Нехотя Табита снова взглянула на него. Он подал ей огнеупорные прокладки, аккуратно уложенные стопкой.
Он явно делал в отношении нее успехи, Табита не могла этого отрицать. Он преподносил ей неожиданные мелкие подарки, притаскивал тарелки с крабами и имбирем, соте, приправленным пастернаком, как раз в те минуты, когда она умирала от голода, но сама мысль о готовке вызывала у нее отвращение. От этого Табита злилась и замыкалась в себе, тем более от того, что сама хотела его. Она и могла бы получить его, но только не при Марко, болтавшемся рядом. Не то чтобы ей все еще был нужен Марко, просто она не могла от него отделаться.
А потом пропал лазерный сварочный карандаш, и Табита перевернула весь корабль вверх дном, разыскивая его.
И карандаш, и кусок шнура всенаправленной антенны Табита обнаружила в дорожном ящике Тэла. Сама она туда их явно не клала.
Увидев, что Табита нашла пропажу, птица окончательно рехнулась. Она бешено кружила вокруг, издавая звуки, похожие на бренчание электрогитары, а потом нырнула в ящик и спрятала голову под крыло.
— Шрити наогар Прекрасная Ноттамун! — жалобно кричал Тэл. — Никто не знает, какие беды я перене-е-с!..
— Ты брось мне морочить голову, птичка, — с угрозой в голосе сказала Табита. Неожиданно рядом оказался Могул, делая успокаивающие жесты. Но Табита не желала, чтобы ее успокаивали. Она с грохотом захлопнула крышку над головой пернатого воришки и повернулась, собираясь уходить. Выходя из трюма, Табита услышала, как он чирикает про себя. Это было точное воспроизведение стука осевого запора «Берген Кобольда», когда в его кристалле появляется дефект.
Табита отправилась выяснять отношения с Марко. Тот лежал на койке с книжкой комиксов.
— Он ничем не лучше своего хозяина, — заявила Табита в заключение своей речи.
Марко резко сел на койке, отбросив книжку. Она плавно опустилась на пол.
— Его — кого? Ты что, думаешь, он просто какая-то дрессированная домашняя птичка? Ты так ничего и не поняла? Он внеземлянин, черт побери, разумный внеземлянин, с ним надо иметь терпение, стараться понять его. А потом что ты имеешь в виду — я у тебя никогда ничего не крал. Назови что-нибудь. Хоть одну вещь, что я у тебя украл.
— Назови хоть одну вещь, которую ты не украл!
Хуже всего было то, что перегородка между их каютами была настолько тонкой, что Табита никак не могла забыть о его присутствии.
Когда она шла назад через трюм, атмосфера была наэлектризованной. Саския сидела на сундуке, обняв руками колени и мрачно созерцая брата, лежавшего в их гамаке и подчеркнуто ее игнорировавшего. Стенная роспись погибла. Кто-то размазал ее большими горстями масляной краски.
Тэл свешивался вниз головой с балки в проходе, продолжая петь:
— Никто не знает, какие беды я перене-е-е-е-с…
34
Отремонтировав все, что можно, и стремясь избежать общества остальных, Табита взяла за правило проводить долгие часы в ЭВА, привязанном к кораблю, общаясь со своим журналом. Забыв о своей обычной сдержанности, в этом полете она разговаривала с кораблем больше, чем когда-либо. В этом путешествии через царство действительности избранный ею товарищ был воображаемым. Когда люди, естественные и реальные или наоборот, слишком утомляют, лучшим другом может стать искусственный.
Табита надела костюм и открыла внутреннюю дверь переднего выхода правого борта. Шлюз был полон мусора: оберток от пищевых продуктов и помета попугая. Весь корабль напоминал свалку. Надо отметить, что вообще-то ничего нового в этом не было, только раньше это была свалка самой Табиты, болтавшаяся где-нибудь вблизи того места, где она ее оставила, и поэтому имеющая право на существование, естественная и почти незаметная. А теперь это была свалка, устроенная чужими людьми, неожиданная и навязчивая.
Табита открыла внешнюю дверь, закрепила на поясе трос и выскользнула в никуда. Мусор облаком вырвался вслед за ней. Какое-то время он будет честно вращаться по орбите вокруг корабля, а потом его поглотит реальность. Табита медленно направилась к носу «Элис Лиддел», где она могла сидеть на пустоте и следить за кабиной пилота. Если она увидит, как туда заходит Тэл, она засунет маленького мерзавца в клетку, и черт с ними, с отношениями между видами.
