В этот день турнир закончился рано, так как у короля случился приступ зубной боли. Это было единственной болезнью, которая когда-либо беспокоила его, и Генрих, как всякий здоровый человек, испугался и разозлился. Послеполуденные забавы были отменены, но придворные остались разряженными кто в тюрбан, кто в перья, и энергия, оставшаяся без применения, искала выхода.
Погода выдалась сносная. По амбуазской дороге верхом на скакунах разных мастей и пород, в развевающихся одеждах, со струящимися перьями и тарахтящими трещотками летели два турнирных отряда: турки и ацтеки. Они громко перекликались на ходу, гонялись друг за другом, купали неучтивых в спокойных водах Луары, а после оделяли золотыми монетами на просушку. Уже в сумерках всадники подъехали к первой опоре моста через Луару и, достигнув маленького островка посередине реки, ворвались в Сент-Барб, требуя горячей пищи и вина. Прислуга, потрясенная нарядами, но польщенная присутствием молодых господ, поспешила выполнить все их распоряжения. Тади Бой бросил маску на стол, залпом выпил большую кружку крепкого вина и запел новую песню, которую только что сочинил. Но боль не ослабевала: он дождался, когда все взгляды обратились к видаму, разодетому в перья, который пытался отплясывать чечетку, и поспешно вышел во двор.
Была тихая темная ночь. Влажный туман серыми клубами поднимался от реки, окрашиваясь в желтые тона от света, падавшего из окон домов, что стояли на двух мостах. Позади чернела крыша церкви Спасителя. В небольших домиках, сгрудившихся вокруг постоялого двора, мерцали огни, высвечивая узкую полоску белого берега и воду, спокойную, маслянисто-черную, расступающуюся вокруг окруженного пеной острова.
Дальний берег скрывался в тумане. Лаймонд видел только шпили Сен-Флорентена и Сен-Дени, верхушку городской стены, ее башни, колокольню и сгрудившиеся трубы домов. Очертания черепичных крыш словно соскальзывали вниз, в покрытую туманом долину реки Амасс, а вдалеке возникал огромным каменным бастионом с уступами и хитроумными, словно вырезанными в драгоценном камне переплетениями силуэт королевского замка в Амбуазе.
Над линией тумана выстроившиеся в ряд окна были освещены, а на деревьях в обширном саду поблескивали фонари. Королева-мать пребывала в резиденции.
Было холодно. Лаймонд спросил себя без всякого драматизма, не потеряет ли он сознания, и стал размышлять с клиническим интересом, удастся ли дотянуть до отъезда или же убийца положит конец всему. Пронзительный лязг металла отрезвил его, словно холодная вода. При нем, как обычно, была шпага на кожаной портупее. Вытащив ее, он скользнул в сторону от белой стены и уловил у себя за спиной другой звук — на этот раз звяканье шпор. Его рука коснулась двери конюшни, когда впереди послышался звон клинков.
Лаймонд затаил дыхание. Где-то во тьме незнакомец со шпорами нарушил тишину: выхватив со свистом шпагу, он пробежал мимо, легко касаясь булыжной мостовой. Кто-то закричал, начал отбиваться; на постоялом дворе открылся ставень — трапеция яркого света, расчерченного на квадраты, осветила сцену. В углу конного двора маленький человечек, сильно укутанный и забрызганный с ног до головы, сражался не на жизнь, а на смерть с двумя незнакомцами, на одном из которых были шпоры.
Свет упал и на Тади Боя. Когда дверь постоялого двора со стуком распахнулась и его черная тень легла на порог денника, маленький человечек снова закричал. Его схватили за воротник, и бедняга выронил шпагу. Лаймонд подошел к ним, неслышно ступая в своих кожаных сапогах, и ударом в плечо отбросил человека со шпорами. Другой повернулся к нему, и, воспользовавшись передышкой, осажденный со всех сторон путник пригнулся и метнулся в сторону.
Нападавшие бросились было следом, но жесткий голос Лаймонда остановил их. Из дверей постоялого двора доносились голоса. Кто-то закричал — ему ответили. Затем все стихло: люди на пороге, видимо, вслушивались в безмолвие ночи. После, решив не искать себе лишних неприятностей, они удалились. Дверь хлопнула, а вскоре закрылись и ставни, снова погрузив двор во тьму.
— Ну? — проговорил Лаймонд. — Джоки Роб из Хартри и Фиши Джеймс из Тинто. По приказу лорда Калтера?
Названные лица больше не шаркали ногами по булыжнику, а стояли как вкопанные.
— Да, сэр.
— Вы вообразили, — продолжил Фрэнсис Кроуфорд, — что некто пяти футов двух дюймов роста собирается с рапирой покуситься на мою жизнь?
— Нет, хозяин. То есть… — Джоки Роб был настолько щепетилен, что сразу поправился: — Нет, сэр.
Предостерегающее пожатие Фиши Джеймса оказалось лишним. Достаточно было резкой ноты в голосе переодетого человека, стоящего перед ними. Он редко видел младшего брата лорда в Мидкалтере, но слышал о нем. Его потрясло, что хозяин… что молодой Кроуфорд знает их имена.
— Что ж, — любезно промолвил Лаймонд, — вам лучше разыскать его и привести ко мне.
Они переглянулись во тьме, напрасно ища друг у друга поддержки.
— Чтобы допросить? — осмелился предположить Фиши Джеймс.
— Чтобы извиниться, — мягким голосом ответил Лаймонд. — И получить сообщение, которое он доставил сюда, если, конечно, парень в состоянии его передать.
Они нашли ночного гостя в стойле, под соломой. На плече у него была небольшая рана. Лаймонд перевязал ее, пока два защитника, покорные, как овечки, стояли на страже. Успокоенный и утешенный, разжившийся золотом и одеждой, путешественник вкратце изложил суть дела.
— Галера благополучно пристала в Далки, сэр. Принц Барроу направился прямо домой. Господин Стюарт сопровождал господина Пэриса к дому О'Коннора, но О'Коннора там не оказалось. Они разделились и поехали двумя разными дорогами, чтобы найти его. Некоторое время спустя господин Пэрис после безуспешных поисков вернулся, разузнав, что О'Коннор на севере и вернется не раньше, чем через неделю. Господин Стюарт вообще не вернулся.
— Он остался искать О'Коннора? — Тон Лаймонда как бы заранее отметал этот невероятный факт.
— Нет. Он взял почтовую лошадь и сел на корабль. Господин Пэрис считает, что он, возможно, направился в Шотландию, а затем…
— Затем? — спросил Лаймонд голосом, утратившим всякую резкость.
— Господин Пэрис разузнал, что другой корабль, вышедший на этот раз из Дублина с О'Лайам-Роу на борту, входит в гавань. Трубы играют, пушки бьют, все размахивают шляпами; на пристани — почетный караул, блеск, да и только. И О'Лайам-Роу, почетный гость, в своем лучшем шелковом костюме…
— Направляется в Лондон, — с внезапным оживлением закончил Лаймонд, и его синие глаза засветились в темноте.
— Направляется в Лондон, — без особой радости согласился посланец Джорджа Пэриса.
Как обычно в последнее время, реакция оказалась слишком сильной, почти невыносимой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93