Казалось, на мгновение ее глаза вернулись к жизни, но тут же снова угасли. Роун подхватил ее, повернувншись к остальным. В воздухе витал запах крови, Роун даже во рту чувствовал ее вкус.
— Доктора сюда! Она умирает!
Серовато-бледное лицо Дарела возникло перед ним. Он яростно тряс кулаками над головой, ранзинув слюнявый рот.
— Это же ваша дочь! — прохрипел Роун, гляндя сверху вниз на тонкое, прекрасное лицо денвушки. — Ваша родная дочь!
— Она же ничего не чувствовала! Она под дейнствием наркотиков. Ты хоть понимаешь, что отннял у нее единственный шанс на прекрасное смертельное представление? Все, ради чего она жила, рухнуло! У нее же в жизни больше ничего не будет! Все эти годы я сам лично тренировал ее, я держал ее в отличной форме, ожидая только идеального случая, а теперь…
Роун звероподобно зарычал и пнул Дарела нонгой. Тот взвизгнул и, согнувшись, повалился на измазанный кровью пол.
— Состель! Веди врача! — Роун спрыгнул со сцены и бросился к галерке. Дэзирен, с белым как мел лицом, повисла у него на руках.
В огромной позолоченной комнате Дэзирен уложили на богатую кушетку, обитую бледно-зенленым шелком. Явившийся врач — чахлого вида собаченция с сомнительного вида мешочком — обработал какой-то жидкостью рану Дэзирен. Зантем посмотрел на Роуна.
— Она выживет, хотя и очень слаба — больншая потеря крови. Но вот вы, хозяин, выглядите явно плохо. Состель сказал мне…
— Плевать на Состеля, почему она не прихондит в себя? Ты уверен, что она не умрет?
— Не умрет. Я присмотрю, чтобы ей имплантировали новую фалангу из гормональной ткани. И через год или два, с помощью соответствующей стимуляции, рука будет как новенькая. А теперь я настаиваю, хозяин, позволь мне тебя посмотнреть.
— Хорошо, — Роун беспрекословно опустился на стул с высокой спинкой, и врач прикоснулся к нему каким-то холодным металлическим преднметом, что-то бормоча себе под нос.
— Ты болен, хозяин, — сказал он, — очень бонлен. Температура высокая, давление…
— Ну дай мне просто какое-нибудь лекарство, вот и все, — перебил его Роун. — У меня болит голова…
— Я слышу небольшие шумы, — продолжал врач, роясь в мешочке. — Мне кажется, я знаю, что произошло. У тебя нет иммунитета к местнным болезням, и, конечно же, вирусы сразу облюбовали отличный объект для своей жизнедеянтельности. А теперь…
— Мне никогда не было так плохо, — слабо признался Роун. — Я думал, это все от вина…— У него опять сильно закружилась голова, и он едва не свалился со стула.
— Хозяин! — Состель оказался возле Роуна. — Они идут, хозяин. Хаг и другие… а с ними еще конвойные. Сам Котшаи…
— Отлично! — прорычал Роун, скаля зубы. — Надо же мне с кем-то подраться! Земляне — сланбаки, чуть что — валятся на пол и рыдают.
— Пожалуйста, хозяин, — резко возразил врач. — Вам нужен покой, и уж если я отвечаю за своих пациентов…
— Доктор, — прохныкал Состель. — Дай ему что-нибудь тонизирующее. Видишь, как он слаб…
— Хм-м, да, такие стимуляторы есть… правнда, опасные, но ты же понимаешь…
— Быстрее! Они идут! Я чую их! Я чую запах человеческой ненависти!
— В этой комнате всегда сильные запахи, — проворчал врач.
Он шприцем ввел что-то холодное Роуну в руку.
— Хозяин, ты должен бежать, — Состель поднхватил его под руку. Роун оттолкнул его.
— Тащи их сюда, — закричал он. — Я хочу хоть из кого-нибудь вышибить дух! Я хочу отнплатить им за все, что они сделали с Дэзирен!
— Но, хозяин, Котшаи сильный и жестокий, он любит и умеет причинять боль…
— Я тоже! — заорал Роун.
Казалось, в кровь бросили кусочек льда. Звон в голове утих, превратившись в слабое жужжанние. Неожиданно он почувствовал себя легким и сильным, зрение прояснилось, только сердце, канзалось, колотится слишком громко.
— О! хозяин, их слишком много, — кричал Сонстель. — Ты не сможешь убить их всех. Ты болен. Беги… а я пока задержу их.
— Состель… найди Аскора с Сидисом. Помонги им выбраться из тюрьмы и отвези на конрабль.
— Если я выполню твой приказ, хозяин, ты убежишь? Дверь здесь, она ведет через узкий конридор вниз, на улицу.
— Хорошо, — выдохнул Роун сквозь зубы. — Я обязательно убегу, только ты найди их и отнправь на корабль… и позаботься об этой бедной девушке.
— Я позабочусь, хозяин, верь мне.
