Мы встречались в Талавере в восемьсот девятом. – Доминик прищурился. – Португалия, Испания. На этих бесплодных землях Веллингтон наголову разбил армию Наполеона. Вы, конечно, знаете о кампании на полуострове?
– Знаю и про Португалию, и про Испанию. Вимейро и Сьюдад-Родриго. Их земля омыта кровью шотландских горцев.
– Тогда, в Талавере, мы пошли в атаку поздно вечером, но часовые оказались на месте, всю ночь они стреляли в нас вслепую, как в призраков. На рассвете бой продолжился, но уже при поддержке пушек. Грохот стоял невообразимый. Через два часа долина была усеяна трупами. Взошедшее солнце висело в небе как кровавая жаровня, раскаленное оружие обжигало нам руки, пот слепил глаза. Когда жара сделалась невыносимой, генералы договорились о передышке, чтобы дать обеим сторонам захоронить мертвых. На несколько часов французы и англичане сошлись у ручья: мы разговаривали, шутили, делились пищей...
– О, вы были очень великодушны, – сказала Кэтриона. – Помогать врагу...
– Почему нет? – Доминик удивленно взглянул на нее. – Между нами не было никакой личной вражды. Я пил вино с французским офицером, который потерял одну руку на войне. Мы говорили о его жене и детях, о Париже. Когда в одиннадцать объявили об окончании передышки, я пожал ему руку и пожелал благополучия. Я сделал это искренне. Через несколько часов я снова увидел его.
– И что же тогда произошло? – прервала Кэтриона затянувшуюся паузу.
– Офицер был ранен – пуля пробила его единственную руку, и он упал рядом со своей убитой лошадью. Он сдался одному из наших капитанов. – Голос Доминика сделался грустным, как будто ему было больно вспоминать. – Тот француз не представлял для нас никакой опасности, несчастный, убогий человек.
– Что было потом? – Кэтриона чувствовала, как ею овладевает ужас. – Скажите.
Лицо Доминика окаменело.
– Прежде чем я подоспел, наш капитан отнял у французского офицера саблю и... – Пони внезапно затоптался на месте, и Доминик прервал свой рассказ. – Извините, но я не вижу нужды пересказывать детали. Это была одна из самых бессмысленных вещей, которые я когда-либо видел. Она явилась прелюдией к нашей вражде с Джерроу Флетчером.
– О Дева Мария! – Кэтриона содрогнулась и обхватила себя руками. – Капитан Флетчер узнал, что вы все это видели?
– Да. И позже я даже обещал убить его за это. Веллингтон прослышал о ссоре и предупредил, чтобы мы не смели устраивать никаких поединков – железный герцог запрещал дуэли. Так как я был единственным свидетелем, Флетчер от всего отказался: дескать, я оговорил его, потому что имел на него зуб.
Кэтриона посмотрела на пони с красноватой шерсткой и развевающейся коричневой гривой, и у нее заныло сердце.
– Боже мой, какая жестокость! Вы не смогли ничего сделать?
– К сожалению. Веллингтон, конечно, знал, что у меня должны быть веские причины, но тем не менее...
– Ну а дальше? Ведь на этом дело не кончилось?
– После этого случая карьера Флетчера складывалась не лучшим образом. Видел ли он в этом мою вину или нет, не знаю. В разведке у нас была куча дел, поэтому я не сидел на месте. Наши пути пересекались не часто, но в одиннадцатом году, как раз перед отъездом в Россию, мы еще раз столкнулись. Я застал Флетчера на месте преступления – он насиловал испанскую женщину. Я избил его до полусмерти, прежде чем за меня это сделали его товарищи. Все они встали на мою сторону, и ни один из них не донес начальству.
Повозка быстро катилась дальше мимо зеленеющих полей; небо, голубое и чистое в утренние часы, постепенно затягивалось темными облаками. Поднимался ветер.
– Теперь Флетчер ненавидит вас? – спросила Кэтриона. Доминик засмеялся:
– А как вы думаете? Но с тех пор я его больше не видел, пока вчера он не объявился в Шервуде.
У Кэтрионы озноб пробежал по коже.
– Если он хотел с вами поквитаться, то почему так долго откладывал?
Доминик крепче натянул вожжи.
– Это я и сам хотел бы знать.
Деревенские пейзажи закончились, повозка выехала на главную дорогу и влилась в шумный поток экипажей, фургонов, телег и пешеходов – все они направлялись на юг, на Ноттингемскую ярмарку. Доминик подогнал повозку к телеге, в которой женщина везла большую корзину с сыром, и некоторое время они ехали рядом по тряской дороге. Кэтриона размышляла, пойдет ли им на пользу эта перемена обстановки. Может быть, Джерроу Флетчеру будет труднее обнаружить их в толпе? Доминик надеялся в Ноттингеме нанять экипаж, но удастся ли им достать лошадей или билеты в казенную карету? И не остановит ли их еще раньше насильник, истязавший и прикончивший калеку-француза, а теперь питающий лютую ненависть к майору Уиндхэму?
