Вспоминали прошлые ошибки, прикидывали, какой Панарх мог бы получиться из Семиона. Геласаар точно забыл о своем сане и анализировал свое прошлое так, словно оно принадлежало малознакомому и не слишком приятному человеку.
Он умалчивал только об одном — и другие тоже не упоминали о Брендоне, его третьем сыне и ныне наследнике, выжившем только потому, что сбежал с собственной Энкаинации за несколько минут до ее начала.
Что тут скажешь? Семион по крайней мере вел свои игры по правилам и многим представлялся превосходным лидером, всей душой преданным Тысячелетнему Миру. Беспрецедентный поступок Брендона мог рассматриваться как оскорбление самым знатным лицам державы, нанесенное притом как нельзя более публично.
Матильда сказала осторожно:
— Откуда вам известно, что это он там? Предчувствие?
— Нет. Вера. — Он грустно улыбнулся, передал ей бутылку и продолжил задумчиво: — Если бы я знал его по-настоящему, многое, думаю, обернулось бы по-иному. Но мне кажется, я узнал его чуть получше за последние недели — так наши предки пополняли свои знания о невидимых тогда элементарных частицах, вычисляя, где те были раньше, где им следует быть, а где не следует. Я следовал за тенью своего сына во время наших бесед с Анарисом и вспоминал беседы с ним самим.
Матильда выпила, перебарывая подступившие жгучие слезы. «Я слишком много пью, — подумала она. — Я охмелела от памяти и сожалений, и меня одолевают хмельные слезы». Она обругала себя за то, что завела разговор о том, что могло вызвать только боль,
Но взгляд Геласаара не выражал никаких сожалений. Он снова поднял бутылку и сказал:
— За Брендона. И за веру.
Он торжественно допил бутылку и швырнул ее о стену, разбив на куски.
* * *
В погоне за убегающим рифтерским кораблем они вошли во внутреннюю часть системы, где было меньше мусора и появилась возможность двигаться быстрее. Время от времени Нг приказывала запустить монитор, чтобы проверить положение «Самеди» — астероид и ионный шторм, который тот создавал даже в сравнительно чистом пространстве, препятствовали прямому обзору.
Геенна осталась далеко позади и пропала в сиянии солнца системы, когда это случилось. Астероид, защищающий их от мусора Гееннской системы, вдруг вспыхнул так ярко, что экраны померкли, а когда они снова включились, то показали массу щебня, бешено вибрирующую в траловых лучах. У Нг заколотилось сердце, но она держала себя в руках и смотрела прямо на экран.
— Попадание гиперснаряда, — доложила мичман Выхирски.
— Орудийная служба, избавьтесь от осколков. Немедленно, — холодно и спокойно распорядилась Нг.
Траловые лучи отключились, корабль качнуло, и осколки на экране поплыли в разные стороны.
— Навигация! Быстро отклониться на двадцать градусов с отметкой ноль! — Нг вцепилась в подлокотники кресла. Рифтеры решили вступить в бой раньше, чем она полагала. — Тактика! Возможный угол вражеского снаряда.
— Гиперснаряд готов, — сказал Тулин за главным орудийным пультом, а Ром-Санчес в режиме стандартной процедуры доложил, что главное корабельное орудие «Грозного» готово.
«Но мы не можем пустить его в ход. Они нужны нам живыми».
Щиты правого борта светились — после поворота пыль била в них на одной десятой «це».
— Двадцать градусов отметка ноль, — доложил лейтенант Мзинга.
— Максимальная возможная дальность противника — одиннадцать световых секунд; наш предел — около шести.
— Скачок на пятнадцать светосекунд! — скомандовала Нг. — Обнаружение, выделите отдельный пульт для мониторинга Узла, — добавила она уже под гул скачковых систем. — Посадите туда мичмана Григоряна.
— Нагрузка правых щитов — сто десять процентов, и она растет, — доложил контроль повреждений.
— Навигация, разверните нас на левый борт, сто восемьдесят отметка ноль, и сбавьте до одной десятой «це» на пятом тактическом уровне.
Двигатели взвыли, совершая поворот, и левые щиты вспыхнули еще ярче правых.
Нг бросила взгляд направо. Брендон Аркад стоял неподвижно, заложив руки за спину, и водил глазами из стороны в сторону. Он следил за событиями без труда. Нг посмотрела на Себастьяна Омилова — он наморщил свой потный лоб, но тоже не двигался и не говорил ни слова.
— Нагрузка левых щитов — сто двадцать процентов, — объявил контроль повреждений. — Оценочный срок жизни кормовых щитов над радиантами — пятнадцать секунд.
