Даже если она вплетет в косы золотые ленты и наденет платье, сотканное из лунного света, Дункан все равно не пожелает ее после того, как обладал женщиной столь прекрасной, что сама королева могла бы позавидовать ее красоте.
– Не соизволите ли вернуться в дом, миледи? Приближается сильный шторм. – К ней подошел Локлан. – Мой господин спустит с меня шкуру, если вы заболеете и он узнает о том, что я не смог уберечь вас.
– Очень мило, что ты так беспокоишься обо мне. Но в плаще я не промокну, к тому же дождь совсем не сильный.
Локлан взглянул на клубящиеся над заливом темные тучи.
– Умоляю вас, леди, господин будет гневаться, а я не хочу портить ему настроение сразу после того, как он возвратится.
«Как будто у него бывает хорошее настроение». Линнет едва сдержала готовые слететь с языка горькие слова. Громкие крики чаек вовремя помешали ей сорвать досаду на юноше, который действовал из лучших побуждений.
Она положила ладонь на его рукав и покачала головой:
– Нет, Локлан, боюсь, ты переоцениваешь значимость моей персоны для своего господина. Ты достаточно взрослый человек, чтобы понимать, почему он женился на мне. Вряд ли он будет переживать по поводу моей лихорадки и не станет тебя наказывать, если я не выполню твою просьбу.
Юноша покачал головой:
– Прошу меня извинить, но никак не могу с вами согласиться. Вы очень много значите для сэра Дункана.
– Пожалуйста, не надо говорить неправду. Это жестоко и недостойно тебя.
– Я не солгал вам. Клянусь всеми святынями моей родины. – Голос Локлана звучал достаточно искренне, и сердце Линнет взволнованно забилось. – Это чистая правда, и все об этом знают.
Здесь все защищают своего господина, подумала Линнет.
Даже если она поверит словам Локлана, а она вовсе не уверена, что следует так поступить, она не знает, как разрушить воздвигнутую Дунканом стену и завоевать его сердце. Сердце, которое, как она боялась, покоилось в могиле леди Кассандры.
– Леди, прошу вас, – настаивал Локлан, – не думайте, что я солгал, я скорее умру, чем обману вас.
Линнет повернулась к нему:
– У всех Маккензи, защитников моего мужа, такие медоточивые уста?
Красивое лицо юноши покрылось румянцем, и он слегка поклонился.
– Говорят, что это так. Хотя я не Маккензи. Я из клана Макрай. Отец отправил меня сюда учиться, когда мне было семь лет.
– Срок более чем достаточный, чтобы усвоить местные обычаи, – поддразнила его Линнет, подивившись тому, что бойкий сквайр поднял ей настроение. Еще немного, и она будет очарована его прекрасными речами и утратит чувство реальности.
Линнет гордо вскинула голову. Она не позволит дурачить себя, как Элспет, которая увлеклась старым Фергусом.
– Скажи, Локлан, почему ты так уверен, что сэр Дункан ко мне неравнодушен?
– Позвольте мне проводить вас в дом, леди, и я все объясню…
Опершись на руку, предложенную оруженосцем, Линнет не смогла сдержать улыбки.
– Как видно, ты не только вежлив, но и умен.
– У меня хорошие учителя, – ответил он, открывая перед ней дверь, ведущую в башню.
Юноша заговорил, лишь когда они вошли в комнату Линнет. Открывая дверь, с преувеличенной галантностью поклонился и поднес к губам ее руку.
– Для тех, кто хорошо знает господина, ответ на ваш вопрос очевиден, – произнес он, не выпуская ее руки. – Достаточно посмотреть на выражение его лица, когда он видит Робби.
Ее брови удивленно поползли вверх.
– Не понимаю.
– Не понимаете?
– Да… если только… – Неожиданная мысль, скорее даже надежда, промелькнула в ее голове, но она не осмелилась произнести ее вслух.
– Да, миледи. – Локлан расплылся в улыбке, словно прочел ее мысли. – Дункан любит Робби, но, ослепленный гневом и болью, не понимает этого. Когда он смотрит на вас, на его лице появляется такое же выражение.
Линнет хотела возразить, но не смогла – мешали слезы. Она попыталась улыбнуться Локлану.
В ответ он тоже улыбнулся и положил руку ей на плечо.
– Теперь вы понимаете?
– Да… хотелось бы… – замялась Линнет.
– Вы должны, – уверенно произнес юноша, отступив на шаг. – Если поймете, сможете ему помочь. Понимание – единственное, чего у него никогда не было и что ему необходимо.
Линнет кивнула, соглашаясь с юношей, но не знала, сможет ли помочь мужу. Она понимала, что его мучает, но не знала, что с этим делать.
А главное, не верила, что он питает к ней нежные чувства.
