала, что власть на его стороне. А пока он властвовал, у нее было всего лишь одно оружие — ее красота. О-о, когда-нибудь наступит и ее время! Когда-нибудь не он, а она будет повелевать им. Уж тогда-то она и припомнит ему эти сдергивания покрывал, язвительные шуточки, непроницаемый вид, она всласть потешиться над ним и… простит конечно, ведь она все-таки любит его, пусть он и делает все возможное, чтобы она почти забыла об этом.
Сквозь томно прикрытые веки, она смотрела на него, ожидая, когда ее безразличный взгляд вздрогнет или по крайней мере опуститься с ее лица ниже… туда, где маняще приоткрывалась обнаженная кожа. Она даже поглубже вздохнула, так, чтобы ее грудь еще больше натянула ткань и высвободившись, почти обнажилась до конца, до самых сосков. Ей казалось, что прошла минута, две… а он так и смотрел на нее, безразлично или почти снисходительно.
— Вставай, Лина!
Как он мог оставаться таким равнодушным? Вчера ночью он целовал ее с иступленной страстью, он боготворил каждый дюйм ее кожи, он говорил о том, как она бесконечно прекрасна… Правда, он также и смеялся, говоря о том, что она так же бесконечно самолюбива… но вчера это было по-доброму, словно он и не обвинял ее вовсе.
— Ну, Тони… — просящее мурлыкнула она и позволила одеялу окончательно сползти до талии.
Его взгляд все-таки дрогнул, но она не успела прочесть его выражение, да это было и не важно, потому что он уже наклонялся к ней. Но вместо того, чтобы соблазниться ее прелестями и завалиться в постель, Энтони рывком схватил ее под мышки, вытащил из под кокона одеяла и поставив на кровать, запечатлел пламенный поцелуй на животе. Подняв на ее лицо свои синие, завораживающие глаза и увидев на нем, хорошо знакомую ему, охватившую ее истому, он дьявольски улыбнулся, и толкнул ее обратно в кровать.
— Одевайся, моя прелесть. Мы тотчас же уезжаем. Если ты не будешь готова, через полчаса, я вынужден буду приять меры.
Он тут же развернулся и пошел к двери. Бездушный, всевластный, насмешливый. Глядя в его ненавистную спину, Селина в ярости кинула в него подушкой.
Словно почувствовав что-то, Энтони обернулся и легко поймав летящий пуховый предмет, отправил его обратно тем же путем. Злосчастная подушка, угодила Селине прямо в лицо, однако она успела выкарабкаться из-под нее, и крикнуть:
— Я ненавижу тебя, Тони! Слышишь меня, я тебя ненавижу!!!
Ответом ей послужила тихо закрывшаяся дверь.
Ну, почему он хотя бы ей не хлопнул? Тогда бы она поняла — в действительности ли он рассержен или нет?
Может сказать ему, что она беременна? Тогда он начнется носиться с ней, перестанет кидаться подушками. Может, он даже отвезет ее домой…
О, дом! Милый Лондон! Столица!!!
Как же она хотела вернуться обратно! В цивилизацию, к комфорту, к своим обожателям и к матери, блеску двора и веселью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74