— Максимально возможный диапазон раптора — двадцать пять светосекунд, — добавил Ром-Санчес.
После паузы, измеряемой только ударами сердца и спазмами потных рук, последовал еще один скачок, более чувствительный. Когда корабль вышел из него, щиты перестали светиться — только вспыхивали там и сям при попадании мелких камней.
— Выход совершен на одной десятой «це».
— Тактический скачок, первый уровень.
— Капитан, — напомнил Ром-Санчес под урчание скачковых. — Узел.
— Я знаю, коммандер, но нам не придется о нем беспокоиться, если они долбанут нас одним из своих навороченных снарядов. Обнаружение, найдите эсминец.
— Поиск начат, капитан. Узел подвергся довольно сильному возбуждению, и его ионизация все еще высока. Большая электродвижущая сила, и система грязная, как помойка... сэр.
На боковом экране показалась сетчатая модель Узла, представляющая собой догадку компьютера о распределении силовых линий внутри трещины в космическом времени. Гипербола слегка вибрировала, и вдоль силовых линий пробегали мерцающие волны.
— Он сужается, сэр, — сказал Григорян хрипло и поспешно прочистил горло. — Мы потеряли около семи процентов нашего щита в результате последних маневров, и гиперснаряд отнюдь не помогает делу.
— Ничего не поделаешь. Обнаружение, где он там?
— Есть, нашла. Сорок семь отметка ноль, плюс пятнадцать светосекунд, курс 25 отметка ноль, плюс две десятых «це» относительно нас. Кажется, приближается с левого борта.
— Он все еще держит курс на наш астероид, — заметил Крайно.
— Скоро он это поймет, — ответила Нг и посмотрела на общую проекцию «Грозного». — Орудийная, заградительный рапторный огонь на половинной мощности, нос бета и гамма, корма бета, средний разброс, сорок семь, сорок пять, сорок три. Полную мощность использовать нельзя — надо захватить рифтерский корабль целым, чтобы узнать место высадки Панарха.
Нг повысила голос, чтобы слышал весь мостик.
— Будем придерживаться протокола системы ФФ. Все курсы прокладываются с нулевой отметки, если я не отдаю других распоряжений. Узел вынуждает нас вести этот бой в двух измерениях.
Она сделала небольшую пазу. Ее слегка позабавили два-три взгляда, брошенные в сторону Эренарха, словно в ожидании какой-то реакции. Она-то знала, что он никакой реакции не проявит.
— Орудия, огонь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134
Он умалчивал только об одном — и другие тоже не упоминали о Брендоне, его третьем сыне и ныне наследнике, выжившем только потому, что сбежал с собственной Энкаинации за несколько минут до ее начала.
Что тут скажешь? Семион по крайней мере вел свои игры по правилам и многим представлялся превосходным лидером, всей душой преданным Тысячелетнему Миру. Беспрецедентный поступок Брендона мог рассматриваться как оскорбление самым знатным лицам державы, нанесенное притом как нельзя более публично.
Матильда сказала осторожно:
— Откуда вам известно, что это он там? Предчувствие?
— Нет. Вера. — Он грустно улыбнулся, передал ей бутылку и продолжил задумчиво: — Если бы я знал его по-настоящему, многое, думаю, обернулось бы по-иному. Но мне кажется, я узнал его чуть получше за последние недели — так наши предки пополняли свои знания о невидимых тогда элементарных частицах, вычисляя, где те были раньше, где им следует быть, а где не следует. Я следовал за тенью своего сына во время наших бесед с Анарисом и вспоминал беседы с ним самим.
Матильда выпила, перебарывая подступившие жгучие слезы. «Я слишком много пью, — подумала она. — Я охмелела от памяти и сожалений, и меня одолевают хмельные слезы». Она обругала себя за то, что завела разговор о том, что могло вызвать только боль,
Но взгляд Геласаара не выражал никаких сожалений. Он снова поднял бутылку и сказал:
— За Брендона. И за веру.
Он торжественно допил бутылку и швырнул ее о стену, разбив на куски.
* * *
В погоне за убегающим рифтерским кораблем они вошли во внутреннюю часть системы, где было меньше мусора и появилась возможность двигаться быстрее. Время от времени Нг приказывала запустить монитор, чтобы проверить положение «Самеди» — астероид и ионный шторм, который тот создавал даже в сравнительно чистом пространстве, препятствовали прямому обзору.
Геенна осталась далеко позади и пропала в сиянии солнца системы, когда это случилось. Астероид, защищающий их от мусора Гееннской системы, вдруг вспыхнул так ярко, что экраны померкли, а когда они снова включились, то показали массу щебня, бешено вибрирующую в траловых лучах. У Нг заколотилось сердце, но она держала себя в руках и смотрела прямо на экран.
