Оставив по какой бы там ни было причине свой глубинный очаг, ведомый голодом, чувством долга, сексуальным инстинктом, перк бродил по черным запутанным коридорам затерянного лабиринта, где вокруг него смешивались запахи — его собственный и запах его сородичей. Неожиданно он слышал царапанье когтей, двигающееся в противоположном направлении. Кто это: друг, враг, родич или соперник? Позади него — его братья и сестры, может быть, его отпрыск, свернувшийся, мурлыкая, в уютной теплой темноте. В такой момент социальной нестабильности что еще остается? Только обнажить клыки и выставить когти.
Во всяком случае, у перков, похоже, все происходит именно так. Перки ничего так не любят, как хорошую драку. Когда на их планете пришло время цивилизации, они создали бронепоезда, подрывные устройства, подземные бомбы. Непонятно, зачем Капелла вообще осчастливила этих маленьких грызунов сверхпространственным приводом. В любом случае перки нападали только на собственное неуловимое братство, повинуясь стремлению рыться и проникать во все, что попадется.
Табита окончательно потеряла с ними всякое терпение. Перед ней была ее цель, так близко, что практически она была уже там, внутри. Она пробилась через весь Скиапарелли, чтобы попасть сюда. И она не собиралась задерживаться и ввязываться в свару прямо на пороге бара. Но и желания оставить свой жакет в руках банды безвкусно разряженных хулиганов у нее тоже не было. И девушка с криком бросилась на их вожака.
У перков очень длинная шея. Из-за этого у них бывает очень занятный и весьма комичный вид, когда они стоят очень прямо и совершенно неподвижно, обозревая окрестности быстрым поворотом головы на 240 градусов, похожие на мохнатый перископ.
Табита обеими руками схватила своего главного обидчика за шею. Инерция ее рывка позволила ей выпрямиться, и, стряхивая перков во все стороны движением плеч, она оторвала вожака от земли.
Все еще могло пройти хорошо. Или плохо — смотря по тому, как расценивать то, что случилось в дальнейшем. Но у Табиты взыграла кровь. Она отбросила от себя задыхающееся, цепляющееся за нее когтями существо. И швырнула его в Грэнд-канал.
— Чи-и-и-и!
Инстинктивно поджав конечности и подвернув длинную шею, перк перелетел через ступеньки, как мохнатый камень в кожаном пиджаке. Его дружки, на мгновение застывшие от ужаса, вскочили и взревели от ярости. Зрители и прохожие на берегу канала обернулись и уставились на них, не понимая, что же это пролетело мимо по направлению к воде. Грязной, карминовой, маслянистой воде. Но в воду оно так и не попало.
Ибо в этот момент, прямо под ступеньками, ведущими вниз, к «Ленте Мебиуса», спокойно проплывал паром с манекенами-капеллийцами.
С нарастающим смятением, чувствуя, как покидает ее ощущение торжества, Табита следила, как перк пролетел в дымном воздухе и упал прямо на голову одной из огромных статуй. С треском, слышным даже сквозь судорожный изумленный вздох толпы, перк пробил огромную дыру в веществе, из которого был сделан огромный купол. Лишенный своей невидимой опоры, состоявшей из тонких, как нити, лучей захвата, истукан зашатался. Он склонил свою разбитую голову на грудь, словно желая разглядеть своего верещавшего противника, который теперь повис на его покореженном плече, отчаянно цепляясь за него когтями. Статуя продолжала шататься. У нее отлетела рука и с треском упала на палубу, увлекая за собой все еще цеплявшегося за нее перка. Затем отлетела благожелательно улыбающаяся голова и, сопровождаемая тошнотворным хрустом лучевого прожектора, врезалась в другую статую, сбив ее с палубы парома в канал. Одновременно, разваливаясь наподобие падающей с фундамента дымовой трубы, упало и ее тело — и повалило другую статую, вскинувшую руку, словно в попытке спастись, ухватившись за одного из оставшихся стоять истуканов.