— До свидания, Состель. Ты — самый лучший человек, которого я встретил на Земле. — Роун открыл дверь и растворился в темноте.
Улица заметно отличалась от тех, которые уже видел Роун на Земле. Неосвещенная, с разнбитыми тротуарами, сквозь которые пробивалась трава. Он бежал по ней, а вдогонку ему лаяли собаки. Впереди виднелись ворота — массивная металлическая решетка с уродливыми шипами. Роун узнал ее по описанию Дарела. За ней притаилась зловещая темень и царствовали вонь и грязь — Нижний Город в своем разложении. Не останавливаясь, Роун подпрыгнул, подтянулся и легко перемахнул через ворота.
Роун потерял счет времени. Казалось, он пронбежал уже сотни миль сквозь темные, извилинстые, древние улочки, совершенно безлюдные, а собаки не устали преследовать его буквально по пятам. Однажды они загнали его в тупик, в полуразвалившийся домик; чтобы выбраться отнсюда, ему пришлось убить парочку животных, затем залезть на крышу и пробираться по скользкому шиферу, поскольку там они его донстать не могли.
А потом он оказался на улице среди уродов, будто из страшного сна, — землян в шрамах и оспинах, изнуренных болезнями и постоянным недоеданием. Женщины с запавшими глазами тянули костлявые руки, вымаливая хлеб и мендяки. Детишки с огромными глазами и шишконватыми коленями, юркие как маленькие пауки, преследовали его непонятными возгласами. Огромный, тучный мужчина с одним глазом, раснпространяя вокруг себя тлетворный запах, бежал за Роуном почти два квартала, пока Роун не схватил с магазинной витрины нож и не замахннулся на него.
Собаки давно отстали, и только обезображеннные лица мелькали повсюду. Жуткое зловоние мешало дышать, тусклые огни терялись в темнноте тесных улочек, вокруг витал запах запустенния и безысходной нищеты. Действие лекарства кончилось, и снова усталость вступила в свои права. Сначала Роун только спотыкался, а потом, упав, долго лежал, переводя дыхание и пытаясь отогнать от себя дикую толпу бродяг с горящими глазами.
Во рту у него пересохло. Он с трудом встал и направился к гудящему бару. В баре было жарко и смрадно, а несносный гул раскалывал его гонлову словно кувалдой.
Роун тяжело опустился за шатающийся стонлик, и зеленозубая женщина тут же скользнула на сиденье рядом с ним, зазывно толкнув его локтем. Роун зарычал, и ей пришлось убраться.
Появился огромный пузатый мужчина.
— Что будешь пить? — спросил он на очень плохом земном языке.
— Воду, — пробормотал Роун сухим шепонтом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
— Доктора сюда! Она умирает!
Серовато-бледное лицо Дарела возникло перед ним. Он яростно тряс кулаками над головой, ранзинув слюнявый рот.
— Это же ваша дочь! — прохрипел Роун, гляндя сверху вниз на тонкое, прекрасное лицо денвушки. — Ваша родная дочь!
— Она же ничего не чувствовала! Она под дейнствием наркотиков. Ты хоть понимаешь, что отннял у нее единственный шанс на прекрасное смертельное представление? Все, ради чего она жила, рухнуло! У нее же в жизни больше ничего не будет! Все эти годы я сам лично тренировал ее, я держал ее в отличной форме, ожидая только идеального случая, а теперь…
Роун звероподобно зарычал и пнул Дарела нонгой. Тот взвизгнул и, согнувшись, повалился на измазанный кровью пол.
— Состель! Веди врача! — Роун спрыгнул со сцены и бросился к галерке. Дэзирен, с белым как мел лицом, повисла у него на руках.
В огромной позолоченной комнате Дэзирен уложили на богатую кушетку, обитую бледно-зенленым шелком. Явившийся врач — чахлого вида собаченция с сомнительного вида мешочком — обработал какой-то жидкостью рану Дэзирен. Зантем посмотрел на Роуна.
— Она выживет, хотя и очень слаба — больншая потеря крови. Но вот вы, хозяин, выглядите явно плохо. Состель сказал мне…
— Плевать на Состеля, почему она не прихондит в себя? Ты уверен, что она не умрет?
— Не умрет. Я присмотрю, чтобы ей имплантировали новую фалангу из гормональной ткани. И через год или два, с помощью соответствующей стимуляции, рука будет как новенькая. А теперь я настаиваю, хозяин, позволь мне тебя посмотнреть.
— Хорошо, — Роун беспрекословно опустился на стул с высокой спинкой, и врач прикоснулся к нему каким-то холодным металлическим преднметом, что-то бормоча себе под нос.
— Ты болен, хозяин, — сказал он, — очень бонлен. Температура высокая, давление…
— Ну дай мне просто какое-нибудь лекарство, вот и все, — перебил его Роун. — У меня болит голова…
— Я слышу небольшие шумы, — продолжал врач, роясь в мешочке. — Мне кажется, я знаю, что произошло. У тебя нет иммунитета к местнным болезням, и, конечно же, вирусы сразу облюбовали отличный объект для своей жизнедеянтельности. А теперь…
— Мне никогда не было так плохо, — слабо признался Роун. — Я думал, это все от вина…— У него опять сильно закружилась голова, и он едва не свалился со стула.
