Для людей умных, людей проницательных беспорядок и сумятица, по-видимому, стали невыносимыми. Они последовали за горнодобывающими левиафанами на пояс астероидов, а вскоре после этого, когда карты Пояса испещрили, частные линии, — дальше на Сатурн, где имелись реальные возможности для развития. В кольцах волноваться можно было только за отшельников.
Как только деловая активность ушла с Земли, части Сплетения остались без дела. Процветающие проекты умерли, оставив решетки из неполированной стали и туманности из заклепок, бесцельно крутившиеся по «поднебесью». Статус этих и других орбитальных станций стал очень неустойчивым, как в юридической фикции, так и на самом деле. Они быстро переходили из рук в руки: создавалось впечатление, что чуть ли не каждый день.
Те, кто был прикован к Земле, отпускали пренебрежительные шуточки насчет пустых консервных банок и поворачивались спиной к хрупкому, сияющему ожерелью ночи. Дух экспансионизма был неустрашим. Скваттеры, беглецы и отбросы из сети перебрались в заброшенные корпуса. Там они и жили, как пауки, цепляясь, по углам.
Что и приводит нас к Изобилию.
С сожалением надо сказать, что, когда Табита прибыла туда, это место было не в лучшем виде. «Неряшливое» — вот слово, которое приходит на ум. Поскольку оно имело стратегическое значение только для расы, установившей его на орбите, его пустая оболочка рассматривалась как гротескный раритет, титаническая причуда. Его обитатели постоянно обновлялись, и зачастую это были предприятия, находившиеся на грани или катившиеся под откос, совершенно равнодушные к решительно нечеловеческому окружению. Для некоторых из них оно было явно предпочтительным.
Изобилие было создано фрасками, причем, насколько я смогла раскопать, они не называли его ни этим, ни каким-либо другим именем. Оно было, как знала Табита, основным следом краткого пребывания этой поверженной расы в солнечной системе. Фраски прибыли по горячим следам капеллийцев, скользнув за ними в щель до того, как великая дверь пространства смогла захлопнуться. На взгляд человека, это были самые странные из вновь прибывших в те дни. Они напоминали величественные ходячие насекомообразные пучки осоки. Они открывали рот и шипели.
Нашелся кое-кто, кто их понял. И в самом деле, сила, с которой они сумели оживить целые регионы Центральной Африки и части Южной Америки, была поистине замечательной. Возродились культы, возобновились свирепые полночные дуэли. Целые армии дезертировали и исчезали; некоторые говорили — чтобы надрываться, как рабы, сначала в обреченной попытке построить площадку на Венере, а затем — на самой чудовищной из когда-либо существовавших орбитальных станций.
Фраски — раса агрессоров, эксплуататоров и работников. Их выдающаяся цивилизация на три четверти состоит из мужчин. Эти три четверти из поколения в поколение до смерти изнуряют себя работой по повелению четверти женского населения, более разумной, но ничуть не менее свирепой, доминирующей над ними силой непостижимой общественной мистификации импульса. В центре их улья восседает королева, отдающая свои непримиримые приказания через туннели лабиринта. Убрать ее — и все общество перестанет функционировать. Под руководством Королевы Изобилия мужские особи неустанно трудились над высокой вращающейся конструкцией, кристаллизуя ее ткань, казалось, прямо из редких частиц подлунного космоса.
Считалось, что фрески как-то вписываются в капеллийскую схему, — что это еще одна раса, находящаяся под их покровительством, каковыми, по всей видимости, были транты и эладельди, хотя фраски казались более предприимчивыми и самодостаточными, чем большинство других. Что бы там ни было, но они действительно строили это.
Первым из кораблей нашей системы, который увидели входящим в огромные доки, составлявшие нижние уровни завершенной станции, был «Сераф Кайса». Через два дня, вопреки умозаключениям циников, его увидели покидающим станцию. Постгуманоидные супрематисты — серафимы — открыто объявили о некотором чувстве товарищества по отношению к этим пришельцам-автократам. Вскоре после этого на Земле стали появляться представители человеческой расы, как лично, так и на экране, описывая щедрые дары, принесенные фрасками в систему, особо отмечая их передовые крионные устройства.
Некоторые сомневались из-за полу-евангелистского тона рекламы, другие — из-за отсутствия пиетета, а точнее — ссылки на Капеллу. Было ли это предложением, которое Земля могла принять? Были ли они все еще свободны? Затем в поле зрения появились первые человеческие суда, подхватившие инициативу «Сераф Кайсы». А после этого их было уже не остановить. Они прилетали из швейцарских клиник и частных санаториев, стремясь стать замороженными. Представители наций и организаций, раньше сохранявших нейтралитет, теперь присоединились к этой толпе, болтая о дружеских отношениях и взаимной выгоде. Они считали, что их лидеры могут узнать от фрасков двойную тайну: социального контроля и личного бессмертия — ценное содействие для мирного и эффективного управления.
Зачем одним надо управлять другими, остается для меня загадкой. Мне это кажется утомительной и неблагодарной задачей. Достаточно сложно уже присматривать за неодушевленными предметами. Могу только предположить, что человеческими существами, рождающимися голыми, мягкими и привязанными к сиюминутной окружающей среде, ограниченной и требующей выносливости, движет некое стремление к самовозвеличивающей мести.
Фраски, однако, не столь уж хрупки. Только Богу известно, чем они живут и почему решили, что им все это сойдет с рук. Это данные, погребенные столь глубоко, что даже я не смогла до них докопаться.
Как бы там ни было, на Изобилии все шло успешно. И тут в один прекрасный день заговорила Капелла. Фраски были объявлены РАСОЙ НОН-ГРАТА. Вести какие-либо дела с ними запрещалось. Их лучшие представители были отстранены и внезапно, без объяснений, заменены новыми, которые, постоянно улыбаясь, делали противоречивые заявления и время от времени к чему-нибудь призывали. Напряжение проступало сквозь их загар. Некоторые из них были явно уже заморожены. Они призывали к лояльности по отношению к великодушным и нетребовательным фраскам и отрицали авторитет Капеллы.
Архивы того времени фрагментарны и запутанны. Судя по всему, на станции царило смятение. Было много общего треска, в эфире создавались необычные возмущения. Странные резкие, словно издаваемые циркулярной пилой, звуки вгрызались в пустоту на многие сотни километров вокруг, Служащие с Земли, все еще пользовавшиеся свободой передвижения, сбежали, само собой, прихватив все, на что могли наложить лапу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128