Привязной ЭВА в сверхпространстве и более удобен, чем в обычной космосе, но и имеет свои неудобства. Головокружение, если человек ему подвержен, все равно остается из-за псевдогравитации. В какую бы сторону ты ни вышел, через некоторое время все равно окажешься под кораблем, плывя навстречу бесконечному железообразному облаку, «образующему» «пол». Время от времени в окружающем тебя слепом отклонении появляются искажения, от которых волосы встают дыбом, странные смещения, с треском возникающие разрывы. Зато здесь нет перспективы, нет чувства РАССТОЯНИЯ, пугающей амплитуды пространства; нет бездонных заливов, в которых чувствуешь себя ничтожным, нет удаляющихся звезд, смеющихся над тобой.
На корме Табита увидела Кстаску, он лежал метрах в пяти от кормы, греясь в зубчатой радиации нарушенной относительности; и девушка опять подумала — интересно, как реальность может отличить Херувима от смятой трубочки из-под чая. С того первого раза, когда они вместе выходили наружу, они в основном старались не замечать друг друга, как соседи, у которых слишком маленькие садики.
Однако сегодня то, что сообщил Табите корабль, было слишком тревожным, чтобы она могла держать это в себе. Вероятность поломки осевого запора поднялась свыше 89%.
— Кстаска! — позвала Табита, раздумывая, примет ли он ее сигнал.
Черная лысая головка повернулась в ее направлении.
Табита растянула трос и мягко поплыла через однообразную пустоту к Херувиму.
Он лежал на спине в горизонтальном положении по отношению к ней, безногий и голый, если не считать его тонкого пластикового одеяния. Маленькими ручками он помахивал в воздухе. Более беспомощным его трудно было представить.
Табита глотнула.
Но прежде, чем она успела заговорить, Херувим произнес:
— КРИСТАЛЛ.
Он говорил в нос, металлическим голосом, тоном бесконечного превосходства.
Табита тут же ощетинилась.
— Ты подслушивал, так? — резко спросила она.
Херувим сделал движение, словно пожал плечами, перекатив свою огромную голову с одного плеча на другое, как будто она была слишком тяжела для его шеи:
— НЕТ, — сказал он, чуть повышая тон, как родитель, терпеливо беседующий с капризным ребенком.
— Значит…
— ЭТО ДОЛЖНЫ БЫТЬ ЛИБО БЛИЗНЕЦЫ, ЛИБО КРИСТАЛЛ, — сказал Кстаска. — ВСЕ ОСТАЛЬНОЕ НЕДОСТАТОЧНО ВАЖНО.
Он имел в виду — для того, чтобы она заговорила с ним. Табита поняла это и понимала, что он знает, что она поняла. Эти его беспощадные, похожие на стоп-сигналы, красные глазки могли иногда быть исключительно выразительными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128
Он явно делал в отношении нее успехи, Табита не могла этого отрицать. Он преподносил ей неожиданные мелкие подарки, притаскивал тарелки с крабами и имбирем, соте, приправленным пастернаком, как раз в те минуты, когда она умирала от голода, но сама мысль о готовке вызывала у нее отвращение. От этого Табита злилась и замыкалась в себе, тем более от того, что сама хотела его. Она и могла бы получить его, но только не при Марко, болтавшемся рядом. Не то чтобы ей все еще был нужен Марко, просто она не могла от него отделаться.
А потом пропал лазерный сварочный карандаш, и Табита перевернула весь корабль вверх дном, разыскивая его.
И карандаш, и кусок шнура всенаправленной антенны Табита обнаружила в дорожном ящике Тэла. Сама она туда их явно не клала.
Увидев, что Табита нашла пропажу, птица окончательно рехнулась. Она бешено кружила вокруг, издавая звуки, похожие на бренчание электрогитары, а потом нырнула в ящик и спрятала голову под крыло.
— Шрити наогар Прекрасная Ноттамун! — жалобно кричал Тэл. — Никто не знает, какие беды я перене-е-с!..
— Ты брось мне морочить голову, птичка, — с угрозой в голосе сказала Табита. Неожиданно рядом оказался Могул, делая успокаивающие жесты. Но Табита не желала, чтобы ее успокаивали. Она с грохотом захлопнула крышку над головой пернатого воришки и повернулась, собираясь уходить. Выходя из трюма, Табита услышала, как он чирикает про себя. Это было точное воспроизведение стука осевого запора «Берген Кобольда», когда в его кристалле появляется дефект.
Табита отправилась выяснять отношения с Марко. Тот лежал на койке с книжкой комиксов.
— Он ничем не лучше своего хозяина, — заявила Табита в заключение своей речи.
Марко резко сел на койке, отбросив книжку. Она плавно опустилась на пол.
— Его — кого? Ты что, думаешь, он просто какая-то дрессированная домашняя птичка? Ты так ничего и не поняла? Он внеземлянин, черт побери, разумный внеземлянин, с ним надо иметь терпение, стараться понять его. А потом что ты имеешь в виду — я у тебя никогда ничего не крал. Назови что-нибудь. Хоть одну вещь, что я у тебя украл.
— Назови хоть одну вещь, которую ты не украл!