Наконец показался холм с примыкающим к нему замком и кучками домов на склонах. Повозка проехала через окраинный район Ноттингема и по многолюдным Кламбер-стрит и Смити-роу вместе со всеми направилась к рыночной площади. Ветер трепал ленты на шляпах женщин и гонял взад-вперед бумажный мусор на улицах.
– Сегодня здесь большая конная ярмарка, – сказала фермерша Доминику. От лучезарной улыбки щеки ее сморщились, как два печеных яблока. – И еще должны быть скачки, воздушные шары и акробаты. Это будет грандиозный праздник!
Они остановились возле гостиницы – здесь Доминик должен был оставить повозку с пони, как и обещал Мюррею.
– Спасибо за компанию, мэм. – Он подмигнул женщине.
– Приятно было ехать с вами, – засмеялась та. – У вас хорошие манеры, и вообще вы молодец хоть куда! – Она наклонилась, чтобы поцеловать его в губы, и Доминик ответил на поцелуй. – Ваша леди должна быть счастлива иметь такого галантного и видного кавалера!
Еще раз приветливо улыбнувшись, женщина исчезла в толпе, в то время как Кэтриона нервно озиралась по сторонам, высматривая Джерроу Флетчера. Может, в этой сутолоке им все-таки удастся ускользнуть незамеченными? С другой стороны, при такой прорве людей можно не найти свободного экипажа.
Стена гостиницы пестрела наклейками, и пока Доминик привязывал пони, Кэтриона стала читать объявления. Одно было посвящено бегам, несколько других – рекламе чулок и неповторимому ассортименту ноттингемских сыров. Рядом висело приглашение посетить аттракцион с воздушными шарами и акробатами, на котором были нарисованы две гимнастки.
– Вот те на! – услышала Кэтриона голос Доминика. – Иногда мы выигрываем пари, иногда наоборот. К сожалению, на этот раз мы проиграли.
Она в тревоге обернулась:
– Как?
Доминик с улыбкой показал пальцем на соседнюю бумажку.
– Я должен признаться, приезжать в Ноттингем было рискованно, но если бы у нас был выбор! Черт побери, я бы много дал, чтобы заручиться поддержкой целого города!
Кэтриона пригляделась к наспех сработанному плакату и быстро пробежала глазами по строчкам, в спешке пропуская отдельные слова и фразы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
– Знаю и про Португалию, и про Испанию. Вимейро и Сьюдад-Родриго. Их земля омыта кровью шотландских горцев.
– Тогда, в Талавере, мы пошли в атаку поздно вечером, но часовые оказались на месте, всю ночь они стреляли в нас вслепую, как в призраков. На рассвете бой продолжился, но уже при поддержке пушек. Грохот стоял невообразимый. Через два часа долина была усеяна трупами. Взошедшее солнце висело в небе как кровавая жаровня, раскаленное оружие обжигало нам руки, пот слепил глаза. Когда жара сделалась невыносимой, генералы договорились о передышке, чтобы дать обеим сторонам захоронить мертвых. На несколько часов французы и англичане сошлись у ручья: мы разговаривали, шутили, делились пищей...
– О, вы были очень великодушны, – сказала Кэтриона. – Помогать врагу...
– Почему нет? – Доминик удивленно взглянул на нее. – Между нами не было никакой личной вражды. Я пил вино с французским офицером, который потерял одну руку на войне. Мы говорили о его жене и детях, о Париже. Когда в одиннадцать объявили об окончании передышки, я пожал ему руку и пожелал благополучия. Я сделал это искренне. Через несколько часов я снова увидел его.
– И что же тогда произошло? – прервала Кэтриона затянувшуюся паузу.
– Офицер был ранен – пуля пробила его единственную руку, и он упал рядом со своей убитой лошадью. Он сдался одному из наших капитанов. – Голос Доминика сделался грустным, как будто ему было больно вспоминать. – Тот француз не представлял для нас никакой опасности, несчастный, убогий человек.
– Что было потом? – Кэтриона чувствовала, как ею овладевает ужас. – Скажите.
Лицо Доминика окаменело.
– Прежде чем я подоспел, наш капитан отнял у французского офицера саблю и... – Пони внезапно затоптался на месте, и Доминик прервал свой рассказ. – Извините, но я не вижу нужды пересказывать детали. Это была одна из самых бессмысленных вещей, которые я когда-либо видел. Она явилась прелюдией к нашей вражде с Джерроу Флетчером.
– О Дева Мария! – Кэтриона содрогнулась и обхватила себя руками. – Капитан Флетчер узнал, что вы все это видели?
