В какой-то момент вечера их руки сплелись, и трудно было сказать, кто кому предлагает поддержку. Да она и не задавалась таким вопросом, а просто позволила своей руке замереть в его теплой ладони, ведь он и она вместе – как пара, как единая команда – делали в тот момент одно общее дело. Впервые за время замужества она ощутила себя Золушкой, наконец-то добившейся любви сказочного принца, и, пусть ненадолго, позволила себе поверить в мечту о том, что их брак – и в самом деле союз двух любящих сердец.
Вот и сейчас она от чистого сердца улыбнулась любимому мужчине, представив под его элегантным костюмом красивое и желанное тело, к которому она с наслаждением скоро прижмется в постели.
– Все прошло, как ты и планировал, не правда ли? – сказала Дженис. – Люди казались такими довольными, радостными!
– Да, и ты была обворожительна! – понизив голос, заметил Адам.
Дженис вспыхнула и опустила глаза в чашку чая, которую подал ей Адам. Да, конечно же, она знала, что ее темно-зеленое бархатное платье с глубоким вырезом и широкой юбкой идеально гармонирует с цветом ее лица и волос. Но она все же не рискнула принять похвалу Адама за чистую монету: возможно, это был очередной сценический трюк, рассчитанный на публику, а в данном случае на его собственную мать.
– Мой успех – лишнее подтверждение твоего отменного вкуса, Адам, – ответила она комплиментом на комплимент, потому что и платье, и драгоценности – золотое ожерелье и серьги – были частью рождественского подарка Адама.
Его щедрость по отношению к ней приобретала прямо-таки неприличный характер. Почти все рождественское утро Дженис потратила, разбирая целую гору разноцветных свертков под гигантской елкой в холле – разглядывала подарки и искренне восхищаясь ими. После этого Адам вручил Дженис кредитную карточку на ее новую фамилию и высказал пожелание, чтобы она ввела себе в привычку раз в месяц-полтора обновлять свой гардероб.
В первый момент Дженис возмутилась и хотела было заявить, что ее вполне устраивают те вещи, которые у нее уже есть. Но осознание того, что отказываться от подарков мужа в ее положении смешно, а также природное женское стремление выглядеть красивей всех, особенно в тех случаях, когда предстоит появляться на людях, взяли верх, и Дженис поехала по магазинам, чтобы успеть до праздников обзавестись всем необходимым.
– Кстати, – поинтересовалась она, – ты оценил мою идею сменить твой официальный костюм-тройку на более свободный и демократичный?
Адам с улыбкой кивнул в ответ, и в Дженис снова всколыхнулось ощущение близости и взаимопонимания, овладевшее ею на празднике.
– Это был отличный совет, – сказал он доверительно. – Стоило чуть убавить официальности, и атмосфера в зале просветлела на глазах. Если честно, то не помню, когда последний раз я получал такое удовольствие от праздничных вечеров в нашем городке.
Сердце у Дженис так и заплясало от радости.
– В следующий раз нарядим тебя Санта-Клаусом! – засмеялась она, но шутка не получилась.
Адам внезапно нахмурился, и Дженис с тоской вспомнила, что следующего раза может просто-напросто не быть. К следующему декабрю их малышу будет почти пять месяцев. Заполучив долгожданного наследника Адам, возможно, не захочет дальше иметь с ней дело…
– Кстати, Дженис, – вступила в разговор Маргарет, – как я поняла, ты оставляешь работу в школе?
Дженис, поджав губы, исподлобья посмотрела на Адама.
– Мама слышала, как я говорил директору школы о том, что ты в скором времени собираешься оставить работу, – пояснил он, и по его тону Дженис поняла, что он и дальше намерен решать за нее вопросы, касающиеся ее лично.
– А ты спросил меня, хочу я быть содержанкой в доме Лоусонов или нет? – мгновенно вскипев, спросила она.
– На редкость неточное и несправедливое определение, – удрученно покачал головой Адам. – Но даже если дело представляется тебе именно так, тебе ведь все равно придется вскоре уйти с работы, верно?
Руки у Дженис непроизвольно сжались в кулаки. Конечно, рано или поздно она вынуждена будет принять решение: уволиться с работы или взять на всякий случай длительный отпуск, но, в любом случае, то была бы ее прерогатива. Между тем Адам с бесцеремонностью тирана забирал в свои руки все нити, связывающие ее с прежней жизнью.
По-своему это было понятно. С одной стороны, у обитателей Гринфилда существовали определенные представления о том образе жизни, который должна вести новоиспеченная миссис Лоусон, и к этому образу ей поневоле приходилось подстраиваться. Но для Адама более существенным был другой довод: по его мнению, ничто не должно было угрожать здоровью и безопасности ожидаемого ею младенца, и все ее предпочтения и капризы не играли здесь никакой роли.
– Кстати, твоя мама в курсе, почему мне придется уйти с работы? – мстительно спросила она.
– Не сейчас, Джен! – тихо сказал Адам.
– Почему же не сейчас? И почему твоя мать не может знать того, что рано или поздно узнают все?
– Дженис!!! – Еще громче и отчетливее произнес Адам, но она, движимая возмущением, с улыбкой обратилась к Маргарет:
– Я и в самом деле собираюсь уйти в декретный отпуск, правда, не раньше летних каникул.
Адам бессильно откинулся в кресле. Лицо у Маргарет Лоусон вытянулось. Дженис решила, что она лихорадочно отсчитывает в уме девять месяцев назад от лета, и поспешила ей на помощь:
– Зато когда в конце июля, бог даст, родится ребенок, я целиком отдамся материнским обязанностям!
– Дженис, хватит! – взвился Адам, но ее уже прорвало.
– Теперь вам понятно, миссис Лоусон, как я оказалась у вас в невестках? Вы, наверное, и без того схватились за голову, когда узнали, кого привел к вам в дом ваш драгоценный сыночек! Благовоспитанные девушки вроде Оливии Андерс вряд ли бы допустили такую глупость, как беременность после первой и совершенно случайной встречи?..
– Дженис, я сказал, хватит!!! – взревел Адам.
Увидев, что лицо Маргарет покрылось красными пятнами, Дженис поняла, что, пожалуй, и впрямь слишком жестока к пожилой даме.
– Да, наверное, хватит, – согласилась она. – Но не лучше ли играть открытыми картами? Терпеть не могу притворства и лжи! – Теперь, когда гнев, а вместе с ним – прежняя решимость схлынули, Дженис почувствовала, что не может ни минуты оставаться в гостиной. – Думаю, сейчас мне лучше уйти, – нервно объявила она, поднимаясь из кресла.
Дженис стоило немалых сил пройти по комнате с высоко поднятой головой, ощущая спиной взгляд двух пар таких одинаковых, таких синих глаз. Она уже собиралась гордо захлопнуть за собой дверь, как вдруг, осененная новой мыслью, обернулась:
– На всякий случай, миссис Лоусон, информирую вас: мой ребенок – стопроцентный Лоусон, и если провести тест на кровь, он это подтвердит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39