Надежды спастись у нее не было никакой; как, впрочем, и у Табиты. Она стояла, в смятении наблюдая за вызванными ей разрушениями, и вдруг сообразила, что перки почему-то не набросились на нее в ту же минуту в отместку за постыдное поражение их вожака. Напротив, они растворились в толпе. На плечо Табиты опустилась не рука, а лапа — но не крошечная лапка с черными коготками, а здоровенная лапища с шелковистым синеватым мехом, торчавшим из рукава черной, как ночь, униформы.
Это была полиция.
4
BGK009059 LOG
TXJ. STD
ПЕЧАТЬ
0f&&U&TXXXJ! finterintelin% ter&& &
РЕЖИМ? VOX
КОСМИЧЕСКАЯ ДАТА? 31.31.31
ГОТОВА
— Я больше не выдержу, Элис.
— ЧТО ТЫ СДЕЛАЛА, КАПИТАН?
— Не хочу говорить об этом. Хотя, почему я все это делаю, Элис? Почему я все время попадаю в такие истории?
— ИНФОРМАЦИЯ НЕДОСТАТОЧНА.
— Это что, ответ?
— НЕТ, КАПИТАН. Я ПРОСТО ХОТЕЛА СКАЗАТЬ, ЧТО ЕСЛИ ТЫ НЕ СКАЖЕШЬ МНЕ, ЧТО ТЫ СДЕЛАЛА, Я НЕ МОГУ…
РУЧНАЯ ПЕРЕЗАГРУЗКА.
— Извини, Элис.
— ПРИВЕТ, КАПИТАН. ЗА ЧТО ТЫ ПЕРЕДО МНОЙ ИЗВИНЯЕШЬСЯ?
— Просто так, Элис. Не волнуйся за меня. У меня просто поганое настроение. Я хотела только с кем-нибудь пообщаться.
— ТАМ, ВНУТРИ, КАЖЕТСЯ, СЕЙЧАС СЛИШКОМ МНОГО НАРОДУ.
— Поэтому-то я и тут, снаружи.
— ХОЧЕШЬ РАССКАЗАТЬ МНЕ ОБ ЭТОМ?
— Нет.
— ТОГДА РАССКАЖИ МНЕ КАКУЮ-НИБУДЬ ИСТОРИЮ.
— Историю? Я не знаю никаких историй. Я с Луны.
— МЫ ВЕДЬ НИКОГДА НЕ БЫЛИ НА ЛУНЕ, ПРАВДА?
— Там скучно. Ничего не происходит. И со мной ничего не случалось, пока я не выбралась с Луны.
— НО ТЫ ЖЕ РОДИЛАСЬ НА ЛУНЕ.
— Да, я родилась на Луне.
— А КАК ЭТО БЫВАЕТ, КОГДА РОЖДАЮТСЯ?
— Не знаю! Я не помню.
— ЖАЛЬ.
— Там нечего вспоминать. Луна — это яма. Тупик. Черная дыра.
— МЫ ВЕДЬ ГОВОРИМ О СЕЛЕНЕ, ДА?
— Да.
— ЗНАЧИТ, ЭТО МЕТАФОРА.
— Конечно — это проклятая метафора.
— У ТЕБЯ ПОГАНОЕ НАСТРОЕНИЕ.
— Ну, видишь ли, когда ты говоришь людям, что ты с Луны, они всегда говорят: «В самом деле?» А я говорю: «Кто-то же должен быть с Луны». А они отвечают: «Да, наверное…»
А потом они говорят, особенно, если это земляне: «Я бывал на Луне». А я говорю: «Там все бывали, только им не приходится там жить». И они говорят: «Ну, да», — и вроде как улыбаются. А про себя думают: «Она задирается». Видно, что они так думают. Только я не задираюсь. Это они — всегда говорят одно и то же.
И еще они говорят, если они земляне, или, вернее, особенно, если они не земляне: «Что ж, вы, наверное, много времени провели на старой доброй матушке-Земле». А это не так. Мы летали туда дважды, повидаться с бабушкой и дедушкой. Мы это терпеть не могли, Энджи и я. Мы не любили бабушку и дедушку, и нам не нравилась их гравитация. Я свалилась с дерева. Мы считали Землю ужасной и отсталой. У них даже сети не было — там, где живут дедушка и бабушка.
