Но затем к берегу прибило сигареты, какао, герметически упакованный хлеб и ящик со старыми башмаками, и тогда все поняли, что на восточной стороне рифа произошло кораблекрушение. Вождь выслал два каноэ за теми, кто спасся, жил и разводил костер на острове.
Переводчик по просьбе своих единоплеменников спросил нас, почему на крышке ящика было написано «Тики». Мы объяснили, что надпись «Кон-Тики» была на всем нашем снаряжении, так как это было названием нашего судна.
Наши новые друзья громко выражали свое удивление, узнав, что все люди на потерпевшем крушение судне спаслись и находившиеся на рифе обломки и были судном, на котором мы пришли. Они хотели тотчас взять всех нас в каноэ и увезти с собой в деревню. Мы поблагодарили их. но отказались. Мы хотели дождаться, пока «Кон-Тики» сорвется с рифа. Они испуганно посмотрели на остов на рифе. Нельзя было и мечтать, чтобы снова спустить на воду эти обломки. Переводчик настаивал, что все же будет лучше, если мы отправимся с ними; вождь дал определенный приказ — без нас не возвращаться.
Тогда мы решили, что один из нас отправится нашим послом к вождю и. возвратясь обратно, расскажет, как обстоят дела на другом острове лагуны. Плот мы ни за что не оставим на рифе; не могли мы бросить на произвол судьбы и наше снаряжение. С островитянами отправился Бенгт. Островитяне спихнули свои два каноэ с отмели и скоро исчезли, гонимые попутным ветром, в западном направлении.
На следующий день горизонт буквально кишел белыми парусами. По-видимому. островитяне шли за нами со всем своим флотом.
Все каноэ направлялись к нам, и когда они подошли ближе, мы увидели в первой лодке нашего Бенгта. Он размахивал шляпой и был окружен коричневыми фигурами. Он крикнул нам, что с ним в каноэ идет сам вождь, и мы поспешили выстроиться в почетный караул, пока островитяне брели по воде к берегу.
Бенгт представил нас вождю с большими церемониями. Его звали Тепиураиарии Териифаатау. Бенгт добавил, что вождь поймет, что мы имеем в виду его, если мы будем называть его Тека. Мы стали звать его Тека.
Вождь Тека был высокий, стройный полинезиец, с очень умными глазами. Он был важным лицом — наследником старого царского рода Таити. Он являлся вождем как на островах Рароиа, так и Такуме. Учился в школе на острове Таити, говорил по-французски и мог читать и писать. Он сказал мне, что главный город в Норвегии называется Христиания, и спросил, знаю ли я Бинга Кросби. Далее он рассказал, что за последние десять лет только три иностранных корабля посетили Рароиа, но несколько раз в год в деревню приходит шхуна из Таити, которая забирает ядра кокосовых орехов, оставляя в обмен различные товары. Они уже давно ждут шхуну, и она может прийти в любой момент.
Бенгт кратко сообщил нам, что на Рароиа нет ни школы, ни радио, ни белых людей. Все сто двадцать семь обитателей деревни сделали все возможное, чтобы мы чувствовали себя у них хорошо, и подготовили нам большой праздничный прием.
Вождь прежде всего изъявил желание посмотреть на судно, на котором нас выбросило живыми на риф. Мы пошли вброд к «Кон-Тики» в сопровождении целого хвоста островитян. Когда мы приблизились, они внезапно остановились и начали хором что-то кричать. Бревна «Кон-Тики» были видны теперь совершенно ясно. Один из наших коричневых друзей закричал:
— Это не лодка, это паэ-паэ!
— Паэ-паэ! — повторяли все хором. Они галопом пробежали по рифу и взобрались на «Кон-Тики». Словно дети, они в восторге ползали по плоту и трогали бамбуковые плетенки, тросы. Вождь был в таком же восторге, как и все остальные. Он вернулся к нам с задумчивым выражением лица:
— «Тики» — вовсе не судно, это всего-навсего паэ-паэ.
«Паэ-паэ» по-полинезийски означает «плот» или «помост», а на острове Пасхи также и «каноэ». Вождь рассказал нам, что паэ-паэ на острове уже давно исчезли, но старики в деревне могли бы рассказать старые предания о паэ-паэ. Островитяне перекрикивали друг друга в восхищении от огромных бальзовых деревьев, но от тросов они воротили носы. Такие канаты долго не выдержат морскую воду и солнце. Они с гордостью показывали нам свои крепления, сплетенные из волокон кокосового ореха, которые были как новые после пяти лет употребления.