— Хозяин! — Состель оказался возле Роуна. — Они идут, хозяин. Хаг и другие… а с ними еще конвойные. Сам Котшаи…
— Отлично! — прорычал Роун, скаля зубы. — Надо же мне с кем-то подраться! Земляне — сланбаки, чуть что — валятся на пол и рыдают.
— Пожалуйста, хозяин, — резко возразил врач. — Вам нужен покой, и уж если я отвечаю за своих пациентов…
— Доктор, — прохныкал Состель. — Дай ему что-нибудь тонизирующее. Видишь, как он слаб…
— Хм-м, да, такие стимуляторы есть… правнда, опасные, но ты же понимаешь…
— Быстрее! Они идут! Я чую их! Я чую запах человеческой ненависти!
— В этой комнате всегда сильные запахи, — проворчал врач.
Он шприцем ввел что-то холодное Роуну в руку.
— Хозяин, ты должен бежать, — Состель поднхватил его под руку. Роун оттолкнул его.
— Тащи их сюда, — закричал он. — Я хочу хоть из кого-нибудь вышибить дух! Я хочу отнплатить им за все, что они сделали с Дэзирен!
— Но, хозяин, Котшаи сильный и жестокий, он любит и умеет причинять боль…
— Я тоже! — заорал Роун.
Казалось, в кровь бросили кусочек льда. Звон в голове утих, превратившись в слабое жужжанние. Неожиданно он почувствовал себя легким и сильным, зрение прояснилось, только сердце, канзалось, колотится слишком громко.
— О! хозяин, их слишком много, — кричал Сонстель. — Ты не сможешь убить их всех. Ты болен. Беги… а я пока задержу их.
— Состель… найди Аскора с Сидисом. Помонги им выбраться из тюрьмы и отвези на конрабль.
— Если я выполню твой приказ, хозяин, ты убежишь? Дверь здесь, она ведет через узкий конридор вниз, на улицу.
— Хорошо, — выдохнул Роун сквозь зубы. — Я обязательно убегу, только ты найди их и отнправь на корабль… и позаботься об этой бедной девушке.
— Я позабочусь, хозяин, верь мне.
— До свидания, Состель. Ты — самый лучший человек, которого я встретил на Земле. — Роун открыл дверь и растворился в темноте.
Улица заметно отличалась от тех, которые уже видел Роун на Земле. Неосвещенная, с разнбитыми тротуарами, сквозь которые пробивалась трава. Он бежал по ней, а вдогонку ему лаяли собаки. Впереди виднелись ворота — массивная металлическая решетка с уродливыми шипами. Роун узнал ее по описанию Дарела. За ней притаилась зловещая темень и царствовали вонь и грязь — Нижний Город в своем разложении. Не останавливаясь, Роун подпрыгнул, подтянулся и легко перемахнул через ворота.
Роун потерял счет времени. Казалось, он пронбежал уже сотни миль сквозь темные, извилинстые, древние улочки, совершенно безлюдные, а собаки не устали преследовать его буквально по пятам. Однажды они загнали его в тупик, в полуразвалившийся домик; чтобы выбраться отнсюда, ему пришлось убить парочку животных, затем залезть на крышу и пробираться по скользкому шиферу, поскольку там они его донстать не могли.
А потом он оказался на улице среди уродов, будто из страшного сна, — землян в шрамах и оспинах, изнуренных болезнями и постоянным недоеданием. Женщины с запавшими глазами тянули костлявые руки, вымаливая хлеб и мендяки. Детишки с огромными глазами и шишконватыми коленями, юркие как маленькие пауки, преследовали его непонятными возгласами. Огромный, тучный мужчина с одним глазом, раснпространяя вокруг себя тлетворный запах, бежал за Роуном почти два квартала, пока Роун не схватил с магазинной витрины нож и не замахннулся на него.
Собаки давно отстали, и только обезображеннные лица мелькали повсюду. Жуткое зловоние мешало дышать, тусклые огни терялись в темнноте тесных улочек, вокруг витал запах запустенния и безысходной нищеты. Действие лекарства кончилось, и снова усталость вступила в свои права. Сначала Роун только спотыкался, а потом, упав, долго лежал, переводя дыхание и пытаясь отогнать от себя дикую толпу бродяг с горящими глазами.
Во рту у него пересохло. Он с трудом встал и направился к гудящему бару. В баре было жарко и смрадно, а несносный гул раскалывал его гонлову словно кувалдой.
Роун тяжело опустился за шатающийся стонлик, и зеленозубая женщина тут же скользнула на сиденье рядом с ним, зазывно толкнув его локтем. Роун зарычал, и ей пришлось убраться.
Появился огромный пузатый мужчина.
— Что будешь пить? — спросил он на очень плохом земном языке.
— Воду, — пробормотал Роун сухим шепонтом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86