– Как ты собираешься провести оставшуюся часть своей жизни, Коллин? Прячась от самого себя?
Желваки заходили у него на скулах.
– Здесь не место устраивать сцены, – негромко, но жестко сказал он.
Эшли глубоко, разочарованно вздохнула и ответила голосом, в котором звучала покорность:
– Ты абсолютно прав. Это бессмысленно. – Повернувшись, Эшли вместе с сыном зашагала ко входу в аэропорт, но потом резко остановилась и снова посмотрела на Коллина. – Я уже любила, как тебе известно. Гибель Брендона едва не убила меня, и все же страх возможной потери не помешал мне полюбить снова. Наши отношения с Брендоном многому меня научили. В частности, тому, что за любовь стоит сражаться. Любовь – единственное в жизни, ради чего можно рискнуть всем, даже если она и далека от совершенства. Очень жаль, что, несмотря на свою склонность к рискованным предприятиям, ты так и не понял этого!
Коллин не ответил. Никакие его слова или поступки ничего не изменили бы. Убежденность в том, что его действия правильны и соответствуют интересам их обоих, по-прежнему не покидала Коллина. Молча он следил взглядом, как Эшли скрылась за стеклянной дверью и исчезла из его жизни – почти в том же самом месте, где почти год назад вошла в нее. Потом Коллин сел в машину и кивнул Гаррисону.
– Поехали.
– Вы уверены? – спросил Гаррисон, с сомнением глядя на хозяина.
– Уверен, черт побери! – взорвался Коллин. – А теперь – вперед!
Борясь со слезами, Эшли стояла в длинной очереди, дожидаясь проверки своего багажа и проездных документов. Она знала, всегда знала, как Коллин относится к прочным взаимоотношениям, но это не помешало ей надеяться, что их любовь окажется сильнее. Что она изменит его позицию, сломает давно сложившийся стереотип пусть даже в самую последнюю минуту. Однако теперь стало ясно, что Эшли ошибалась, и осознавать это было больнее всего. Любви оказалось недостаточно – для Коллина по крайней мере.
Все эти месяцы она жила только надеждой. Сначала, когда у нее отобрали Роберта, теплилась надежда, что в конце концов справедливость восторжествует и сын снова будет с ней. Когда этого не произошло, на пути Эшли возник Коллин, и с новой силой вспыхнула спасительная надежда. Эшли поверила, что он искренне хочет помочь ей, что их план сработает. А затем была надежда на то, что любовь сломает эмоциональные барьеры, возведенные Коллином вокруг себя, и удержит их с Эшли вместе, несмотря на то что теперь у них нет ни общего врага, ни общей цели. И вот эта надежда рухнула. Эшли сделала все, что могла, но проиграла.
Человек, стоявший перед ней, отошел в сторону. Эшли заняла его место у стойки и протянула билеты. Следя взглядом за клерком, вводящим в компьютер ее данные, она вспомнила, как Коллин колдовал за клавиатурой своего собственного компьютера. Переводил деньги из банка в банк, вводил вот эти самые данные, заказывал для нее билеты…
Для него существовала только одна жизнь – на краю бездны. Он буквально расцветал, чувствуя грозящую опасность. Что ожидает его дальше? Удастся ли ему стать администратором, день за днем проводить за письменным столом? «У меня нет выбора, – так он сказал. – Это мой долг».
Все эти годы им владела единственная страсть – жажда мести. А теперь не стало и ее. Не стало ничего, кроме ноши, которую ему никогда не хотелось взваливать на свои плечи. Теперь он понимал, что должен делать, но по-прежнему не знал, чем хотел бы заниматься.
Эшли стало безумно жаль Коллина. Чувство долга все-таки оказалось сильнее, но там, вдали, у горизонта, ему не светил даже крошечный огонек счастья. Если бы только он мог понять…
Эшли вымученно улыбнулась, забирая у клерка свои документы.
– Приятного полета, сеньора, – сказал он по-итальянски.
– Grazie.
Эшли взглянула на сына, робко жавшегося к ней среди огромной толпы посторонних. Мальчику пришлось через многое пройти, скорее всего его еще долго будут терзать ночные кошмары. Потребуется немало времени, чтобы справиться с ними. И кто знает? Вдруг он, как и Коллин, так никогда и не научится ни доверять, ни любить? Да поможет ему в этом случае Бог.
На скоростном шоссе по дороге в Морской Утес машины ползли буквально бампер в бампер. Коллин в одиночестве сидел на заднем сиденье лимузина, полностью погрузившись в свои мысли и не замечая ни бурлящей реки машин вокруг, ни бесконечного гудения автомобилей. Он думал об Эшли, о том, как в этом самом аэропорту впервые встретился с ней. Она показалась ему тогда чертовски красивой – во всем черном, с бледным лицом, обрамленным черным мехом, со сверкающими темными глазами… Эшли была прекрасна при любых обстоятельствах, но в гневе просто неотразима! Он использовал ее в своих собственных эгоистических целях, но она никогда не оставляла его равнодушным, затрагивая какую-то струну, скрытую глубоко внутри.
Ему припомнилось все. День, когда она проиграла апелляцию в суде, то, как ему хотелось успокоить, защитить ее тогда… День, когда он учил ее использовать «воровской провод», какой необыкновенно сексуальной выглядела она в тот раз и как он хотел ее… Их первую ночь любви, как она сама пришла к нему и как выглядело ее обнаженное тело в полумраке спальни… День, когда он учил ее притворяться слепой, то, как она разозлилась, узнав, что насыпала в миксер питьевой соды… И то, что произошло сегодня в аэропорту. Никогда, проживи Коллин хоть сто лет, ему не забыть выражение гнева и боли в ее глазах. И это он заставил ее страдать! После того, что им пришлось вместе пережить, после того, как они стали столько значить друг для друга, он нанес ей удар в самое сердце. И не только ей, но и себе.
Он любил Эшли, хотя никогда даже не подозревал, что способен на такое чувство по отношению к женщине. И все же оставался вопрос: что Коллин мог предложить ей? Конечно, огромный дом в Морском Утесе со всеми его сокровищами. На каждый день недели новый автомобиль и самые прекрасные драгоценности в мире. И он с удовольствием занимался бы с ней любовью снова и снова. Но для такой женщины, как Эшли, этого было недостаточно. Она хотела стабильности. Всемогущий Бог, она наверняка хотела иметь еще детей! А Коллин очень сомневался, что сможет хотя бы выносить присутствие детей в доме. Но, что важнее всего, Эшли хотела полной отдачи – все или ничего. И вот этого Коллин и не способен был дать ей.
«Чем ты собираешься заниматься дальше, Коллин? Всю оставшуюся жизнь прятаться от самого себя?»
Может, так и есть и он действительно прячется от самого себя? Может, все прошедшие годы оставили на нем такую печать горечи и цинизма, что, даже желая любить, он не способен на это?
«Ты просто трус, Деверелл! Ты можешь скользить по канату на высоте тысяча футов над землей, или убегать от вооруженных охранников, или даже сражаться со всем преступным миром, но ты боишься любви!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110