Чем это может кончиться? Он ее поцелует? Или повалит на кровать, чтобы совершить грубое насилие? Она приоткрыла рот и, когда холод сознания совершаемого бесчестья проник в ее сердце, приготовилась выполнить обещание.
Доминик улыбнулся, ямочки на его щеках стали заметнее. Он властно притянул Кэтриону к себе. Сладостное чувство согревало ее кожу. Пламя могло разгореться в любой момент – так вспыхивает молния в темных летних облаках.
У него затрепетали ноздри, когда его рука быстро спустилась по ее шее и через платье провела по ее груди. От соприкосновения с его пальцами сосок мгновенно поднялся; волна удовольствия, пробежав по телу, переместилась в живот. Ей хотелось согнуть колени, развести бедра и позволить ему войти в себя. О Боже, неужели это происходит с ней?
Пальцы Доминика неожиданно остановились.
– Идите с Богом! – Он оттолкнул ее и опустил руки. – Не предлагайте себя распутнику, если не имеете настоящего желания, или я овладею вами прямо сейчас, на этой постели. Неужели во имя спасения чужого ребенка стоит жертвовать своей невинностью?
Кэтриона без сил упала в кресло. А если бы он поцеловал ее? «Дева Мария, матерь Божья, помоги!» Чтобы скрыть дрожь, она скрестила руки на груди.
– Откуда вам знать, кто я и чего я стою?
Доминик отвернулся и, приблизившись к кровати, опустил глаза на покрывало.
– Конечно, я не могу знать. Хотя я хотел бы, видит Бог, хотел бы, чтобы вы и в самом деле были распутницей. Но вы не такая.
Кэтриона опустила глаза.
– Там остался ребенок, – упрямо твердила она. – И только вы можете спасти его. Все прочее не имеет значения.
Это по крайней мере было правдой.
Доминик откинул в сторону полу пиджака и небрежно сунул руку в карман брюк.
– Ну, коли так, начнем собираться в Шотландию, мисс Синклер. Будем спасать несчастного ребенка.
– Так вы едете?! – недоверчиво воскликнула она. Его ухмылка показалась ей просто неприличной.
– Помимо благородных целей меня разбирает любопытство. Дьявольски интересно, кто же его отец! Но...
Кэтриона все еще ощущала прикосновение его пальцев и пульсацию внизу живота, в том месте, где сходятся бедра.
– Но?
– Вы ясно представляете, кто я, и с таким человеком поедете в одной карете. Что подумают о вас в респектабельном семействе из Стерлинга? Связать свое имя с моим, пусть даже на короткое время, равносильно гибели. После этого вы никогда не найдете себе работу. Вы ведь не можете допустить этого, не правда ли, мисс Синклер?
Она глубоко вздохнула:
– Меня это не волнует.
– Вы по-прежнему предлагаете себя, хотя знаете наверняка, что ваш контракт в Стирлинге полетит к черту?
– Я не откажусь от своего слова.
Доминик засмеялся:
– Я тоже, но, клянусь, поеду только в том случае, если мы будем вместе. Я настаиваю на этом. Раз так, сплетен нам не избежать, и я не понимаю, как вы можете добровольно жертвовать своей репутацией! – Он умолк и задумался, будто что-то прикидывал. – Знаете, что мы с вами сделаем, мисс Синклер? Мы поедем туда тайком. Прокрадемся в Шотландию, как мыши под деревянный пол. Вам придется полностью положиться на меня. Вы не будете мешать мне делать все приготовления, которые я сочту уместными. Тогда ваша репутация не пострадает.
Короткое время ее будущее висело на волоске, и вот ситуация разрешилась.
– Я не ожидала, что вы окажетесь столь великодушным. – Кэтриона даже не пыталась скрыть удивление. – И какова будет цена?
Доминик небрежно пробежал рукой по резному столбику кровати.
– Ваше целомудрие, разумеется. Ваша добродетель, но в истинном понимании. Я хочу, чтобы вы подошли к этому осознанно, и не стану брать вас силой. Вам это кажется странным?
Кэтриона пристально посмотрела ему в лицо.
– Мне не нужно ни вашего смущения, ни притворства, – продолжал Доминик. – Я поеду в Эдинбург, даже возьму на себя все заботы о ребенке, но взамен не только потребую вашу целомудренность, но и посягну на ваше сердце. И еще, вам придется примириться с моим отвратительным характером. Это мои окончательные условия. Вы готовы заключить такое соглашение?
«Я возьму на себя все заботы о ребенке». Облегченно вздохнув, Кэтриона кивнула:
– Я согласна.
Ботинки тяжело зашлепали по деревянным половицам, и тут же в ее руке оказался носовой платок.
– Это слезы счастья? – тихо спросил Доминик, награждая ее улыбкой; однако в голосе его все еще чувствовалось недоверие. – Не будьте слишком самонадеянны. Ваше сердце будет разбито, я вам гарантирую. Что вы скажете на это?