Скорее всего, Локлан ошибается.
Локлан развел огонь в камине и ушел, а Линнет еще долго стояла, глядя, как пламя набирает силу и с треском охватывает поленья. Откуда-то издалека доносились раскаты грома, но и они не могли заглушить громкого стука ее сердца.
Если бы она могла согреть душу Дункана так же легко, как этот огонь ее озябшие руки.
Если бы могла пробудить в нем страсть.
Если бы слова Локлана оказались правдой.
Но она слишком долго была одинока и нелюбима, чтобы поверить в это.
Дункан с отрядом вернулся поздно и сразу после кружки пива в общем зале по случаю возвращения хотел подняться в спальню Линнет, но его задержал Мармадьюк.
Утомленный и раздраженный, Дункан ждал, пока англичанин наконец заговорит. Его терпение было на исходе, очень хотелось поскорее оказаться в постели рядом с женой, почувствовать прикосновения ее ласковых рук, которыми он втайне наслаждался по ночам, притворяясь спящим.
Мармадьюк вручил ему какой-то флакон и сказал, где обнаружил его.
Дункан ужаснулся мысли, что Линнет была в его прежней комнате.
И наверняка видела портрет над камином. Он злился на себя за то, что давным-давно не уничтожил его и виновато выслушивал упреки Мармадьюка, объяснявшего, какое впечатление портрет мог произвести на Линнет.
Его голос доносился словно из тумана. Дункан едва слушал его. Он думал только о том, в какую божественную негу погружала она его каждую ночь. Его жена, милая и невинная, обладала огромной внутренней силой, словно внутри у нее бушевало пламя. К тому же она была умна, и Дункан не мог не восхищаться ею.
Жена Мармадьюка, покойная Арабелла, сестра Дункана, была смелой, красивой и своенравной, в отличие от простой с виду Линнет. А до женитьбы на Арабелле он имел дело с уставшими от жизни женщинами своего круга. Или вертихвостками при дворе короля Брюса.
Да, он знал женщин, но не таких, как Линнет. Она не упадет в обморок, увидев портрет Кассандры. Тем более что его красавица жена давно мертва.
Она скорее расстроилась бы, случись что-нибудь с ее любимым огородом.
Но вся его уверенность исчезла, как только он вошел в спальню и увидел ее сидящей у огня.
Она выглядела так, будто простояла под дождем и ветром все время, пока его не было. Волосы были спутаны, платье измято, ботинки потемнели от воды. Сухим казался один лишь плед, наброшенный на плечи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
– Не соизволите ли вернуться в дом, миледи? Приближается сильный шторм. – К ней подошел Локлан. – Мой господин спустит с меня шкуру, если вы заболеете и он узнает о том, что я не смог уберечь вас.
– Очень мило, что ты так беспокоишься обо мне. Но в плаще я не промокну, к тому же дождь совсем не сильный.
Локлан взглянул на клубящиеся над заливом темные тучи.
– Умоляю вас, леди, господин будет гневаться, а я не хочу портить ему настроение сразу после того, как он возвратится.
«Как будто у него бывает хорошее настроение». Линнет едва сдержала готовые слететь с языка горькие слова. Громкие крики чаек вовремя помешали ей сорвать досаду на юноше, который действовал из лучших побуждений.
Она положила ладонь на его рукав и покачала головой:
– Нет, Локлан, боюсь, ты переоцениваешь значимость моей персоны для своего господина. Ты достаточно взрослый человек, чтобы понимать, почему он женился на мне. Вряд ли он будет переживать по поводу моей лихорадки и не станет тебя наказывать, если я не выполню твою просьбу.
Юноша покачал головой:
– Прошу меня извинить, но никак не могу с вами согласиться. Вы очень много значите для сэра Дункана.
– Пожалуйста, не надо говорить неправду. Это жестоко и недостойно тебя.
– Я не солгал вам. Клянусь всеми святынями моей родины. – Голос Локлана звучал достаточно искренне, и сердце Линнет взволнованно забилось. – Это чистая правда, и все об этом знают.
Здесь все защищают своего господина, подумала Линнет.
Даже если она поверит словам Локлана, а она вовсе не уверена, что следует так поступить, она не знает, как разрушить воздвигнутую Дунканом стену и завоевать его сердце. Сердце, которое, как она боялась, покоилось в могиле леди Кассандры.
– Леди, прошу вас, – настаивал Локлан, – не думайте, что я солгал, я скорее умру, чем обману вас.
Линнет повернулась к нему:
– У всех Маккензи, защитников моего мужа, такие медоточивые уста?
Красивое лицо юноши покрылось румянцем, и он слегка поклонился.
– Говорят, что это так. Хотя я не Маккензи. Я из клана Макрай. Отец отправил меня сюда учиться, когда мне было семь лет.