— Попадание гиперснаряда, — доложила мичман Выхирски.
— Орудийная служба, избавьтесь от осколков. Немедленно, — холодно и спокойно распорядилась Нг.
Траловые лучи отключились, корабль качнуло, и осколки на экране поплыли в разные стороны.
— Навигация! Быстро отклониться на двадцать градусов с отметкой ноль! — Нг вцепилась в подлокотники кресла. Рифтеры решили вступить в бой раньше, чем она полагала. — Тактика! Возможный угол вражеского снаряда.
— Гиперснаряд готов, — сказал Тулин за главным орудийным пультом, а Ром-Санчес в режиме стандартной процедуры доложил, что главное корабельное орудие «Грозного» готово.
«Но мы не можем пустить его в ход. Они нужны нам живыми».
Щиты правого борта светились — после поворота пыль била в них на одной десятой «це».
— Двадцать градусов отметка ноль, — доложил лейтенант Мзинга.
— Максимальная возможная дальность противника — одиннадцать световых секунд; наш предел — около шести.
— Скачок на пятнадцать светосекунд! — скомандовала Нг. — Обнаружение, выделите отдельный пульт для мониторинга Узла, — добавила она уже под гул скачковых систем. — Посадите туда мичмана Григоряна.
— Нагрузка правых щитов — сто десять процентов, и она растет, — доложил контроль повреждений.
— Навигация, разверните нас на левый борт, сто восемьдесят отметка ноль, и сбавьте до одной десятой «це» на пятом тактическом уровне.
Двигатели взвыли, совершая поворот, и левые щиты вспыхнули еще ярче правых.
Нг бросила взгляд направо. Брендон Аркад стоял неподвижно, заложив руки за спину, и водил глазами из стороны в сторону. Он следил за событиями без труда. Нг посмотрела на Себастьяна Омилова — он наморщил свой потный лоб, но тоже не двигался и не говорил ни слова.
— Нагрузка левых щитов — сто двадцать процентов, — объявил контроль повреждений. — Оценочный срок жизни кормовых щитов над радиантами — пятнадцать секунд.
— Максимально возможный диапазон раптора — двадцать пять светосекунд, — добавил Ром-Санчес.
После паузы, измеряемой только ударами сердца и спазмами потных рук, последовал еще один скачок, более чувствительный. Когда корабль вышел из него, щиты перестали светиться — только вспыхивали там и сям при попадании мелких камней.
— Выход совершен на одной десятой «це».
— Тактический скачок, первый уровень.
— Капитан, — напомнил Ром-Санчес под урчание скачковых. — Узел.
— Я знаю, коммандер, но нам не придется о нем беспокоиться, если они долбанут нас одним из своих навороченных снарядов. Обнаружение, найдите эсминец.
— Поиск начат, капитан. Узел подвергся довольно сильному возбуждению, и его ионизация все еще высока. Большая электродвижущая сила, и система грязная, как помойка... сэр.
На боковом экране показалась сетчатая модель Узла, представляющая собой догадку компьютера о распределении силовых линий внутри трещины в космическом времени. Гипербола слегка вибрировала, и вдоль силовых линий пробегали мерцающие волны.
— Он сужается, сэр, — сказал Григорян хрипло и поспешно прочистил горло. — Мы потеряли около семи процентов нашего щита в результате последних маневров, и гиперснаряд отнюдь не помогает делу.
— Ничего не поделаешь. Обнаружение, где он там?
— Есть, нашла. Сорок семь отметка ноль, плюс пятнадцать светосекунд, курс 25 отметка ноль, плюс две десятых «це» относительно нас. Кажется, приближается с левого борта.
— Он все еще держит курс на наш астероид, — заметил Крайно.
— Скоро он это поймет, — ответила Нг и посмотрела на общую проекцию «Грозного». — Орудийная, заградительный рапторный огонь на половинной мощности, нос бета и гамма, корма бета, средний разброс, сорок семь, сорок пять, сорок три. Полную мощность использовать нельзя — надо захватить рифтерский корабль целым, чтобы узнать место высадки Панарха.
Нг повысила голос, чтобы слышал весь мостик.
— Будем придерживаться протокола системы ФФ. Все курсы прокладываются с нулевой отметки, если я не отдаю других распоряжений. Узел вынуждает нас вести этот бой в двух измерениях.
Она сделала небольшую пазу. Ее слегка позабавили два-три взгляда, брошенные в сторону Эренарха, словно в ожидании какой-то реакции. Она-то знала, что он никакой реакции не проявит.
— Орудия, огонь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134