Я медленно осмотрелся, но никого не заметил.
- Кто здесь? - негромко спросил я, чтобы мое местоположение было так
же сложно определить.
Молчание. Однако всхлипывания не прекратились. Я попробовал мысленно
коснуться его, но не ощутил ничего, кроме боли и растерянности.
- Кто здесь? - повторил я свой вопрос.
И снова тишина. Затем чей-то голос произнес: - Фрэнк?
Теперь уже замолчал я. Но, выждав с минуту, решил все-таки назвать
себя.
- Помоги мне, - застонал голос.
- Кто ты? Где ты?
- Здесь...
Когда я понял, кто это, мурашки побежали у меня по спине, а рука сама
сжала рукоять бластера.
- Данго! Данго-нож!
Теперь я понял, что произошло, но никак не мог собраться духом и
включить фонарь, чтобы хорошенько все разглядеть. Хотя в этом уже не было
необходимости - именно в этот момент мой блуждающий огонек решил
вернуться.
Он проплыл мимо меня, поднимаясь все выше и разгораясь все ярче,
пока, наконец, не замер на высоте 15 или 20 футов, сияя как сигнальная
ракета. Прямо под ним стоял Данго. У него не было выбора, он мог только
стоять.
Корни держали его на месте...
Его худое треугольное лицо обрамляла длинная черная борода, пряди
волос неразрывно переплелись с ветками и листьями. Глаза у него были
ввалившиеся и измученные. В стволе, который являлся частью его тела,
виднелись червоточины и дупла, а у подножья чернели следы кострища. Я
видел, как со сломанной мной ветки капает кровь.
Я медленно поднялся на ноги.
- Данго... - начал я.
- Они грызут мои ноги! - простонал он.
- ...Извини, мне очень жаль. - Я опустил пистолет, едва не выронив
его.
- Зачем он оживил меня?
- Потому-что когда-то ты был моим другом, а потом - врагом, - ответил
я. - Ты хорошо знал меня.
- Так все это из-за тебя? - дерево затряслось, словно пытаясь
дотянуться до меня. Он принялся осыпать меня проклятиями, а я стоял и
слушал, как кровь капает на землю, смешиваясь с каплями дождя. Когда-то мы
были партнерами в одном рискованном предприятии, но он попытался обмануть
меня. Я выдвинул против него обвинения и его выгнали. Потом он пытался
убить меня. Я поместил его в больницу на Земле, и он погиб в
автокатастрофе через неделю после выхода оттуда. Я знаю, что Данго без
тени сомнения расправился бы со мной, если б его подпустили ко мне с ножом
в руках. Но я лишил его этой возможности, устроив ему эту аварию,
поскольку знал, что он не успокоится, пока не прирежет меня или сам не
умрет. А я совсем не хотел, чтобы мне продырявили шкуру.
В мертвенно-белом свете блуждающего огонька Данго выглядел ужасно. С
виду он напоминал мухомор, на котором горели глаза дикой кошки. Все зубы у
него были выбиты, а на щеке гноилась глубокая рана. Затылок его сросся с
деревом, плечи плавно переходили в ствол, а руки ему заменяли две большие
ветви.
- Кто это сделал? - спросил я.
- Этот вонючий зеленый подонок, пейанец... - ответил он. - Я ничего
не понимаю. Была авария, потом я вдруг оказался на этой планете...
- Я доберусь до него, - пообещал я. - Сейчас я как раз ищу его, а
когда найду - убью, как бешеную собаку. Потом вытащу тебя...
- Нет! Не уходи!
- Иначе нельзя, Данго.
- Ты не понимаешь, как я страдаю, - сказал он. - Я не могу ждать...
Пожалуйста.
- Всего лишь несколько дней, Данго.
- ...А может он расправится с тобой. Тогда я останусь здесь навсегда.
Боже, как больно! Фрэнк, мне очень жаль, что я пытался обмануть тебя
тогда. Поверь мне... Пожалуйста!
Я посмотрел вниз, на землю, затем вверх - на огонек, и поднял
пистолет, но затем медленно опустил его.
- Я не могу снова убить тебя, - сказал я.
Он закусил губу и струйка крови побежала у него по подбородку, а
глаза наполнились слезами. Мне было тяжело видеть его мучения.
Я отступил в сторону и принялся что-то бормотать по-пейански. И
только тогда я вдруг почувствовал, что где-то совсем неподалеку есть
энерговвод. Я внезапно ощутил прилив сил и стал расти, становиться все
выше и выше, а сам Фрэнсис Сандау, как личность, становился все меньше и
меньше. Стоило мне лишь повести плечом, как раздавались раскаты грома. Я
поднял левую руку, и они переросли в непрерывный гул. Потом я резко
опустил руку, и последовавшая вспышка молнии ослепила меня, а волосы на
голове встали дыбом.
