Ее вялые мысли прервал стук в дверь. Слоун приподнялась:
– Джордан, мне нужно отдохнуть…
– Это не Джордан, – сказала Кэти, открывая дверь. – Можно войти?
– Конечно.
Слоун заставила себя сесть. Кэти опустилась рядом с ней на край постели и расправила на коленях юбку своего нефритово-зеленого костюма.
– Как ты себя чувствуешь?
– Примерно так, как и положено в моей ситуации. – Слоун избегала смотреть Кэти в глаза и методично теребила маленькие катышки на своем голубом свитере.
– Джордан говорит, что ты ничего не ешь.
– Ем.
– Только для поддержания жизни.
– Возможно, поддержание жизни не такая уж хорошая идея.
– Надеюсь, ты это не серьезно?
– Вот этого я как раз и не знаю, – искренне призналась Слоун. – Временами… я не вижу никакого смысла.
– Ты пройдешь через это, Слоун. Ты сильная. Тебе пришлось пережить и не такое…
– Тогда все было по-другому. – Слоун продолжала теребить свитер.
– Верно, – согласилась Кэти. – Но ты должна с этим справиться, я верю в тебя.
– Рада, что хоть ты в меня веришь.
– Джордан тоже верит. Он хочет тебе помочь, но ты ему не позволяешь.
Слоун натянуто улыбнулась:
– Тебя позвал Джордан?
– Да, он звонил мне, – призналась Кэти, помолчав.
– Вы с ним зря теряете время.
– Он беспокоится за тебя. Ты отчуждаешься от него.
Слоун впервые подняла глаза на Кэти.
– Он сказал тебе это?
– Нет… то есть да… да, сказал, – кивнула Кэти. – Джордан надеется, что мне удастся установить с тобой контакт… поскольку ему самому это сделать не удается.
– Не надо устанавливать со мной никакого контакта, – холодно возразила Слоун. – Я должна некоторое время побыть одна. Мне нужно подумать.
– О чем?
– Обо всем.
– О Джордане?
– В известном смысле да.
– О том, сможешь ли ты снова быть его женой?
– Откуда такой вопрос?
– Я все понимаю, Слоун. А вот тебе еще многое неясно. Ты так погрузилась в свое горе, что забыла о нем. А он тоже страдает, Слоун. Джордан тоскует по этому нерожденному ребенку так же, как и ты. Он хочет облегчить твои страдания… и хочет, чтобы ты помогла ему… Но ты не делаешь этого.
Слоун глубоко вздохнула:
– Он сказал тебе, что мы спим раздельно. – Это прозвучало не как вопрос, а как утверждение.
– Сказал, что переехал в одну из гостевых комнат. Сказал, что ты плохо спишь и тебя мучают кошмары.
– В таком случае он сказал тебе не всю правду.
– Смотря что ты называешь правдой.
Слоун отвернулась.
– Я не хочу спать с ним, боюсь, что он захочет заниматься со мной любовью. А я не могу.
– Джордан это понимает, Слоун.
– Нет, не это я имела в виду.
– Ну так скажи мне – что?
– Я не о… о медицинских причинах.
– А о чем же?
– Я боюсь.
– Чего?
– Снова забеременеть.
– К чему такая спешка…
– Я не могу позволить себе снова забеременеть. – Слоун с трудом поднялась на ноги и начала нервно ходить по комнате. – Никогда.
– Не думаешь ли ты, что принимать такие решения сейчас рановато?
Слоун повернулась к ней лицом, и их глаза встретились.
– Мне больше не пройти через это. Я просто не смогу.
Ночью в гостевой комнате Кэти беспокойно ворочалась в постели. Ее тревожила Слоун. Всякое бывало за эти годы, но такой она еще никогда не видела ее. Похоже, Слоун на всем поставила крест – на браке, карьере, на всей своей жизни. Кэти жалела, что не взяла с собой своего мужа Шона. Сейчас Слоун очень нужно, чтобы ее проконсультировал профессиональный психотерапевт.
Кэти беспокоил и разговор с Джорданом в библиотеке. В частности, его последний вопрос.
«Если бы он еще раз спросил о Родди, удалось ли бы мне выкрутиться?»
«Я люблю его. Я не хочу его потерять. Но мне страшно».
Слоун посмотрела на часы, стоящие на ночном столике. Двадцать минут четвертого. А она так и не заснула. Слоун лежала в постели в своей коротенькой сиреневой ночной рубашке и вспоминала разговор с Кэти.
Дело в том, что Джордана она не переставала любить, хотя в последнее время не могла показать ему это. Слоун знала, что причиняет ему боль, но ей не удавалось преодолеть себя. Она потеряла ребенка и теперь постепенно теряет Джордана. И то и другое исключительно по ее вине. От одной этой мысли у Слоун внутри начинало все болеть.
Она встала с постели и подошла к туалетному столику. Открыв верхний ящик, вытащила небольшой флакончик с этикеткой аптеки в Манхэттене. В нем были капсулы янтарного цвета. Их выписал ей терапевт год назад, когда во время рекламной поездки у Слоун возникли проблемы со сном. Флакончик был почти полон, потому что она приняла очень мало капсул.
Слоун взяла другой флакончик, со стимулятором амфетамином. Он был наполовину полон. Она как-то пробовала принимать эти таблетки, но не ощутила особого эффекта.
В третьем флакончике были обезболивающие. Их прописал доктор Холси, и они действовали, то есть притупляли любую боль. Но Слоун подозревала, что эти таблетки он больше ей не выпишет. «Когда капсулы кончатся, я останусь наедине сама с собой».
Слоун пошла в ванную за водой, вернулась и приняла одну капсулу. Ей хотелось принять две. Прежде она принимала по две, но сейчас решила сэкономить. Затем потянулась за барбитуратами. Слава Богу, что они у нее есть.
Раньше были не нужны, а вот теперь пригодились.
Джордан тоже не спал, беспокойно ворочаясь с боку на бок и непрестанно меняя положение. Нет, наверное, поспать сегодня не удастся.
Он взбил подушку, лег на спину и уставился в потолок. Интересно, а спит ли сейчас Слоун? Осознает ли она, что делает с ним… и со всеми?..
Джордан не знал, долго ли выдержит такую жизнь.
Дверь медленно отворилась. Он поднял голову и увидел в дверях Слоун в ночной рубашке.
– Джордан. – Ее голос был необычно мягким.
– Да, – отозвался он. – Я не сплю.
– Можно войти?
«Вот до чего мы докатились – она спрашивает разрешения войти ко мне в спальню. Неужели таков наш удел в будущем?»
– Конечно.
Слоун вошла и закрыла дверь. Было темно, но Джордан понимал, что она идет к нему. Потом почувствовал, как Слоун откинула одеяло и скользнула в постель рядом с ним.
– Я люблю тебя, – прошептала она, пристраиваясь в его объятиях. – Я очень люблю тебя, Джордан.
– Я тоже люблю… и соскучился по тебе. – Он начал целовать ее, но Слоун отстранилась и проговорила срывающимся голосом:
– Я хочу быть тебе настоящей женой, но сейчас пока нельзя…
– Шшш! Все в порядке. – Джордан прижал ее к себе. – Мы подождем.
Палм-Бич, февраль, 1988
Лошадь мчалась галопом через пустое игровое поле, направляясь к мячу, небольшому белому пятну на идеально зеленом дерне. Джордан высоко поднял клюшку, но в самый последний момент рука сорвалась, и мяч полетел в другую сторону.
– Вот черт! – пробормотал он, натягивая поводья и снимая шлем. – Отвратительный удар.
Впрочем, это его не слишком удивляло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79