Мы вернулись по мелководью с рифа на островок и назвали его «Фенуа Кон-Тики», что означает «Остров Кон-Тики». Это название выговаривали мы все, но нашим коричневым друзьям пришлось попотеть над норвежскими именами. Поэтому они пришли в бурный восторг, когда я сказал, что они могут называть меня Тераи Матеата, потому что это имя я получил от великого вождя Таити, усыновившего меня, когда я впервые прибыл в эти края.
Часть островитян перенесли из каноэ на берег привезенных с собой кур, яйца и плоды хлебного дерева. Другие в это время ловили рыбу в лагуне, третьи разводили костер. Нам пришлось рассказать все наши приключения на паэ-паэ в море, и они без конца просили повторять историю с китовой акулой и каждый раз, когда рассказ доходил до того, что Эрик метнул гарпун в голову акулы, издавали возбужденные крики. Они сразу узнали на рисунках всех рыб и говорили их названия по-полинезийски. Но китовую акулу и макрель-змею Gempylus они никогда не видели и ничего о них не слыхали.
Наступил вечер, и мы, к великой радости всего общества, включили радио. Больше всего вкусам островитян соответствовала церковная музыка. Но это было лишь до тех пор. пока мы, к нашему собственному удивлению, вдруг внезапно не поймали музыку танца «хула» из Америки. Самые подвижные немедленно начали размахивать поднятыми над головой руками, и скоро вся компания была на ногах и в такт музыке танцевала «хула-хула». Надвинулась ночь, мы все разместились вокруг костра. Для островитян все это было таким же великолепным приключением, как и для нас.
Утром, когда мы проснулись, островитяне были уже на ногах и жарили только что наловленную рыбу; шесть открытых кокосовых орехов только и ждали, чтобы мы утолили свою утреннюю жажду.
В тот день море у рифа шумело сильнее, чем обычно, ветер усилился, и прибой взлетал высоко в воздух у обломков плота.
— Сегодня «Тики» придет к нам, — сказал вождь, указывая на плот. — Прилив будет высокий.
Около 11 часов вода устремилась мимо нас в лагуну. Лагуна наполнялась, как гигантская чаша, вода поднималась вокруг всего острова; позднее, днем, целая река потекла со стороны моря. Вода постепенно поднималась с террасы на террасу, и риф все больше и больше исчезал под водой. Масса воды катилась по обе стороны острова, отрывая большие коралловые глыбы и закрывая обширные песчаные мели, которые бесследно исчезали, как мука, которую развеял ветер, а другие в это время возникали. Мимо нас проплыли бамбуковые обломки, и «Кон-Тики» тронулся с места.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Переводчик по просьбе своих единоплеменников спросил нас, почему на крышке ящика было написано «Тики». Мы объяснили, что надпись «Кон-Тики» была на всем нашем снаряжении, так как это было названием нашего судна.
Наши новые друзья громко выражали свое удивление, узнав, что все люди на потерпевшем крушение судне спаслись и находившиеся на рифе обломки и были судном, на котором мы пришли. Они хотели тотчас взять всех нас в каноэ и увезти с собой в деревню. Мы поблагодарили их. но отказались. Мы хотели дождаться, пока «Кон-Тики» сорвется с рифа. Они испуганно посмотрели на остов на рифе. Нельзя было и мечтать, чтобы снова спустить на воду эти обломки. Переводчик настаивал, что все же будет лучше, если мы отправимся с ними; вождь дал определенный приказ — без нас не возвращаться.
Тогда мы решили, что один из нас отправится нашим послом к вождю и. возвратясь обратно, расскажет, как обстоят дела на другом острове лагуны. Плот мы ни за что не оставим на рифе; не могли мы бросить на произвол судьбы и наше снаряжение. С островитянами отправился Бенгт. Островитяне спихнули свои два каноэ с отмели и скоро исчезли, гонимые попутным ветром, в западном направлении.
На следующий день горизонт буквально кишел белыми парусами. По-видимому. островитяне шли за нами со всем своим флотом.
Все каноэ направлялись к нам, и когда они подошли ближе, мы увидели в первой лодке нашего Бенгта. Он размахивал шляпой и был окружен коричневыми фигурами. Он крикнул нам, что с ним в каноэ идет сам вождь, и мы поспешили выстроиться в почетный караул, пока островитяне брели по воде к берегу.
Бенгт представил нас вождю с большими церемониями. Его звали Тепиураиарии Териифаатау. Бенгт добавил, что вождь поймет, что мы имеем в виду его, если мы будем называть его Тека. Мы стали звать его Тека.