...Я снова был один, вокруг пахло дымом и озоном. Я стоял подле
обугленных останков того, кто был некогда Данго - Ножом. Даже блуждающий
огонек куда-то исчез. Дождь хлынул, как из ведра, смыв все запахи. Я
побрел в том направлении, откуда пришел. В ботинках хлюпала вода, одежда
промокла насквозь. Как и где я уснул - не помню.
Наверное, именно сон помогает человеку сохранить рассудок. Периоды
сна служат скобками, в которые заключен каждый прожитый день. Если вы
сморозили какую-нибудь глупость или причинили кому-то боль, то вы
начинаете злиться, когда вам напоминают об этом, но это - сегодня. А если
вас спросят о чем-то, что произошло вчера, то вы лишь кивнете или
усмехнетесь, только и всего. Вы уже перенеслись через небытие или
сновидение на другой островок в океане Времени. Много ли образов можно
вызвать из памяти? Сначала кажется, что много. На самом деле - все это
лишь малая толика того, что хранится где-то в глубинах памяти. И чем
дольше вы напрягаете свой мозг, тем больше подробностей всплывает на
поверхность. Поэтому, стоит мне поспать, и меня освобождает от тех
воспоминаний, что причиняют мне боль. Может показаться, что это проявление
черствости. Нет, это вовсе не означает, что я живу, не испытывая боли, не
жалея ни о чем. Просто за долгие века у меня выработался условный рефлекс:
после всякого эмоционального потрясения я засыпаю и просыпаюсь с головой
забитой мыслями о происшедшем вчера. Но, спустя некоторое время, память,
как стервятник, постепенно сужает круги и, наконец, камнем падает на
источник боли, раздирает его в клочья и пожирает, а прошлое безмолвным
свидетелем стоит рядом. Мне кажется, это называется "взгляд со стороны".
Много людей умерло у меня на глазах. Их смерть принимала самые разные
обличья. Равнодушным я никогда не оставался. Но сон дает памяти
возможность вновь завести пружину, и на следующий день моя голова снова
принадлежит мне. Потому что кроме смерти есть еще жизнь, в которой
соседствуют любовь и ненависть, радость и печаль, война и мир...
Я нашел однажды утром, высоко в горах, девушку. Губы ее уже посинели,
а пальцы стали холодными, как лед. На ней было лишь полосатое трико, и она
лежала, свернувшись калачиком под крохотным кустиком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
- Кто здесь? - негромко спросил я, чтобы мое местоположение было так
же сложно определить.
Молчание. Однако всхлипывания не прекратились. Я попробовал мысленно
коснуться его, но не ощутил ничего, кроме боли и растерянности.
- Кто здесь? - повторил я свой вопрос.
И снова тишина. Затем чей-то голос произнес: - Фрэнк?
Теперь уже замолчал я. Но, выждав с минуту, решил все-таки назвать
себя.
- Помоги мне, - застонал голос.
- Кто ты? Где ты?
- Здесь...
Когда я понял, кто это, мурашки побежали у меня по спине, а рука сама
сжала рукоять бластера.
- Данго! Данго-нож!
Теперь я понял, что произошло, но никак не мог собраться духом и
включить фонарь, чтобы хорошенько все разглядеть. Хотя в этом уже не было
необходимости - именно в этот момент мой блуждающий огонек решил
вернуться.
Он проплыл мимо меня, поднимаясь все выше и разгораясь все ярче,
пока, наконец, не замер на высоте 15 или 20 футов, сияя как сигнальная
ракета. Прямо под ним стоял Данго. У него не было выбора, он мог только
стоять.
Корни держали его на месте...
Его худое треугольное лицо обрамляла длинная черная борода, пряди
волос неразрывно переплелись с ветками и листьями. Глаза у него были
ввалившиеся и измученные. В стволе, который являлся частью его тела,
виднелись червоточины и дупла, а у подножья чернели следы кострища. Я
видел, как со сломанной мной ветки капает кровь.
Я медленно поднялся на ноги.
- Данго... - начал я.
- Они грызут мои ноги! - простонал он.
- ...Извини, мне очень жаль. - Я опустил пистолет, едва не выронив
его.
- Зачем он оживил меня?
- Потому-что когда-то ты был моим другом, а потом - врагом, - ответил
я. - Ты хорошо знал меня.
- Так все это из-за тебя? - дерево затряслось, словно пытаясь
дотянуться до меня. Он принялся осыпать меня проклятиями, а я стоял и
слушал, как кровь капает на землю, смешиваясь с каплями дождя. Когда-то мы
были партнерами в одном рискованном предприятии, но он попытался обмануть
меня. Я выдвинул против него обвинения и его выгнали. Потом он пытался
убить меня. Я поместил его в больницу на Земле, и он погиб в
автокатастрофе через неделю после выхода оттуда. Я знаю, что Данго без
тени сомнения расправился бы со мной, если б его подпустили ко мне с ножом
в руках. Но я лишил его этой возможности, устроив ему эту аварию,
поскольку знал, что он не успокоится, пока не прирежет меня или сам не
умрет. А я совсем не хотел, чтобы мне продырявили шкуру.