– Срок более чем достаточный, чтобы усвоить местные обычаи, – поддразнила его Линнет, подивившись тому, что бойкий сквайр поднял ей настроение. Еще немного, и она будет очарована его прекрасными речами и утратит чувство реальности.
Линнет гордо вскинула голову. Она не позволит дурачить себя, как Элспет, которая увлеклась старым Фергусом.
– Скажи, Локлан, почему ты так уверен, что сэр Дункан ко мне неравнодушен?
– Позвольте мне проводить вас в дом, леди, и я все объясню…
Опершись на руку, предложенную оруженосцем, Линнет не смогла сдержать улыбки.
– Как видно, ты не только вежлив, но и умен.
– У меня хорошие учителя, – ответил он, открывая перед ней дверь, ведущую в башню.
Юноша заговорил, лишь когда они вошли в комнату Линнет. Открывая дверь, с преувеличенной галантностью поклонился и поднес к губам ее руку.
– Для тех, кто хорошо знает господина, ответ на ваш вопрос очевиден, – произнес он, не выпуская ее руки. – Достаточно посмотреть на выражение его лица, когда он видит Робби.
Ее брови удивленно поползли вверх.
– Не понимаю.
– Не понимаете?
– Да… если только… – Неожиданная мысль, скорее даже надежда, промелькнула в ее голове, но она не осмелилась произнести ее вслух.
– Да, миледи. – Локлан расплылся в улыбке, словно прочел ее мысли. – Дункан любит Робби, но, ослепленный гневом и болью, не понимает этого. Когда он смотрит на вас, на его лице появляется такое же выражение.
Линнет хотела возразить, но не смогла – мешали слезы. Она попыталась улыбнуться Локлану.
В ответ он тоже улыбнулся и положил руку ей на плечо.
– Теперь вы понимаете?
– Да… хотелось бы… – замялась Линнет.
– Вы должны, – уверенно произнес юноша, отступив на шаг. – Если поймете, сможете ему помочь. Понимание – единственное, чего у него никогда не было и что ему необходимо.
Линнет кивнула, соглашаясь с юношей, но не знала, сможет ли помочь мужу. Она понимала, что его мучает, но не знала, что с этим делать.
А главное, не верила, что он питает к ней нежные чувства.
Скорее всего, Локлан ошибается.
Локлан развел огонь в камине и ушел, а Линнет еще долго стояла, глядя, как пламя набирает силу и с треском охватывает поленья. Откуда-то издалека доносились раскаты грома, но и они не могли заглушить громкого стука ее сердца.
Если бы она могла согреть душу Дункана так же легко, как этот огонь ее озябшие руки.
Если бы могла пробудить в нем страсть.
Если бы слова Локлана оказались правдой.
Но она слишком долго была одинока и нелюбима, чтобы поверить в это.
Дункан с отрядом вернулся поздно и сразу после кружки пива в общем зале по случаю возвращения хотел подняться в спальню Линнет, но его задержал Мармадьюк.
Утомленный и раздраженный, Дункан ждал, пока англичанин наконец заговорит. Его терпение было на исходе, очень хотелось поскорее оказаться в постели рядом с женой, почувствовать прикосновения ее ласковых рук, которыми он втайне наслаждался по ночам, притворяясь спящим.
Мармадьюк вручил ему какой-то флакон и сказал, где обнаружил его.
Дункан ужаснулся мысли, что Линнет была в его прежней комнате.
И наверняка видела портрет над камином. Он злился на себя за то, что давным-давно не уничтожил его и виновато выслушивал упреки Мармадьюка, объяснявшего, какое впечатление портрет мог произвести на Линнет.
Его голос доносился словно из тумана. Дункан едва слушал его. Он думал только о том, в какую божественную негу погружала она его каждую ночь. Его жена, милая и невинная, обладала огромной внутренней силой, словно внутри у нее бушевало пламя. К тому же она была умна, и Дункан не мог не восхищаться ею.
Жена Мармадьюка, покойная Арабелла, сестра Дункана, была смелой, красивой и своенравной, в отличие от простой с виду Линнет. А до женитьбы на Арабелле он имел дело с уставшими от жизни женщинами своего круга. Или вертихвостками при дворе короля Брюса.
Да, он знал женщин, но не таких, как Линнет. Она не упадет в обморок, увидев портрет Кассандры. Тем более что его красавица жена давно мертва.
Она скорее расстроилась бы, случись что-нибудь с ее любимым огородом.
Но вся его уверенность исчезла, как только он вошел в спальню и увидел ее сидящей у огня.
Она выглядела так, будто простояла под дождем и ветром все время, пока его не было. Волосы были спутаны, платье измято, ботинки потемнели от воды. Сухим казался один лишь плед, наброшенный на плечи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62