Кэтриона встретила его взгляд со всем презрением, на какое только была способна.
– Я сумею вам противостоять, майор Уиндхэм.
– О, нет, моя дорогая, не сумеете – эту игру женщины всегда проигрывают. Вы не боитесь, что те ужасные истории, которые обо мне рассказывают, соответствуют действительности? – По голосу невозможно было понять, говорит ли он это серьезно. – С кем сейчас ребенок? – неожиданно спросил он.
– Со своей няней. Миссис Макки обещала побыть с ним месяц.
– Тогда нужно отправляться немедленно. Мы ничего не скажем лорду Уиндрашу, иначе мой брат не упустит случая показать свое благородство и попытается вмешаться. Утром Джек отправляется в деревню, так что не будем нарушать его планов: пусть себе едет, а мы продолжим нашу пьесу. Теперь ложитесь спать, вам нужно отдохнуть. – Он поднес ее руку к губам. – За наше путешествие, мадам, – и ваше совращение.
Кэтриона не отрываясь смотрела вслед Доминику. Осторожные выверенные движения хищника. В дверях он остановился и повернулся, чтобы улыбнуться ей.
– Кстати, я сильно напился, значит, наутро мне обеспечена адская головная боль и настроение будет как у потревоженного барсука. Вам придется смириться с этим. А как зовут ребенка?
– Эндрю. – Кэтриона на секунду прикрыла глаза. – Спасибо вам, майор Уиндхэм.
– Вы думаете, это в некотором роде акт благотворительности, мисс Синклер? Ничуть не бывало! Не важно, кто отец этого мальчика. Я – муж Генриетты, и любой ее ребенок считается моим; поэтому мне положено взять его на свое содержание. Какова бы ни была моя репутация, закон доверит мне малыша. Вы знали это, не так ли, и просто хотели вмешаться раньше, чем он пострадает. Ну что ж, иметь желание никому не возбраняется. Теперь вам придется заплатить за это больше, чем вы рассчитывали.
Откланявшись, он вышел, а Кэтриона в течение нескольких минут неподвижно смотрела на тяжелые дубовые панели, окружавшие ее со всех сторон. Ощущение прикосновения его губ все еще оставалось на ее ладони. Надеялась ли она вопреки всем доказательствам найти в нем благородного защитника и спасителя, ждала ли, что он поможет ей и разделит бремя, которое она на себя взвалила?
Встав, Кэтриона посмотрела в зеркало над камином:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
Доминик улыбнулся, ямочки на его щеках стали заметнее. Он властно притянул Кэтриону к себе. Сладостное чувство согревало ее кожу. Пламя могло разгореться в любой момент – так вспыхивает молния в темных летних облаках.
У него затрепетали ноздри, когда его рука быстро спустилась по ее шее и через платье провела по ее груди. От соприкосновения с его пальцами сосок мгновенно поднялся; волна удовольствия, пробежав по телу, переместилась в живот. Ей хотелось согнуть колени, развести бедра и позволить ему войти в себя. О Боже, неужели это происходит с ней?
Пальцы Доминика неожиданно остановились.
– Идите с Богом! – Он оттолкнул ее и опустил руки. – Не предлагайте себя распутнику, если не имеете настоящего желания, или я овладею вами прямо сейчас, на этой постели. Неужели во имя спасения чужого ребенка стоит жертвовать своей невинностью?
Кэтриона без сил упала в кресло. А если бы он поцеловал ее? «Дева Мария, матерь Божья, помоги!» Чтобы скрыть дрожь, она скрестила руки на груди.
– Откуда вам знать, кто я и чего я стою?
Доминик отвернулся и, приблизившись к кровати, опустил глаза на покрывало.
– Конечно, я не могу знать. Хотя я хотел бы, видит Бог, хотел бы, чтобы вы и в самом деле были распутницей. Но вы не такая.
Кэтриона опустила глаза.
– Там остался ребенок, – упрямо твердила она. – И только вы можете спасти его. Все прочее не имеет значения.
Это по крайней мере было правдой.
Доминик откинул в сторону полу пиджака и небрежно сунул руку в карман брюк.
– Ну, коли так, начнем собираться в Шотландию, мисс Синклер. Будем спасать несчастного ребенка.
– Так вы едете?! – недоверчиво воскликнула она. Его ухмылка показалась ей просто неприличной.
– Помимо благородных целей меня разбирает любопытство. Дьявольски интересно, кто же его отец! Но...
Кэтриона все еще ощущала прикосновение его пальцев и пульсацию внизу живота, в том месте, где сходятся бедра.
– Но?
