Очень было утомительно читать, переворачиваясь то на спину, то на живот. Однако он все же был доволен тем, что нам не удалось высадиться на сушу: ему оставалось прочесть еще три книги. Между тем Турстейну вдруг захотелось яблока, а я проснулся от того, что определенно почувствовал восхитительный запах бифштекса с луком; потом оказалось, что так пахла моя грязная рубашка.
Уже на следующее утро мы заметили два новых облака, которые поднимались над горизонтом, словно клубы пара от двух паровозов. Карта подсказала, что они поднимались над двумя коралловыми островами Фангахина и Ангатау. Облако над Ангатау было для нас более благоприятным с точки зрения направления ветра, и поэтому мы легли курсом на этот остров, закрепили кормовое весло и наслаждались великолепным спокойствием широкого Великого океана. Жизнь на бамбуковой палубе «Кон-Тики» в этот прекрасный день была столь хороша, что мы жадно впитывали все впечатления, уверенные в скором окончании путешествия, что бы ни ожидало нас впереди.
Три дня и три ночи держали мы курс на облако над Ангатау; погода была изумительной, весло само управляло плотом, морское течение не строило нам никаких козней. На четвертое утро, когда Турстейн в шесть часов утра сменял Германа, стоявшего на вахте от четырех до шести, тот сказал, что он как будто видел при лунном свете контуры низкого острова. Сразу же после восхода солнца Турстейн просунул голову в хижину и крикнул:
— Земля!
Мы все бросились на палубу, и то, что представилось нашим взорам, заставило нас в одно мгновенье поднять все флаги. Сначала мы подняли на корме норвежский, затем на самой верхушке мачты — французский, так как мы приближались к колонии Франции. Вскоре свежий пассат играл всей нашей коллекцией флагов: шведским, американским, английским, перуанским и вымпелом Explorers Club. На палубе никто не сомневался, что «Кон-Тики» имеет праздничный вид. На этот раз остров лежал идеально, как раз там, куда направлял курс плот.
Он был немного дальше от нас, чем остров Пука-пука, когда тот появился перед нами четыре дня назад при восходе солнца. По мере того как солнце поднималось, зеленое зарево в туманном небе над островом становилось все отчетливее. Это было отражение спокойной зеленой лагуны, лежавшей внутри кольцевого рифа. Такие лагуны отражаются иногда в виде миражей на тысячи метров вверх, что давало возможность древним мореплавателям определять местонахождение острова за несколько дней до его появления на горизонте.
Часов в десять утра мы снова встали у кормового весла — необходимо было решить, к какой части острова мы направляемся. Мы уже различали отдельные кроны и видели ряды освещенных солнцем деревьев, выступавших на фоне густой листвы.
Мы знали, что где-то между нами и островом находится опасный подводный риф, лежавший в засаде против всех, кто приближался к мирному острову. Этот риф лежал на пути свободно катившихся с востока крутых волн, которые, встречаясь с ним, спотыкаются, вздымаются к небу и, пенясь и грохоча, переваливают через острые кораллы. Многие корабли в районе архипелага Туамоту попадались в ловушку подводных рифов и разбивались в щепки о кораллы.
С моря нам не было видно коварной западни. Мы шли, следуя направлению волн, и видели лишь их круглые, поблескивавшие на солнце гребни, которые исчезали на пути к острову, И кольцеобразный риф и пляска ведьм, которую исполняли на нем волны, были совершенно скрыты от нас вздымающимися рядами широких гребней волн. Но у обеих оконечностей острова, где берег нам был виден в профиль как с севера, так и с юга, мы заметили, что море в нескольких сотнях метров от острова представляет собой сплошную бурлящую массу воды, высоко взлетающую в воздух.
Мы пошли так, чтобы обойти бурлящий котел у южной оконечности острова, надеясь, что нам удастся .проскочить вдоль рифа и подойти к острову с подветренной стороны или, по крайней мере, попасть в более мелкое место, где можно будет приостановить плот с помощью самодельного якоря и подождать, пока ветер изменит направление.
Около полудня мы находились на таком расстоянии, что могли рассмотреть в бинокль растительность острова — пышные зеленые кустарники на фоне густой рощи молодых кокосовых пальм. На берегу перед ними на светлом песке лежали огромные коралловые глыбы. Кроме белых птиц, паривших в воздухе над пальмами, никаких других признаков жизни не было.
