Но он должен понять, что в ней побудило веселого, свободолюбивого Маркхема стать ее любовником — как и то, чем он сам заслужил такое презрение с ее стороны.
Ему заложило уши — он приближался к месту своего назначения в четырех с половиной километрах над внутренней поверхностью Ареса. Капсула замедлила ход, и ее залил желтый свет, предупреждающий о невесомости. Желудок Брендона отреагировал на изменение веса. Дождавшись остановки, Брендон ухватился за поручень и выплыл наружу. Там он задержался, чтобы прилепить дипластовые подошвы, взятые из автомата у остановки.
То, что он увидел, вызвало у него еще больший шок, чем интерьер Бабули Чанг. Между массивными переплетениями опор и кабелей, поддерживающими рассеиватели света, тянулась металло-дипластовая дорога, а в конце ее, как паук в паутине, висел дворец нуллера — мешанина прозрачных пузырей, переливающихся радужными красками в тусклом свете рассеивателей. Пятнышко, летящее навстречу Брендону, скоро приняло форму ярко раскрашенной гравиплоскости, похожей на легендарный ковер-самолет Утерянной Земли.
Брендон ступил на нее, и она понеслась обратно во дворец, создавая иллюзию неподвижности, характерную для всех гравитационных устройств. Ему показалось, что далеко внизу промелькнуло озеро — темное пятно с отраженными в нем огнями.
Мысленно он извинился перед Ваннис. Он поступил как трус, бросив ее наедине с обломками баржи и рухнувшими планами. «Ванн, возможно, задержит ее до моего возвращения, — подумал Брендон, — но это убережет ее от гнева заговорщиков, как она сама поймет со временем».
Бедная Ваннис! Как ненавистно ей было положение, в котором она оказалась. Но она выбрала эту западню добровольно, и никакая жалость не заставит его войти туда за ней.
Гравиплоскость замедлила полет и остановилась. Брендон ухватился за гибкий поручень и вплыл в жилище Тате Каги.
Интерьер стоил фасада: смешение пузырей, поручней и платформ под всевозможными углами, еще запутаннее, чем в Садах Аши. Повсюду растения и произведения искусства. Внезапно послышалось чириканье, и облако ярких, похожих на пули существ обогнуло пузырь и заплясало над головой у Брендона. Он с изумлением увидел, что это крохотные птички всех цветов радуги: крылышками они пользовались только при перемене направления и тут же складывали их опять до следующего маневра. Двигались они угловато, почти как насекомые, совсем не похоже на птиц, знакомых ему с детства.
Нуллер появился миг спустя, спустившись под головоломным углом откуда-то сверху в реянии разноцветных одежд. Он тормозил по дороге, цепляясь за поручни; когда он хватался за них несоразмерно большими руками и ногами, они издавали жалобные звуки, которые отдавались эхом от причудливых поверхностей вокруг. От него пахло дымом и душистыми травами.
Без пузыря Тате Кага двигался с естественной грацией, приобретенной за несколько веков жизни в невесомости, отчего казался человеком и инопланетянином одновременно. Птицы, проделав невероятно сложный маневр, окружили Тате Кагу цветным, чирикающим ореолом, и он остановился прямо перед Брендоном, вися вверх ногами с веселым выражением на морщинистом лице.
— Хо! Никак молодой Аркад. Ты знаешь, что кое-кто из твоих нехороших Дулу собрался накрутить тебе хвост? — Старик указал вверх, на собственный пах.
— Знаю, — подавив смех, сказал Брендон. — Ты говорил по босуэллу, что Вийя спрашивала обо мне?
— Она не спрашивала — просто назвала твое имя. Или имя твоих предков.
Тате Кага перевернулся, приняв наконец то же положение, что и Брендон. Молодой человек понимал, что это не запоздалая вежливость, а завуалированный вызов: старик его оценивал.
Брендон уже привык, что его оценивают — обычно как потенциальную пешку в чужой игре, иногда прикидывая, когда же он начнет собственную игру.
Это случится скоро: если не по закону, то вопреки ему.
— Зачем же ты вызвал меня? — спросил он.
— А зачем ты пришел?
— Из любопытства.
Тате Кага рассмеялся, вызвав новую серию звуков из струнных поручней, и завертелся волчком.
— Ха-ха! Вот и я тебя позвал из любопытства! — И нуллер внезапно метнулся прочь. — Она лежит тут. Пошли.
Брендон оттолкнулся и полетел за стариком.
У следующего дверного проема он остановился. Женщина тихо парила в центре сферической комнаты, среди множества мелких пузырей, заполняющих пространство. Внизу, у самого дна, простиралась широкая и длинная платформа, устланная живым мхом с мелкими желтыми цветами. В стены были вделаны многоугольные видеоэкраны различных форм и размеров, показывающие разные картины: глубокий космос, небо с быстро летящими облаками, леса, песчаные дюны, причудливые скалы.
Длинные руки Вийи висели свободно, и черные, как ночь, волосы, обычно туго завязанные позади, плавали шелковистым облаком вокруг головы и плеч. Ее веки поднялись, и она устремила невидящий взгляд в пространство над собой.
Подруга Маркхема. Почему?
Брендон посмотрел на Тате Кагу, но тот исчез. Держась за дверной косяк, Брендон продвинулся внутрь — и дверь закрылась за ним, хотя он ни на что не нажимал.
* * *
Вийя была застигнута врасплох.
Эмоциональная метка Брендона дошла до нее, как первые лучи, проникающие в иллюминатор еще до того, как корабль повернет к солнцу.
Она едва успела закрыть щиты, предохраняющие от радиации, до того, как повернуться к Брендону лицом.
— У нас есть несколько минут наедине, — сказал он, — без публики, громко выражающей свое одобрение или возмущение, поэтому... — Он медленно оттолкнулся от стены и вынул руку из кармана камзола. — Я хотел вернуть вам вот это.
В руке он держал большой, в форме слезы, драгоценный камень — Камень Прометея — из Зала Слоновой Кости в Артелионском Большом Дворце.
— Это подарок, — сказал Брендон, видя, что она не хочет его брать.
Она не шелохнулась, и он схватил один из пузырьков. Вийя заметила, как он удивился, когда тот не двинулся с места, — но потом, опершись на пузырь, изменил направление и подплыл еще ближе. Она слышала его дыхание и шорох ткани, когда он протянул руку с камнем к ней.
Она держала ладонь прямо, но его рукав зацепил ее запястье с внутренней стороны. Она зажала в кулак камень, чьи блики уже бежали вверх по руке, и отвернулась. Рука проехалась по грубой ткани собственного комбинезона, и этого хватило, чтобы послать тело в штопор.
Боль прошила голову, образ проклятой рации снова возник в мозгу, и где-то далеко ей отозвались эхом Ивард и келли. Эйя не было слышно. Вийя отогнала образ и схватилась за подвернувшийся пузырь, чтобы остановиться и попытаться найти выход.
— Подожди.
Она повернула к нему голову — не потому, что он что-то сказал, а чтобы избежать нового физического контакта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134