В мертвенно-белом свете блуждающего огонька Данго выглядел ужасно. С
виду он напоминал мухомор, на котором горели глаза дикой кошки. Все зубы у
него были выбиты, а на щеке гноилась глубокая рана. Затылок его сросся с
деревом, плечи плавно переходили в ствол, а руки ему заменяли две большие
ветви.
- Кто это сделал? - спросил я.
- Этот вонючий зеленый подонок, пейанец... - ответил он. - Я ничего
не понимаю. Была авария, потом я вдруг оказался на этой планете...
- Я доберусь до него, - пообещал я. - Сейчас я как раз ищу его, а
когда найду - убью, как бешеную собаку. Потом вытащу тебя...
- Нет! Не уходи!
- Иначе нельзя, Данго.
- Ты не понимаешь, как я страдаю, - сказал он. - Я не могу ждать...
Пожалуйста.
- Всего лишь несколько дней, Данго.
- ...А может он расправится с тобой. Тогда я останусь здесь навсегда.
Боже, как больно! Фрэнк, мне очень жаль, что я пытался обмануть тебя
тогда. Поверь мне... Пожалуйста!
Я посмотрел вниз, на землю, затем вверх - на огонек, и поднял
пистолет, но затем медленно опустил его.
- Я не могу снова убить тебя, - сказал я.
Он закусил губу и струйка крови побежала у него по подбородку, а
глаза наполнились слезами. Мне было тяжело видеть его мучения.
Я отступил в сторону и принялся что-то бормотать по-пейански. И
только тогда я вдруг почувствовал, что где-то совсем неподалеку есть
энерговвод. Я внезапно ощутил прилив сил и стал расти, становиться все
выше и выше, а сам Фрэнсис Сандау, как личность, становился все меньше и
меньше. Стоило мне лишь повести плечом, как раздавались раскаты грома. Я
поднял левую руку, и они переросли в непрерывный гул. Потом я резко
опустил руку, и последовавшая вспышка молнии ослепила меня, а волосы на
голове встали дыбом.
...Я снова был один, вокруг пахло дымом и озоном. Я стоял подле
обугленных останков того, кто был некогда Данго - Ножом. Даже блуждающий
огонек куда-то исчез. Дождь хлынул, как из ведра, смыв все запахи. Я
побрел в том направлении, откуда пришел. В ботинках хлюпала вода, одежда
промокла насквозь. Как и где я уснул - не помню.
Наверное, именно сон помогает человеку сохранить рассудок. Периоды
сна служат скобками, в которые заключен каждый прожитый день. Если вы
сморозили какую-нибудь глупость или причинили кому-то боль, то вы
начинаете злиться, когда вам напоминают об этом, но это - сегодня. А если
вас спросят о чем-то, что произошло вчера, то вы лишь кивнете или
усмехнетесь, только и всего. Вы уже перенеслись через небытие или
сновидение на другой островок в океане Времени. Много ли образов можно
вызвать из памяти? Сначала кажется, что много. На самом деле - все это
лишь малая толика того, что хранится где-то в глубинах памяти. И чем
дольше вы напрягаете свой мозг, тем больше подробностей всплывает на
поверхность. Поэтому, стоит мне поспать, и меня освобождает от тех
воспоминаний, что причиняют мне боль. Может показаться, что это проявление
черствости. Нет, это вовсе не означает, что я живу, не испытывая боли, не
жалея ни о чем. Просто за долгие века у меня выработался условный рефлекс:
после всякого эмоционального потрясения я засыпаю и просыпаюсь с головой
забитой мыслями о происшедшем вчера. Но, спустя некоторое время, память,
как стервятник, постепенно сужает круги и, наконец, камнем падает на
источник боли, раздирает его в клочья и пожирает, а прошлое безмолвным
свидетелем стоит рядом. Мне кажется, это называется "взгляд со стороны".
Много людей умерло у меня на глазах. Их смерть принимала самые разные
обличья. Равнодушным я никогда не оставался. Но сон дает памяти
возможность вновь завести пружину, и на следующий день моя голова снова
принадлежит мне. Потому что кроме смерти есть еще жизнь, в которой
соседствуют любовь и ненависть, радость и печаль, война и мир...
Я нашел однажды утром, высоко в горах, девушку. Губы ее уже посинели,
а пальцы стали холодными, как лед. На ней было лишь полосатое трико, и она
лежала, свернувшись калачиком под крохотным кустиком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47