— А ТЫ ИГРАЛА В СЕТЬ С ЭНДЖИ?
— Да, мы все это делали, хотя никто об этом не говорил. У каждого была своя тайная личность, так что ты мог сказать, что тебе нравится, но никто не знал, кто ты на самом деле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128
Во всяком случае, у перков, похоже, все происходит именно так. Перки ничего так не любят, как хорошую драку. Когда на их планете пришло время цивилизации, они создали бронепоезда, подрывные устройства, подземные бомбы. Непонятно, зачем Капелла вообще осчастливила этих маленьких грызунов сверхпространственным приводом. В любом случае перки нападали только на собственное неуловимое братство, повинуясь стремлению рыться и проникать во все, что попадется.
Табита окончательно потеряла с ними всякое терпение. Перед ней была ее цель, так близко, что практически она была уже там, внутри. Она пробилась через весь Скиапарелли, чтобы попасть сюда. И она не собиралась задерживаться и ввязываться в свару прямо на пороге бара. Но и желания оставить свой жакет в руках банды безвкусно разряженных хулиганов у нее тоже не было. И девушка с криком бросилась на их вожака.
У перков очень длинная шея. Из-за этого у них бывает очень занятный и весьма комичный вид, когда они стоят очень прямо и совершенно неподвижно, обозревая окрестности быстрым поворотом головы на 240 градусов, похожие на мохнатый перископ.
Табита обеими руками схватила своего главного обидчика за шею. Инерция ее рывка позволила ей выпрямиться, и, стряхивая перков во все стороны движением плеч, она оторвала вожака от земли.
Все еще могло пройти хорошо. Или плохо — смотря по тому, как расценивать то, что случилось в дальнейшем. Но у Табиты взыграла кровь. Она отбросила от себя задыхающееся, цепляющееся за нее когтями существо. И швырнула его в Грэнд-канал.
— Чи-и-и-и!
Инстинктивно поджав конечности и подвернув длинную шею, перк перелетел через ступеньки, как мохнатый камень в кожаном пиджаке. Его дружки, на мгновение застывшие от ужаса, вскочили и взревели от ярости. Зрители и прохожие на берегу канала обернулись и уставились на них, не понимая, что же это пролетело мимо по направлению к воде. Грязной, карминовой, маслянистой воде. Но в воду оно так и не попало.
Ибо в этот момент, прямо под ступеньками, ведущими вниз, к «Ленте Мебиуса», спокойно проплывал паром с манекенами-капеллийцами.
С нарастающим смятением, чувствуя, как покидает ее ощущение торжества, Табита следила, как перк пролетел в дымном воздухе и упал прямо на голову одной из огромных статуй. С треском, слышным даже сквозь судорожный изумленный вздох толпы, перк пробил огромную дыру в веществе, из которого был сделан огромный купол. Лишенный своей невидимой опоры, состоявшей из тонких, как нити, лучей захвата, истукан зашатался. Он склонил свою разбитую голову на грудь, словно желая разглядеть своего верещавшего противника, который теперь повис на его покореженном плече, отчаянно цепляясь за него когтями. Статуя продолжала шататься. У нее отлетела рука и с треском упала на палубу, увлекая за собой все еще цеплявшегося за нее перка. Затем отлетела благожелательно улыбающаяся голова и, сопровождаемая тошнотворным хрустом лучевого прожектора, врезалась в другую статую, сбив ее с палубы парома в канал. Одновременно, разваливаясь наподобие падающей с фундамента дымовой трубы, упало и ее тело — и повалило другую статую, вскинувшую руку, словно в попытке спастись, ухватившись за одного из оставшихся стоять истуканов.
Надежды спастись у нее не было никакой; как, впрочем, и у Табиты. Она стояла, в смятении наблюдая за вызванными ей разрушениями, и вдруг сообразила, что перки почему-то не набросились на нее в ту же минуту в отместку за постыдное поражение их вожака. Напротив, они растворились в толпе. На плечо Табиты опустилась не рука, а лапа — но не крошечная лапка с черными коготками, а здоровенная лапища с шелковистым синеватым мехом, торчавшим из рукава черной, как ночь, униформы.