– Вы ясно представляете, кто я, и с таким человеком поедете в одной карете. Что подумают о вас в респектабельном семействе из Стерлинга? Связать свое имя с моим, пусть даже на короткое время, равносильно гибели. После этого вы никогда не найдете себе работу. Вы ведь не можете допустить этого, не правда ли, мисс Синклер?
Она глубоко вздохнула:
– Меня это не волнует.
– Вы по-прежнему предлагаете себя, хотя знаете наверняка, что ваш контракт в Стирлинге полетит к черту?
– Я не откажусь от своего слова.
Доминик засмеялся:
– Я тоже, но, клянусь, поеду только в том случае, если мы будем вместе. Я настаиваю на этом. Раз так, сплетен нам не избежать, и я не понимаю, как вы можете добровольно жертвовать своей репутацией! – Он умолк и задумался, будто что-то прикидывал. – Знаете, что мы с вами сделаем, мисс Синклер? Мы поедем туда тайком. Прокрадемся в Шотландию, как мыши под деревянный пол. Вам придется полностью положиться на меня. Вы не будете мешать мне делать все приготовления, которые я сочту уместными. Тогда ваша репутация не пострадает.
Короткое время ее будущее висело на волоске, и вот ситуация разрешилась.
– Я не ожидала, что вы окажетесь столь великодушным. – Кэтриона даже не пыталась скрыть удивление. – И какова будет цена?
Доминик небрежно пробежал рукой по резному столбику кровати.
– Ваше целомудрие, разумеется. Ваша добродетель, но в истинном понимании. Я хочу, чтобы вы подошли к этому осознанно, и не стану брать вас силой. Вам это кажется странным?
Кэтриона пристально посмотрела ему в лицо.
– Мне не нужно ни вашего смущения, ни притворства, – продолжал Доминик. – Я поеду в Эдинбург, даже возьму на себя все заботы о ребенке, но взамен не только потребую вашу целомудренность, но и посягну на ваше сердце. И еще, вам придется примириться с моим отвратительным характером. Это мои окончательные условия. Вы готовы заключить такое соглашение?
«Я возьму на себя все заботы о ребенке». Облегченно вздохнув, Кэтриона кивнула:
– Я согласна.
Ботинки тяжело зашлепали по деревянным половицам, и тут же в ее руке оказался носовой платок.
– Это слезы счастья? – тихо спросил Доминик, награждая ее улыбкой; однако в голосе его все еще чувствовалось недоверие. – Не будьте слишком самонадеянны. Ваше сердце будет разбито, я вам гарантирую. Что вы скажете на это?
Кэтриона встретила его взгляд со всем презрением, на какое только была способна.
– Я сумею вам противостоять, майор Уиндхэм.
– О, нет, моя дорогая, не сумеете – эту игру женщины всегда проигрывают. Вы не боитесь, что те ужасные истории, которые обо мне рассказывают, соответствуют действительности? – По голосу невозможно было понять, говорит ли он это серьезно. – С кем сейчас ребенок? – неожиданно спросил он.
– Со своей няней. Миссис Макки обещала побыть с ним месяц.
– Тогда нужно отправляться немедленно. Мы ничего не скажем лорду Уиндрашу, иначе мой брат не упустит случая показать свое благородство и попытается вмешаться. Утром Джек отправляется в деревню, так что не будем нарушать его планов: пусть себе едет, а мы продолжим нашу пьесу. Теперь ложитесь спать, вам нужно отдохнуть. – Он поднес ее руку к губам. – За наше путешествие, мадам, – и ваше совращение.
Кэтриона не отрываясь смотрела вслед Доминику. Осторожные выверенные движения хищника. В дверях он остановился и повернулся, чтобы улыбнуться ей.
– Кстати, я сильно напился, значит, наутро мне обеспечена адская головная боль и настроение будет как у потревоженного барсука. Вам придется смириться с этим. А как зовут ребенка?
– Эндрю. – Кэтриона на секунду прикрыла глаза. – Спасибо вам, майор Уиндхэм.
– Вы думаете, это в некотором роде акт благотворительности, мисс Синклер? Ничуть не бывало! Не важно, кто отец этого мальчика. Я – муж Генриетты, и любой ее ребенок считается моим; поэтому мне положено взять его на свое содержание. Какова бы ни была моя репутация, закон доверит мне малыша. Вы знали это, не так ли, и просто хотели вмешаться раньше, чем он пострадает. Ну что ж, иметь желание никому не возбраняется. Теперь вам придется заплатить за это больше, чем вы рассчитывали.
Откланявшись, он вышел, а Кэтриона в течение нескольких минут неподвижно смотрела на тяжелые дубовые панели, окружавшие ее со всех сторон. Ощущение прикосновения его губ все еще оставалось на ее ладони. Надеялась ли она вопреки всем доказательствам найти в нем благородного защитника и спасителя, ждала ли, что он поможет ей и разделит бремя, которое она на себя взвалила?
Встав, Кэтриона посмотрела в зеркало над камином:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93