— Ты думаешь? Всего четверть часа... Ну ладно, мы можем потом еще искупаться.
Они вышли на берег. Ноки уже успела поплавать, и теперь выглядела как мокрая курица, но это ее совершенно не смущало.
Они легли на песок, Арли — в серединку. Некоторое время прошло в невразумительном и счастливом сюсюкании и разных нелепых играх вроде «стенка-стенка-потолок» или «а где наши ручки?», а также обмене мнениями по очень важным вопросам: «смотри, у нее такая верхняя губка маленькая, так смешно, неужели так и останется?» Потом Арли перевернули на живот (с целью, конечно же, укрепления мышц), она некоторое время изучала ручками песок, потом стала «клевать» головой и наконец начала хныкать — не любила она развивать мускулатуру и лежать на животе. И ползать у нее сейчас не было никакого желания. Арли перевернули обратно, и она сразу же успокоилась.
Лежали молча, глядя в небо, на проплывающие кучевые облака, целые облачные кручи, между которыми то и дело сновали летательные аппараты, взрезая тела облаков, словно масло ножом.
Арнис сказал сонно.
Между небом и землей
Тонкая граница,
Чистый, перистый полет
Облачного ситца.
Ильгет подхватила.
Там, где песенкой звенит
Синева без края,
Самолетик мой летит
И крылом качает...
— По-моему, я уже засыпаю... — пробормотал Арнис. Ильгет села.
— Так может, домой пойдем? Вообще-то уже почти семь.
— Ну давай. Искупаемся еще раз, и пойдем.
Они вошли в воду и снова искупались. Пляж уже опустел, лишь трое загорелых подростков с визгом гонялись друг за другом. Да и вечерняя прохлада давала себя знать. Арли завернули в большое полотенце. Она уже начала капризничать, похныкивать.
— Может, ее покормить пора? — предположил Арнис. Ильгет покачала головой.
— Да нет, меньше трех часов прошло. Дома покормлю, если будет плакать. Она больше просто устала.
На ходу Арли действительно заснула, хотя желудочек был еще пуст. Вскоре подошли к дому. Ноки уже начала подсыхать, золотистая шерсть ее стала кудрявиться.
Арнис осторожно положил ребенка в кроватку — пусть доспит. Ильгет тем временем позаботилась о собаке — ополоснула ее чистой водой из душа и загнала в аппарат сушки, который за десять минут распрямит все колечки непокорной шерсти. Ноки воспринимала обработку как неизбежное зло — давно привыкла. Ильгет поспешила на кухню, но там уже орудовал Арнис.
— Я сделал олло с рыбой и маслом, хорошо? Или ты что-нибудь другое хочешь?
— Ты ведь знаешь, что я это обожаю, — улыбнулась Ильгет. Арнис достал из окна коквинера большие тарелки с горячими олло, приготовленными по всем правилам: основная лепешка толстая, две покровные — тоненькие, между ними слой масла, слой рубленного тунца, слои лука и яйца, соус.
— Ты сядь, Иль, я все принесу.
— Ну, Арнис... ты даешь. Ведь ты сегодня весь день по полигону носился.
— Лучший отдых — смена вида деятельности. Можно подумать, с Арли сидеть легче, чем на полигоне торчать... да и ты ведь занималась с Ноки.
Он поставил на стол большие прозрачные кружки с крепко заваренным чаем, вазочку с засахаренными орешками и печеньем. Сел и пробормотал молитву. Ильгет с наслаждением вонзила зубы в мягкую плоть олло.
— Я бы еще пожалуй, сиккарги...
Она хотела было встать, но Арнис опередил ее.
— Тебе какой?
— Клубничной, — обреченно сказала Ильгет.
— Сиди, Иль... у тебя молоко. Это самое важное. Так что сиди, я все принесу.
— Неужели ты нисколько не устал? — спросила Ильгет. Арнис пожал плечами.
— Да вроде не с чего...
Он поставил перед Ильгет вазочку с сиккаргой. Сел напротив, улыбаясь, глядя, как Ильгет ест.
— А ты устала, ласточка?
— Да... тоже как бы... немножко, — честно призналась Ильгет.
— Ну вот, а тебе нельзя уставать. Молоко ведь!
— Что бы я без тебя делала? — Ильгет осеклась, подумав, что ведь еще недели две — и действительно придется без него.
— Ничего, — спокойно сказал Арнис, — тяжело тебе, конечно, будет. Мама поможет.
— Господи, Арнис! Мне тяжело... да я тут как в раю живу. Как на Квирине может быть тяжело? Мне только одно... думать все время, что там с тобой.
— Иль, — он встал, слегка сжал руками ее плечи, — ты не думай. Ты ведь у меня сильная, хорошая девочка. Ты сможешь. Ты думай о Фитюльке. А со мной, ты ведь знаешь, ничего не случится.
Он прислушался. Из комнаты донесся писк. Арнис побежал к двери и вскоре вернулся с Арли на руках.
— Ну вот, мы созрели для кормления!
— Подожди... надо ее переодеть уже на ночь. И вообще пойдем в гостиную, я там хоть сяду с удобством.
Через час Арли была накормлена, заснула на руках Ильгет, под песню, которую хором тихонечко пели родители.
Лунный свет, как мед, ложится
На твое окно.
Что ж тебе, малыш, не спится,
На дворе темно.
Светят звезды, в черном небе
Их полным-полно.
Ты на них ни разу не был,
Спать пора давно.
Она уже была переодета в спальный костюмчик, розовый с кружевами. Ильгет тихонько встала, держа малышку на руках, вышла. Через некоторое время вернулась уже одна. Арли мирно спала в кроватке.
Арнис все так же сидел на диване, задумчиво и отстраненно глядя куда-то вдаль. Ильгет села рядом с ним. Рука Арниса скользнула на ее плечи.
И так они сидели вдвоем, не говоря ни слова, и лунный свет струился сквозь них. Ничего говорить не нужно было, и двигаться не нужно, и все было так, будто жизнь позади, они умерли — но жив их дух, и дух этот слит воедино, и ничего больше не надо, целую Вечность.
Но потом жизнь все-таки стала брать свое, Ильгет шевельнулась. Взяла второй рукой кисть Арниса. И сказала.
— Почему с тобой всегда так хорошо?
— И мне тоже... с тобой, — откликнулся Арнис.
— С тобой все как-то... на своих местах. Все так, как должно быть. Нет никаких сомнений, никакой недосказанности. Ты знаешь, наверное, это состояние и описано в Библии... я вот никогда не могла до конца понять, почему там так сказано, что жены должны бояться своих мужей.
— Ну и... боишься меня? — улыбнулся Арнис. Ильгет ответила ему такой же прямой улыбкой.
— Ага... ты ведь страшный ско.
— Так ведь и ты у меня воин.
— Нет, серьезно... я просто знаю, что ты сильнее. Гораздо сильнее. И физически, и духовно. Во всем. Ты вообще гораздо лучше меня. Ты такой... такой необыкновенный. Даже на Квирине таких, как ты, больше нет. Я иногда просто не понимаю, как ты мог выбрать меня, мне кажется, это какое-то недоразумение.
— Иль, — вдруг посерьезневшим тихим голосом произнес Арнис, — ну что ты говоришь. Да, у меня, может, всякое бывало, наверное, я не трус. Но такого, как ты... как тебе пришлось... это ни мне, никому не пережить. И волю, и рассудок сохранить чтобы...
Ильгет вздрогнула.
— Да не было у меня никакой воли... какая там воля. И рассудок — все было просто как в тумане. Меня как раз сломали, раздавили... ничего там от меня уже не оставалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171