– Да. И позже я даже обещал убить его за это. Веллингтон прослышал о ссоре и предупредил, чтобы мы не смели устраивать никаких поединков – железный герцог запрещал дуэли. Так как я был единственным свидетелем, Флетчер от всего отказался: дескать, я оговорил его, потому что имел на него зуб.
Кэтриона посмотрела на пони с красноватой шерсткой и развевающейся коричневой гривой, и у нее заныло сердце.
– Боже мой, какая жестокость! Вы не смогли ничего сделать?
– К сожалению. Веллингтон, конечно, знал, что у меня должны быть веские причины, но тем не менее...
– Ну а дальше? Ведь на этом дело не кончилось?
– После этого случая карьера Флетчера складывалась не лучшим образом. Видел ли он в этом мою вину или нет, не знаю. В разведке у нас была куча дел, поэтому я не сидел на месте. Наши пути пересекались не часто, но в одиннадцатом году, как раз перед отъездом в Россию, мы еще раз столкнулись. Я застал Флетчера на месте преступления – он насиловал испанскую женщину. Я избил его до полусмерти, прежде чем за меня это сделали его товарищи. Все они встали на мою сторону, и ни один из них не донес начальству.
Повозка быстро катилась дальше мимо зеленеющих полей; небо, голубое и чистое в утренние часы, постепенно затягивалось темными облаками. Поднимался ветер.
– Теперь Флетчер ненавидит вас? – спросила Кэтриона. Доминик засмеялся:
– А как вы думаете? Но с тех пор я его больше не видел, пока вчера он не объявился в Шервуде.
У Кэтрионы озноб пробежал по коже.
– Если он хотел с вами поквитаться, то почему так долго откладывал?
Доминик крепче натянул вожжи.
– Это я и сам хотел бы знать.
Деревенские пейзажи закончились, повозка выехала на главную дорогу и влилась в шумный поток экипажей, фургонов, телег и пешеходов – все они направлялись на юг, на Ноттингемскую ярмарку. Доминик подогнал повозку к телеге, в которой женщина везла большую корзину с сыром, и некоторое время они ехали рядом по тряской дороге. Кэтриона размышляла, пойдет ли им на пользу эта перемена обстановки. Может быть, Джерроу Флетчеру будет труднее обнаружить их в толпе? Доминик надеялся в Ноттингеме нанять экипаж, но удастся ли им достать лошадей или билеты в казенную карету? И не остановит ли их еще раньше насильник, истязавший и прикончивший калеку-француза, а теперь питающий лютую ненависть к майору Уиндхэму?
Наконец показался холм с примыкающим к нему замком и кучками домов на склонах. Повозка проехала через окраинный район Ноттингема и по многолюдным Кламбер-стрит и Смити-роу вместе со всеми направилась к рыночной площади. Ветер трепал ленты на шляпах женщин и гонял взад-вперед бумажный мусор на улицах.
– Сегодня здесь большая конная ярмарка, – сказала фермерша Доминику. От лучезарной улыбки щеки ее сморщились, как два печеных яблока. – И еще должны быть скачки, воздушные шары и акробаты. Это будет грандиозный праздник!
Они остановились возле гостиницы – здесь Доминик должен был оставить повозку с пони, как и обещал Мюррею.
– Спасибо за компанию, мэм. – Он подмигнул женщине.
– Приятно было ехать с вами, – засмеялась та. – У вас хорошие манеры, и вообще вы молодец хоть куда! – Она наклонилась, чтобы поцеловать его в губы, и Доминик ответил на поцелуй. – Ваша леди должна быть счастлива иметь такого галантного и видного кавалера!
Еще раз приветливо улыбнувшись, женщина исчезла в толпе, в то время как Кэтриона нервно озиралась по сторонам, высматривая Джерроу Флетчера. Может, в этой сутолоке им все-таки удастся ускользнуть незамеченными? С другой стороны, при такой прорве людей можно не найти свободного экипажа.
Стена гостиницы пестрела наклейками, и пока Доминик привязывал пони, Кэтриона стала читать объявления. Одно было посвящено бегам, несколько других – рекламе чулок и неповторимому ассортименту ноттингемских сыров. Рядом висело приглашение посетить аттракцион с воздушными шарами и акробатами, на котором были нарисованы две гимнастки.
– Вот те на! – услышала Кэтриона голос Доминика. – Иногда мы выигрываем пари, иногда наоборот. К сожалению, на этот раз мы проиграли.
Она в тревоге обернулась:
– Как?
Доминик с улыбкой показал пальцем на соседнюю бумажку.
– Я должен признаться, приезжать в Ноттингем было рискованно, но если бы у нас был выбор! Черт побери, я бы много дал, чтобы заручиться поддержкой целого города!
Кэтриона пригляделась к наспех сработанному плакату и быстро пробежала глазами по строчкам, в спешке пропуская отдельные слова и фразы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93