— Нет.
— Тогда, — мягко сказал Лаймонд, — я посоветовал бы хорошенько над этим подумать. А между тем приехал я за О'Лайам-Роу, чтобы избавить вас от необходимости прогонять его. — И бывший оллав обратился прямо к насторожившемуся принцу Барроу: — Ты поедешь со мной в Дарем-Хаус? Я могу подождать на улице, пока Пайдар упаковывает вещи.
Его вовлекают во что-то скверное и опасное, в то, до чего ему нет никакого дела, за что он не несет никакой ответственности. О'Лайам-Роу не намеревался провести ни единой лишней минуты в Хакни. Но в равной степени искренне и упрямо он склонялся к тому, чтобы не допустить Фрэнсиса Кроуфорда и его аферы в свою жизнь. У него не было желания ехать в Дарем-Хаус. Он предпочел бы остановиться на постоялом дворе, о чем коротко сообщил присутствующим.
Маргарет улыбнулась им обоим. Руки в рукавах, украшенных лентами, спокойно лежали на коленях.
— Нет, дорогой, ваш очаровательный жонглер, ваш Абдаллах-аль-Каддах не допустит этого. Он хочет, чтобы вы помогли ему отвезти Робина Стюарта назад, во Францию. — И, поймав взгляд герольда, она засмеялась.
Откинув яркую голову на спинку стула, Лаймонд безмятежно смотрел на нее.
— Не хочешь ли побиться об заклад? — спросил он.
— Побейся об заклад со мной, — раздался из открытой двери у них за спиной слегка скрипучий тенор. О'Лайам-Роу повернулся: в комнату вошел Мэтью Леннокс, его выпученные глаза блестели, а в белых руках он вертел что-то черное с золотом. — Твой мальчишка, Кроуфорд, не хотел отдавать мне это, но я подумал, что тебе может понадобиться трость. — Он небрежно кинул жезл герольда, и Вервассал поймал его. — Побейся об заклад со мной, — повторил Мэтью Стюарт, граф Леннокс, и встал перед огнем, сжав руки, устремив на присутствующих свой пылающий взгляд. — Я могу проиграть больше.
Затем он не торопясь подошел, чтобы подлить всем вина.
— Если твоя нога ступит на французскую землю, тебя арестуют, как покойного мастера Баллаха, который организовал несчастный случай в Амбуазском замке. Джордж не любит тебя.
— Жена сына Джорджа теперь наследница Мортона, — сказал Фрэнсис Кроуфорд. — И кто бы ни подозревал, что Тади Бой Баллах и я — одно лицо, никто не сможет доказать этого.
— Простите, — вмешался О'Лайам-Роу. Все посмотрели на него. Он щелкнул пальцами. — Я знаю, что слишком любопытен, но объясните мне, почему кто-то из нас должен сопровождать Робина Стюарта во Францию? Разве он не признался?
— Да, вполне. Вот и раскрылся маленький государственный секрет, que Dieus assoille . Он признался, Филим, но по своим собственным неведомым причинам Уорвик, похоже, не намерен отдавать нам копию признания, даже как следует подкорректировав ее. А это в конечном итоге единственное прямое свидетельство против Стюарта, и если Уорвик не представит его, то сможет убедить Стюарта быть сдержанным относительно своего участия. А не имея признания, дорогой мой, трудно будет доказать виновность Стюарта. Поэтому желательно получить твои показания.
— Ах, стыд и срам, — мягко проговорил О'Лайам-Роу и поднял руки, приглаживая волосы. — Жалость-то какая, а мне, как назло, позарез нужно вернуться этим летом в Слив-Блум, и времени ездить во Францию у меня нет.
— Не стоит беспокоиться, — заверил Мэтью Леннокс. — Ваше присутствие не потребуется. Стюарт никогда не покинет Тауэр живым.
— О! — О'Лайам-Роу надоело чувствовать себя дураком. — Вы так думаете? Насколько я понимаю ситуацию, положение Уорвика зависит от того, доберется ли Стюарт благополучно до Франции.
На его слова ответила графиня, нарушив хрупкое молчание, вызывать которое так умел ее муж.
— Естественно, лорд Уорвик хочет оставить его в живых, — сказала она, — никто так не озабочен создавшимся положением, как его милость. Но Стюарт, видите ли, дважды покушался на самоубийство, а теперь пытается уморить себя голодом. — Она медленно поднялась, высокая, великолепно сложенная женщина. — Мэтью, принц покидает нас. Прошу извинить: у меня много дел.
В просторном доме, переполненном слугами, не было необходимости в том, чтобы она лично отдавала распоряжения. Лаймонд сказал приятным голосом:
— Не убегайте, графиня. За вами никто не гонится.
Она, вскинув голову, остановилась, но тут вмешался ее муж:
— Куда вы направляетесь, О'Лайам-Роу? На постоялый двор?
— Хозяин Калтера, возможно, посоветует мне. — Среди всех этих титулов, которые мелькали, как шары в руках жонглера, он внезапно припомнил и титул Лаймонда.
— Кто? — раздался голос леди Леннокс. Затем она, откинув голову, невесело рассмеялась, устремив глаза не на него, а на Лаймонда. — Принц, вам многое предстоит узнать. Вы думаете, что он в своей заемной табарде и драгоценностях — наследник знатного имени? Ирландия торжествует победу, О'Лайам-Роу. Привычный удар в спину — Мариотта, жена Калтера, произвела на свет сына. Ловкий ход, дорогой мой. Кому, конечно, и принадлежит…
Последовало короткое молчание. Затем О'Лайам-Роу увидел, как она быстро перевела дыхание и снова устремила взгляд на Фрэнсиса Кроуфорда, но Кроуфорд не смотрел на нее. Между Ленноксом и Лаймондом происходило нечто, не требующее слов: мимолетная раскаленная добела вспышка враждебности. Затем Лаймонд спокойно встал.
— А это имеет значение? — спросил он.
— Dhia, имеет, для некоторых счастливчиков, — безмятежно заметил О'Лайам-Роу. — Вот, например, леди Флеминг. Только вчера из Шотландии пришли новости, и весь двор взбудоражен. У нее мальчик. Чудесный маленький бастард великого короля Франции. — Принц сказал это с самыми добрыми намерениями, но хотя он и знал довольно много, реакция привела его в замешательство. Лаймонд, одежда которого переливалась в солнечных лучах, прикрыв глаза от света, намеренно отложил жезл герольда и стоял безоружный перед графиней Леннокс. Она засмеялась, вся побледнев, со сверкающими глазами.
— Бабы из Флемингов — шлюхи все до единой, — бросила она.
О'Лайам-Роу увидел, что ее муж отошел. Фрэнсис Кроуфорд ничего не сказал, но продолжал глядеть ей в глаза холодным и спокойным взглядом, пока наконец женщина не потупила взор.
— Кто-то любит, чтобы жить, — заметил Лаймонд, — а кто-то убивает. — И, взяв труп обезьянки в свои сверкающие драгоценностями руки, бережно передал ей, как новокрещенное дитя, и, склонив золотистую голову, удалился.
В конце концов, они уехали вместе. О'Лайам-Роу внешне оставался спокойным, но внутри у него все клокотало: он всячески старался отделаться от этого редкостно беспокойного призрака, но был прикован к нему, по крайней мере на час, ощущая бремя смутного и неопределенного долга. На улице Лаймонд, отпустив своего пажа, сказал:
— Здесь неподалеку есть постоялый двор. Я не советую тебе там останавливаться, но мы можем снять комнату на часок и побеседовать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93