Часам к двум мы приблизились настолько, что могли идти вдоль острова с наружной стороны опасного рифа-барьера. Чем ближе мы подплывали к острову, тем сильней становился грохот прибоя. Этот грохот сначала напоминал беспрерывно низвергающийся водопад, затем нам стало казаться, что параллельно с нами, в нескольких сотнях метров от нашего плота, несется экспресс. Мы видели за крутыми разбивающимися гребнями волн белые фонтаны воды, высоко скакавшие в воздух с нашей стороны, там, где громыхал экспресс.
На корме у руля стояли двое. Они были за бамбуковой хижиной и не видели, что делается впереди. Эрик в качестве признанного морехода, пристроившись на кухонном ящике, подавал рулевому команду. Наш план был очень прост: держаться как можно ближе к опасному рифу. На мачте постоянно находился наблюдатель. высматривая брешь или проход в рифе, в который плот мог бы проскользнуть. Течение, к счастью, несло нас вдоль рифа. Неустойчивые килевые доски все же позволяли нам поворачивать плот в обе стороны под углом примерно в 20o к ветру, а ветер дул вдоль рифа.
Эрик вел плот зигзагами, имея в виду, что нас могло затянуть к рифу, а мы с Германом вышли на резиновой лодке, привязанной канатом к плоту. Каждый раз, когда плот был на галсе, направленном к рифу, нас подбрасывало, и мы подходили так близко к гремящему барьеру-рифу, что ясно видели зеленую стеклянную стену воды, откатывавшуюся от нас. Когда волны уходили, риф обнажался и напоминал разрушенную баррикаду из ржавого железа. Вдоль берега, насколько видел глаз, мы не могли обнаружить в рифе ни бреши, ни прохода. Отпустив шкоты с правого борта и натягивая их с левого, Эрик перекладывал парус, а рулевые помогали кормовым веслом. Таким образом, «Кон-Тики» поворачивался носом в сторону моря, и нас выносило из опасной зоны до следующей попытки проникнуть за риф.
Всякий раз, когда «Кон-Тики» несло на риф и отбрасывало обратно, у нас, сидящих в лодке, душа уходила в пятки: ведь мы подходили все ближе и чувствовали, как волны становились все выше и яростнее, удары их все ускорялись. Нам казалось, что Эрик слишком близко подходит к рифу, нет никакой надежды спасти «Кон-Тики», нас вот-вот затянет и мы разобьемся об этот проклятый красный риф. Но Эрик повторял свой изящный маневр, и «Кон-Тики» снова уходил в море, подальше от места, где его могло затянуть к рифу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Уже на следующее утро мы заметили два новых облака, которые поднимались над горизонтом, словно клубы пара от двух паровозов. Карта подсказала, что они поднимались над двумя коралловыми островами Фангахина и Ангатау. Облако над Ангатау было для нас более благоприятным с точки зрения направления ветра, и поэтому мы легли курсом на этот остров, закрепили кормовое весло и наслаждались великолепным спокойствием широкого Великого океана. Жизнь на бамбуковой палубе «Кон-Тики» в этот прекрасный день была столь хороша, что мы жадно впитывали все впечатления, уверенные в скором окончании путешествия, что бы ни ожидало нас впереди.
Три дня и три ночи держали мы курс на облако над Ангатау; погода была изумительной, весло само управляло плотом, морское течение не строило нам никаких козней. На четвертое утро, когда Турстейн в шесть часов утра сменял Германа, стоявшего на вахте от четырех до шести, тот сказал, что он как будто видел при лунном свете контуры низкого острова. Сразу же после восхода солнца Турстейн просунул голову в хижину и крикнул:
— Земля!
Мы все бросились на палубу, и то, что представилось нашим взорам, заставило нас в одно мгновенье поднять все флаги. Сначала мы подняли на корме норвежский, затем на самой верхушке мачты — французский, так как мы приближались к колонии Франции. Вскоре свежий пассат играл всей нашей коллекцией флагов: шведским, американским, английским, перуанским и вымпелом Explorers Club. На палубе никто не сомневался, что «Кон-Тики» имеет праздничный вид. На этот раз остров лежал идеально, как раз там, куда направлял курс плот.
Он был немного дальше от нас, чем остров Пука-пука, когда тот появился перед нами четыре дня назад при восходе солнца. По мере того как солнце поднималось, зеленое зарево в туманном небе над островом становилось все отчетливее. Это было отражение спокойной зеленой лагуны, лежавшей внутри кольцевого рифа. Такие лагуны отражаются иногда в виде миражей на тысячи метров вверх, что давало возможность древним мореплавателям определять местонахождение острова за несколько дней до его появления на горизонте.