Вождь Тека был высокий, стройный полинезиец, с очень умными глазами. Он был важным лицом — наследником старого царского рода Таити. Он являлся вождем как на островах Рароиа, так и Такуме. Учился в школе на острове Таити, говорил по-французски и мог читать и писать. Он сказал мне, что главный город в Норвегии называется Христиания, и спросил, знаю ли я Бинга Кросби. Далее он рассказал, что за последние десять лет только три иностранных корабля посетили Рароиа, но несколько раз в год в деревню приходит шхуна из Таити, которая забирает ядра кокосовых орехов, оставляя в обмен различные товары. Они уже давно ждут шхуну, и она может прийти в любой момент.
Бенгт кратко сообщил нам, что на Рароиа нет ни школы, ни радио, ни белых людей. Все сто двадцать семь обитателей деревни сделали все возможное, чтобы мы чувствовали себя у них хорошо, и подготовили нам большой праздничный прием.
Вождь прежде всего изъявил желание посмотреть на судно, на котором нас выбросило живыми на риф. Мы пошли вброд к «Кон-Тики» в сопровождении целого хвоста островитян. Когда мы приблизились, они внезапно остановились и начали хором что-то кричать. Бревна «Кон-Тики» были видны теперь совершенно ясно. Один из наших коричневых друзей закричал:
— Это не лодка, это паэ-паэ!
— Паэ-паэ! — повторяли все хором. Они галопом пробежали по рифу и взобрались на «Кон-Тики». Словно дети, они в восторге ползали по плоту и трогали бамбуковые плетенки, тросы. Вождь был в таком же восторге, как и все остальные. Он вернулся к нам с задумчивым выражением лица:
— «Тики» — вовсе не судно, это всего-навсего паэ-паэ.
«Паэ-паэ» по-полинезийски означает «плот» или «помост», а на острове Пасхи также и «каноэ». Вождь рассказал нам, что паэ-паэ на острове уже давно исчезли, но старики в деревне могли бы рассказать старые предания о паэ-паэ. Островитяне перекрикивали друг друга в восхищении от огромных бальзовых деревьев, но от тросов они воротили носы. Такие канаты долго не выдержат морскую воду и солнце. Они с гордостью показывали нам свои крепления, сплетенные из волокон кокосового ореха, которые были как новые после пяти лет употребления.
Мы вернулись по мелководью с рифа на островок и назвали его «Фенуа Кон-Тики», что означает «Остров Кон-Тики». Это название выговаривали мы все, но нашим коричневым друзьям пришлось попотеть над норвежскими именами. Поэтому они пришли в бурный восторг, когда я сказал, что они могут называть меня Тераи Матеата, потому что это имя я получил от великого вождя Таити, усыновившего меня, когда я впервые прибыл в эти края.
Часть островитян перенесли из каноэ на берег привезенных с собой кур, яйца и плоды хлебного дерева. Другие в это время ловили рыбу в лагуне, третьи разводили костер. Нам пришлось рассказать все наши приключения на паэ-паэ в море, и они без конца просили повторять историю с китовой акулой и каждый раз, когда рассказ доходил до того, что Эрик метнул гарпун в голову акулы, издавали возбужденные крики. Они сразу узнали на рисунках всех рыб и говорили их названия по-полинезийски. Но китовую акулу и макрель-змею Gempylus они никогда не видели и ничего о них не слыхали.
Наступил вечер, и мы, к великой радости всего общества, включили радио. Больше всего вкусам островитян соответствовала церковная музыка. Но это было лишь до тех пор. пока мы, к нашему собственному удивлению, вдруг внезапно не поймали музыку танца «хула» из Америки. Самые подвижные немедленно начали размахивать поднятыми над головой руками, и скоро вся компания была на ногах и в такт музыке танцевала «хула-хула». Надвинулась ночь, мы все разместились вокруг костра. Для островитян все это было таким же великолепным приключением, как и для нас.
Утром, когда мы проснулись, островитяне были уже на ногах и жарили только что наловленную рыбу; шесть открытых кокосовых орехов только и ждали, чтобы мы утолили свою утреннюю жажду.
В тот день море у рифа шумело сильнее, чем обычно, ветер усилился, и прибой взлетал высоко в воздух у обломков плота.
— Сегодня «Тики» придет к нам, — сказал вождь, указывая на плот. — Прилив будет высокий.
Около 11 часов вода устремилась мимо нас в лагуну. Лагуна наполнялась, как гигантская чаша, вода поднималась вокруг всего острова; позднее, днем, целая река потекла со стороны моря. Вода постепенно поднималась с террасы на террасу, и риф все больше и больше исчезал под водой. Масса воды катилась по обе стороны острова, отрывая большие коралловые глыбы и закрывая обширные песчаные мели, которые бесследно исчезали, как мука, которую развеял ветер, а другие в это время возникали. Мимо нас проплыли бамбуковые обломки, и «Кон-Тики» тронулся с места.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69