Это была полиция.
4
BGK009059 LOG
TXJ. STD
ПЕЧАТЬ
0f&&U&TXXXJ! finterintelin% ter&& &
РЕЖИМ? VOX
КОСМИЧЕСКАЯ ДАТА? 31.31.31
ГОТОВА
— Я больше не выдержу, Элис.
— ЧТО ТЫ СДЕЛАЛА, КАПИТАН?
— Не хочу говорить об этом. Хотя, почему я все это делаю, Элис? Почему я все время попадаю в такие истории?
— ИНФОРМАЦИЯ НЕДОСТАТОЧНА.
— Это что, ответ?
— НЕТ, КАПИТАН. Я ПРОСТО ХОТЕЛА СКАЗАТЬ, ЧТО ЕСЛИ ТЫ НЕ СКАЖЕШЬ МНЕ, ЧТО ТЫ СДЕЛАЛА, Я НЕ МОГУ…
РУЧНАЯ ПЕРЕЗАГРУЗКА.
— Извини, Элис.
— ПРИВЕТ, КАПИТАН. ЗА ЧТО ТЫ ПЕРЕДО МНОЙ ИЗВИНЯЕШЬСЯ?
— Просто так, Элис. Не волнуйся за меня. У меня просто поганое настроение. Я хотела только с кем-нибудь пообщаться.
— ТАМ, ВНУТРИ, КАЖЕТСЯ, СЕЙЧАС СЛИШКОМ МНОГО НАРОДУ.
— Поэтому-то я и тут, снаружи.
— ХОЧЕШЬ РАССКАЗАТЬ МНЕ ОБ ЭТОМ?
— Нет.
— ТОГДА РАССКАЖИ МНЕ КАКУЮ-НИБУДЬ ИСТОРИЮ.
— Историю? Я не знаю никаких историй. Я с Луны.
— МЫ ВЕДЬ НИКОГДА НЕ БЫЛИ НА ЛУНЕ, ПРАВДА?
— Там скучно. Ничего не происходит. И со мной ничего не случалось, пока я не выбралась с Луны.
— НО ТЫ ЖЕ РОДИЛАСЬ НА ЛУНЕ.
— Да, я родилась на Луне.
— А КАК ЭТО БЫВАЕТ, КОГДА РОЖДАЮТСЯ?
— Не знаю! Я не помню.
— ЖАЛЬ.
— Там нечего вспоминать. Луна — это яма. Тупик. Черная дыра.
— МЫ ВЕДЬ ГОВОРИМ О СЕЛЕНЕ, ДА?
— Да.
— ЗНАЧИТ, ЭТО МЕТАФОРА.
— Конечно — это проклятая метафора.
— У ТЕБЯ ПОГАНОЕ НАСТРОЕНИЕ.
— Ну, видишь ли, когда ты говоришь людям, что ты с Луны, они всегда говорят: «В самом деле?» А я говорю: «Кто-то же должен быть с Луны». А они отвечают: «Да, наверное…»
А потом они говорят, особенно, если это земляне: «Я бывал на Луне». А я говорю: «Там все бывали, только им не приходится там жить». И они говорят: «Ну, да», — и вроде как улыбаются. А про себя думают: «Она задирается». Видно, что они так думают. Только я не задираюсь. Это они — всегда говорят одно и то же.
И еще они говорят, если они земляне, или, вернее, особенно, если они не земляне: «Что ж, вы, наверное, много времени провели на старой доброй матушке-Земле». А это не так. Мы летали туда дважды, повидаться с бабушкой и дедушкой. Мы это терпеть не могли, Энджи и я. Мы не любили бабушку и дедушку, и нам не нравилась их гравитация. Я свалилась с дерева. Мы считали Землю ужасной и отсталой. У них даже сети не было — там, где живут дедушка и бабушка.
— А ТЫ ИГРАЛА В СЕТЬ С ЭНДЖИ?
— Да, мы все это делали, хотя никто об этом не говорил. У каждого была своя тайная личность, так что ты мог сказать, что тебе нравится, но никто не знал, кто ты на самом деле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128