Хуже всего было то, что перегородка между их каютами была настолько тонкой, что Табита никак не могла забыть о его присутствии.
Когда она шла назад через трюм, атмосфера была наэлектризованной. Саския сидела на сундуке, обняв руками колени и мрачно созерцая брата, лежавшего в их гамаке и подчеркнуто ее игнорировавшего. Стенная роспись погибла. Кто-то размазал ее большими горстями масляной краски.
Тэл свешивался вниз головой с балки в проходе, продолжая петь:
— Никто не знает, какие беды я перене-е-е-е-с…
34
Отремонтировав все, что можно, и стремясь избежать общества остальных, Табита взяла за правило проводить долгие часы в ЭВА, привязанном к кораблю, общаясь со своим журналом. Забыв о своей обычной сдержанности, в этом полете она разговаривала с кораблем больше, чем когда-либо. В этом путешествии через царство действительности избранный ею товарищ был воображаемым. Когда люди, естественные и реальные или наоборот, слишком утомляют, лучшим другом может стать искусственный.
Табита надела костюм и открыла внутреннюю дверь переднего выхода правого борта. Шлюз был полон мусора: оберток от пищевых продуктов и помета попугая. Весь корабль напоминал свалку. Надо отметить, что вообще-то ничего нового в этом не было, только раньше это была свалка самой Табиты, болтавшаяся где-нибудь вблизи того места, где она ее оставила, и поэтому имеющая право на существование, естественная и почти незаметная. А теперь это была свалка, устроенная чужими людьми, неожиданная и навязчивая.
Табита открыла внешнюю дверь, закрепила на поясе трос и выскользнула в никуда. Мусор облаком вырвался вслед за ней. Какое-то время он будет честно вращаться по орбите вокруг корабля, а потом его поглотит реальность. Табита медленно направилась к носу «Элис Лиддел», где она могла сидеть на пустоте и следить за кабиной пилота. Если она увидит, как туда заходит Тэл, она засунет маленького мерзавца в клетку, и черт с ними, с отношениями между видами.
Привязной ЭВА в сверхпространстве и более удобен, чем в обычной космосе, но и имеет свои неудобства. Головокружение, если человек ему подвержен, все равно остается из-за псевдогравитации. В какую бы сторону ты ни вышел, через некоторое время все равно окажешься под кораблем, плывя навстречу бесконечному железообразному облаку, «образующему» «пол». Время от времени в окружающем тебя слепом отклонении появляются искажения, от которых волосы встают дыбом, странные смещения, с треском возникающие разрывы. Зато здесь нет перспективы, нет чувства РАССТОЯНИЯ, пугающей амплитуды пространства; нет бездонных заливов, в которых чувствуешь себя ничтожным, нет удаляющихся звезд, смеющихся над тобой.
На корме Табита увидела Кстаску, он лежал метрах в пяти от кормы, греясь в зубчатой радиации нарушенной относительности; и девушка опять подумала — интересно, как реальность может отличить Херувима от смятой трубочки из-под чая. С того первого раза, когда они вместе выходили наружу, они в основном старались не замечать друг друга, как соседи, у которых слишком маленькие садики.
Однако сегодня то, что сообщил Табите корабль, было слишком тревожным, чтобы она могла держать это в себе. Вероятность поломки осевого запора поднялась свыше 89%.
— Кстаска! — позвала Табита, раздумывая, примет ли он ее сигнал.
Черная лысая головка повернулась в ее направлении.
Табита растянула трос и мягко поплыла через однообразную пустоту к Херувиму.
Он лежал на спине в горизонтальном положении по отношению к ней, безногий и голый, если не считать его тонкого пластикового одеяния. Маленькими ручками он помахивал в воздухе. Более беспомощным его трудно было представить.
Табита глотнула.
Но прежде, чем она успела заговорить, Херувим произнес:
— КРИСТАЛЛ.
Он говорил в нос, металлическим голосом, тоном бесконечного превосходства.
Табита тут же ощетинилась.
— Ты подслушивал, так? — резко спросила она.
Херувим сделал движение, словно пожал плечами, перекатив свою огромную голову с одного плеча на другое, как будто она была слишком тяжела для его шеи:
— НЕТ, — сказал он, чуть повышая тон, как родитель, терпеливо беседующий с капризным ребенком.
— Значит…
— ЭТО ДОЛЖНЫ БЫТЬ ЛИБО БЛИЗНЕЦЫ, ЛИБО КРИСТАЛЛ, — сказал Кстаска. — ВСЕ ОСТАЛЬНОЕ НЕДОСТАТОЧНО ВАЖНО.
Он имел в виду — для того, чтобы она заговорила с ним. Табита поняла это и понимала, что он знает, что она поняла. Эти его беспощадные, похожие на стоп-сигналы, красные глазки могли иногда быть исключительно выразительными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128