Пил долго, а когда наконец оторвался, она недовольно вскрикнула и взмолилась:
– Продолжайте!
– Я буду всю ночь целовать тебя, милая, – сказал Дункан. – Но сначала позволь доставить тебе такое же удовольствие, какое ты доставила мне. Теперь мои руки будут изучать твое тело.
От этих слов в ее карих глазах вновь появился янтарный блеск. И хотя ее бедра все еще были плотно сжаты, Дункан знал: она готова отдаться ему.
Глядя на ее соблазнительное тело, он забыл обо всем на свете. Казалось, сама природа создала ее для удовлетворения мужских желаний.
Дункан ласкал ее затвердевшие от возбуждения соски, пока она не вскрикнула и не стала двигать бедрами, медленно раздвигая их. И когда он увидел ее лоно, уже ничто не могло его остановить.
Ведь она его жена. И он уже лишил ее девственности. Зачем же отказывать себе в таком удовольствии, тем более что жена тоже сгорает от страсти.
– Прости, малышка, я не могу больше терпеть… – Линнет прикрыла ему рот ладонью.
– Все в порядке, сэр, я тоже не могу. – Она обхватила рукой его член, направляя его и еще чуть раздвинув бедра.
И Дункан, не раздумывая, вошел в нее так глубоко, как это было возможно. Линнет закричала от боли. Он разрушил преграду, которой, как оба они думали, уже не существовало. Это означало лишь одно: их обманули.
Только сегодня они стали настоящими супругами.
Глава 11
Проклятие!
Дункан замер, боясь пошевелиться.
Две крупные слезы скатились по ее щекам.
– Милая моя! – Он видел, как забилась жилка на ее шее и едва заметно задрожала нижняя губа. – Линнет, я…
Она подняла на него глаза.
– Только не говорите, что сожалеете об этом, умоляю вас.
Он с нежностью вытер ей слезы.
– Я сожалею о том, что причинил тебе боль. А за остальное благодарен.
Она обвила рукой его шею.
– Боль была не такой уж сильной.
Видит Бог, он не хотел причинить ей боль. Хотел доставить наслаждение.
А что натворил?
Ворвался в ее девственное лоно, как дикий зверь, за которого она все это время его и принимала.
– Леди, я вам не верю, – прошептал он. – Но обещаю больше не причинять боли.
Еще ни у одной женщины он не был первым мужчиной, даже у Кассандры, не говоря уже о продажных женщинах.
Честно говоря, он вообще не верил в существование девственниц. И этот вопрос его мало волновал.
Но обнаружив, что лишил свою жену девственности, Дункан почувствовал себя виноватым, и это отравляло его нечаянную радость, настолько сильную, что он готов был подняться на самую высокую башню крепостной стены и во весь голос кричать о своей победе.
От бледного света луны, проникавшего сквозь ставни, ее гладкая кожа словно светилась, и отблески угасающего огня играли в ее волосах, рассыпавшихся по подушке.
Россыпь веснушек была хорошо заметна на ее сливочно-белой коже, и ему до боли захотелось поцеловать каждую из них. Он решил начать с тех, что уютно устроились на ее переносице и закончить счастливицами, которые красовались у вершин ее прелестных полных грудей.
Дункан вздохнул, стараясь успокоиться. Он был близок к тому, чтобы снова полюбить и обрести счастье.
– Клянусь жизнью, моя леди, я не был бы так груб, если бы знал. – Он коснулся губами ее шеи. – Но я так благодарен тебе.
– Это я должна быть вам благодарна, – тихо произнесла она.
Он вышел из ее лона.
– Что ты сказала?
Вместо ответа Линнет облизнула губы, улыбнулась и прижала ладонь к его щеке.
– Ничего особенного, просто я не поняла, почему вы ушли.
На сей раз он хорошо расслышал ее слова, несмотря на шум бури за окном.
– Это было замечательно, продолжайте.
В этот миг Дункан почувствовал, как обрушился еще один громадный кусок стены вокруг его сердца.
– Хочешь продолжить?
Глядя ему в глаза, она кивнула и придвинулась ближе.
– Тебе будет больно, по крайней мере, сегодня.
– Мне все равно. – Сладостные звуки ее голоса сводили его с ума.
– Расслабься, – шепнул он, лаская ее грудь. – Разведи пошире колени и просто отдайся своим ощущениям. Я постараюсь не причинить тебе боль.
Он осторожно вошел в нее, но она снова ощутила боль. Сильнее, чем ожидала.
Но эта боль не шла ни в какое сравнение с бурей эмоций, вызванных его страстью. Тем, что он желает ее.
– Тебе больно? – услышала она его голос, на сей раз у самого уха, его теплое дыхание приятно щекотало шею.
– Больно, но, пожалуйста, продолжайте. То, что я чувствую, заглушает боль. Это восхитительно.
Он приподнялся, чтобы посмотреть на нее, и торжествующая улыбка озарила его лицо. Он давно так не улыбался.
Дункану не понадобилось много времени, чтобы вспомнить, как он ласкал женщин до того, как дал обет воздержания. Он вышел из ее лона и снова вошел, но теперь уже пальцем, и стал делать круговые движения, доводя Линнет до безумия. Она едва не потеряла сознание, когда Дункан стал ласкать ее лоно языком.
Линнет вскрикнула и вцепилась в его плечи.
Все, что она теперь могла, это приникнуть к нему и позволить увлечь себя в пучину такого невероятного наслаждения, от которого можно было умереть. Мысль об этом промелькнула в головокружительном вихре ее ощущений. Все остальное исчезло. Постель и прохладные простыни, вышитые покрывала и множество шелковых подушек. Даже сама темная комната с легким ароматом свечей и влажным запахом дождя, даже каменные стены вокруг них – все, казалось, перестало существовать.
Не осталось ничего, кроме бури, бушующей в ней. В тысячу раз более сильной, чем та, что шумела за окном.
И когда ярость бури достигла пика, она разверзлась потоком такого наслаждения, о существовании которого Линнет не могла и мечтать. Словно издалека, она услышала его голос, заглушаемый бешеным стуком ее собственного сердца.
Она была бессильна чем-то управлять и позволила этому волшебному чувству унести ее туда, откуда ей и вовсе не хотелось никогда возвращаться.
Через какое-то время она почувствовала влажные простыни под собой и тяжесть распростертого над нею тела мужа. И стук его сердца прямо напротив ее груди.
И его пристальный взгляд.
С трудом разомкнув веки, она увидела лицо мужа.
Приподнявшись на локтях, он молча смотрел на нее. Она поняла, чего он ждет от нее. Она росла с братьями, и ей был хорошо знаком этот мужской взгляд, ожидающий похвалы.
Но у нее хватило сил лишь на слабую улыбку.
– Было больно? – спросил он, но, судя по выражению его лица, ему был известен ответ. Даже если и было, то не настолько, чтобы помешать ей испытать наслаждение.
– Да… было… – вздохнула она. – Но только сначала.
– А потом?
– Я думаю, вы сами знаете.
– Скажи мне. – Он перекатился на спину, увлекая ее за собой.
– Это было… ну… – Она замялась и прижалась к нему. – Теперь я понимаю, почему мои сестры краснели и молчали каждый раз, когда я их спрашивала о том, как это…
– Что – это?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62