Роза предвкушала, как впервые увидит океан, однако в присутствии невежи, старающегося привлечь к себе ее внимание, ей едва ли удастся должным образом насладиться необыкновенным зрелищем…
От чего она никогда не уставала, так это от книги, которую читала, — «Одиссеи» на древнегреческом. Преимущество оригинала заключалось в том, что не приходилось ограничивать себя взглядами переводчика: каждый раз, читая «Одиссею», Роза открывала для себя новые оттенки, находила новые интерпретации. Не важно, что она устала, что равнина за окном кажется бесконечной. Даже под назойливым взглядом коммивояжера она в силах забыть о тяготах пути, сосредоточившись на ином странствии, таинственном и чудесном, несравненно более опасном, чем ее собственное, из-за вмешательства богов и ужасного колдовства… — Извиняюсь, мисси!
Невежа, возмущенный тем, что ему предпочли какую-то книгу, вознамерился действовать решительно и привлечь внимание девушки, хочет она того или нет.
Роза демонстративно не подняла глаз и немного отвернулась, хоть теперь на страницу падала тень и видно стало хуже. «Не станет же он приставать ко мне, если я ясно покажу, что не желаю иметь с ним ничего общего!»
Однако его это не остановило. Не получив ответа на несколько словесных обращений, попутчик толкнул ногой ногу Розы. Тут уж она не удержалась и в ужасе взглянула на него.
— Да что там, мисси? — начал он фальшиво ласковым голосом. — Уткнулась носом в свою книжку, и все тут! Что там такого уж интересного? Что за книжка?
Роза вытаращила на него глаза, пораженная подобной бесцеремонностью, и ответила прежде, чем сумела себя остановить:
— «Одиссея» Гомера.
Тип озадаченно наморщил лоб. Очевидно, его знакомство с литературой ограничивалось «Сборником текстов для чтения» Макгаффи .
— Гомера… как по фамилии? Ладно, мисси, для меня это все китайская грамота.
— Именно, — ледяным голосом ответила Роза и вновь взялась за книгу.
«Теперь-то, когда я щелкнула его по носу, он наконец от меня отстанет!»
Но тут книгу вырвали у нее из рук. Невежа озадаченно уставился на греческие буквы. Роза в ярости вскочила. «Как он посмел!»
— Кондуктор! — закричала она во весь голос.
Тип изумленно взглянул на нее: он явно не ожидал ни такого гнева, ни отпора своей грубости. Кондуктор, который, по счастью, оказался недалеко, поспешил к ним, передвигаясь по проходу с ловкостью моряка в качку. Прежде чем он успел задать вопрос, Роза обвиняюще ткнула в обидчика пальцем и воскликнула:
— Этот человек — вор и насильник! Он приставал ко мне, не желал оставить меня в покое, а теперь украл мою книгу. Сделайте что-нибудь!
Однако наглец оказался находчивым — должно быть, наученный опытом общения с рассерженными мужьями, женихами и отцами.
— Не знаю, о чем это она, — запротестовал он с таким апломбом, что Роза от его наглости раскрыла рот. — Сижу я себе, книжку читаю, а она как вскочит, как завизжит!
«Ах ты волк в овечьей шкуре!»
Роза сжала руки в кулаки и с трудом удержалась, чтобы не ударить. Другая женщина на ее месте не решилась бы настаивать на своем — ведь ей нечего было противопоставить словам обидчика, кроме своих, — но кровь в ней бурлила, да и книга была подарком ко дню рождения от ее первой учительницы греческого языка. Нет, она не отдаст книгу без борьбы, не отступит.
— Ну что ж, — сказала она с ядовитой любезностью, — если это ваша книга, то, полагаю, вы можете что-нибудь из нее прочесть. Вслух.
Оказалось, что наглец держит книгу вверх ногами — ему, конечно, это было все равно. Раз уж он не узнал имени великого поэта Гомера, вряд ли он отличит одну греческую букву от другой. Он, разинув рот, растерянно вытаращил на Розу глаза, а она ловко выхватила книгу из его пальцев, перевернула ее и с безупречным произношением продекламировала четыре строки. Теперь уже за разворачивающейся драмой следили все пассажиры.
— В приблизительном переводе, — продолжала Роза, — это значит:
Взвыл великан одноглазый, почувствовав страшное
Жженье.
Тут же циклопы сбежались — узнать, что случилось с
Собратом.
«Не в человеческих силах лишить меня, — рявкнул он, — зренья!»
«Коль ты богов прогневил, боги тебя наказали!»
Любой, кто хоть сколько-нибудь знаком с классикой, узнает эту сцену.
Однако грубияна не так легко было смутить.
— Да она может нести любую чушь и утверждать, будто в этом есть смысл! — воскликнул он. — Да она просто спятила! Роза протянула книгу кондуктору,
— Посмотрите на форзац, — властно приказала она. — Там написано: «Маленькой Розе, прелестному цветку литературы, от скромной садовницы. С любовью, Лидия Рейбен». Если это его книга, тогда откуда это может быть известно мне? И независимо от того, знаю я греческий или нет, мне никогда не приходилось слышать, чтобы мужчину звали Розой.
Пассажиры, сидевшие ближе к спорящим, начали хихикать, а наглец покраснел. Кондуктор, беззвучно шевеля губами, прочел надпись и кивнул.
— Все так, как она сказала, — пророкотал он и обратил на коммивояжера суровый взгляд.
Тот побледнел и начал озираться, словно высматривая пути к бегству.
Роза чувствовала, что еще немного — и она упадет в обморок, но показывать слабость перед этим типом она не собиралась.
— Кондуктор, — сказала она уже более спокойно, — разве у вас принято позволять вору, к тому же пытавшемуся опорочить честную женщину, продолжать ехать на поезде?
Грубиян побледнел еще больше, когда кондуктор ухватил его за шиворот.
— Никоим образом, мисс, — ответил он, вернул книгу Розе и рывком поднял на ноги своего пленника. — Иногда, правда, мы останавливаем поезд, прежде чем вышвырнуть негодяя.
Кондуктор засвистел в свисток, из соседнего вагона явились двое дюжих охранников, подхватили коммивояжера и его чемодан и потащили в конец поезда, хотя несчастный и протестовал во весь голос. Его провожали любопытные взгляды; пассажиры глазели и на Розу, когда процессия покинула вагон, но ей было уже безразлично, что о ней подумают. Ноги ее подкосились, и она рухнула на скамью, одной рукой держась за спинку, а другой прижимая к себе драгоценную книгу.
Только теперь почувствовала она реакцию. Как она посмела подобным образом обойтись с мужчиной? Никогда в своей жизни она ничего подобного не делала! О, она спорила с мужчинами, отстаивала свое мнение, свободно высказывала мысли на бумаге, но никогда еще не случалось ей противостоять мужчине, который не был джентльменом. Ей никогда не приходилось сталкиваться с человеком, готовым на все ради того, чтобы поставить на своем. Ни одна леди не стала бы иметь дела с подобным негодяем!
Кондуктор вернулся удостовериться, что с Розой все в порядке. Она вежливо пробормотала слова благодарности, и кондуктор, успокоенный, вернулся к своим делам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105