Часов в десять утра мы снова встали у кормового весла — необходимо было решить, к какой части острова мы направляемся. Мы уже различали отдельные кроны и видели ряды освещенных солнцем деревьев, выступавших на фоне густой листвы.
Мы знали, что где-то между нами и островом находится опасный подводный риф, лежавший в засаде против всех, кто приближался к мирному острову. Этот риф лежал на пути свободно катившихся с востока крутых волн, которые, встречаясь с ним, спотыкаются, вздымаются к небу и, пенясь и грохоча, переваливают через острые кораллы. Многие корабли в районе архипелага Туамоту попадались в ловушку подводных рифов и разбивались в щепки о кораллы.
С моря нам не было видно коварной западни. Мы шли, следуя направлению волн, и видели лишь их круглые, поблескивавшие на солнце гребни, которые исчезали на пути к острову, И кольцеобразный риф и пляска ведьм, которую исполняли на нем волны, были совершенно скрыты от нас вздымающимися рядами широких гребней волн. Но у обеих оконечностей острова, где берег нам был виден в профиль как с севера, так и с юга, мы заметили, что море в нескольких сотнях метров от острова представляет собой сплошную бурлящую массу воды, высоко взлетающую в воздух.
Мы пошли так, чтобы обойти бурлящий котел у южной оконечности острова, надеясь, что нам удастся .проскочить вдоль рифа и подойти к острову с подветренной стороны или, по крайней мере, попасть в более мелкое место, где можно будет приостановить плот с помощью самодельного якоря и подождать, пока ветер изменит направление.
Около полудня мы находились на таком расстоянии, что могли рассмотреть в бинокль растительность острова — пышные зеленые кустарники на фоне густой рощи молодых кокосовых пальм. На берегу перед ними на светлом песке лежали огромные коралловые глыбы. Кроме белых птиц, паривших в воздухе над пальмами, никаких других признаков жизни не было.
Часам к двум мы приблизились настолько, что могли идти вдоль острова с наружной стороны опасного рифа-барьера. Чем ближе мы подплывали к острову, тем сильней становился грохот прибоя. Этот грохот сначала напоминал беспрерывно низвергающийся водопад, затем нам стало казаться, что параллельно с нами, в нескольких сотнях метров от нашего плота, несется экспресс. Мы видели за крутыми разбивающимися гребнями волн белые фонтаны воды, высоко скакавшие в воздух с нашей стороны, там, где громыхал экспресс.
На корме у руля стояли двое. Они были за бамбуковой хижиной и не видели, что делается впереди. Эрик в качестве признанного морехода, пристроившись на кухонном ящике, подавал рулевому команду. Наш план был очень прост: держаться как можно ближе к опасному рифу. На мачте постоянно находился наблюдатель. высматривая брешь или проход в рифе, в который плот мог бы проскользнуть. Течение, к счастью, несло нас вдоль рифа. Неустойчивые килевые доски все же позволяли нам поворачивать плот в обе стороны под углом примерно в 20o к ветру, а ветер дул вдоль рифа.
Эрик вел плот зигзагами, имея в виду, что нас могло затянуть к рифу, а мы с Германом вышли на резиновой лодке, привязанной канатом к плоту. Каждый раз, когда плот был на галсе, направленном к рифу, нас подбрасывало, и мы подходили так близко к гремящему барьеру-рифу, что ясно видели зеленую стеклянную стену воды, откатывавшуюся от нас. Когда волны уходили, риф обнажался и напоминал разрушенную баррикаду из ржавого железа. Вдоль берега, насколько видел глаз, мы не могли обнаружить в рифе ни бреши, ни прохода. Отпустив шкоты с правого борта и натягивая их с левого, Эрик перекладывал парус, а рулевые помогали кормовым веслом. Таким образом, «Кон-Тики» поворачивался носом в сторону моря, и нас выносило из опасной зоны до следующей попытки проникнуть за риф.
Всякий раз, когда «Кон-Тики» несло на риф и отбрасывало обратно, у нас, сидящих в лодке, душа уходила в пятки: ведь мы подходили все ближе и чувствовали, как волны становились все выше и яростнее, удары их все ускорялись. Нам казалось, что Эрик слишком близко подходит к рифу, нет никакой надежды спасти «Кон-Тики», нас вот-вот затянет и мы разобьемся об этот проклятый красный риф. Но Эрик повторял свой изящный маневр, и «Кон-Тики» снова уходил в море, подальше от места, где его могло затянуть к рифу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69