Они состязались с командой Франции, выступавшей не слишком энергично, и в первой половине игры вели со счетом 8:4. Такое убедительное преимущество, видимо, расслабило их, и к концу четвертого периода они уже проигрывали.
Эрик Ланжоне пропустил два штрафных удара, но команде все же удалось сравнять счет, и было назначено дополнительное время. Джордан играл чересчур агрессивно, и от этого Слоун нервничала еще больше.
– Что он пытается доказать? – восклицала она.
– Что не потерпит выходок Жюльена, – отозвалась Дасти.
Слоун посмотрела на нее:
– Кого?
– Жюльена Ришо, третьего номера у французов, – объяснила Дасти. – Я слышала, он иногда бывает большим мерзавцем.
Слоун горестно рассмеялась:
– Просто очаровательно!..
А Ришо уже, видимо, довел Джордана до крайности. Тот терпел сколько мог, а затем замахнулся на него своей клюшкой. Жест явно не спортивный. Разозленный Ришо направил на него своего пони, но не рассчитал, так что обе лошади упали. Слоун вскрикнула и вместе с Дасти вскочила со скамейки. Дальше она уже ничего не помнила, потому что потеряла сознание.
Обоих игроков привезли в городской госпиталь. Пока их осматривали в приемном покое, Слоун в отчаянии мерила шагами небольшую комнату для посетителей. В отчаяние ее привело то, что она не знала, серьезно ли пострадал Джордан, и ничего не могла сделать. Слоун злилась на него и на себя. На него потому, что, сознавая опасность, он все равно продолжал играть, а на себя потому, что оказалась не способна убедить его бросить это занятие, и еще потому, что, любя Джордана больше жизни, все же не могла принять его таким, какой он есть.
Айан принес ей чашку кофе, которую она с благодарностью приняла, хотя вообще-то пить не хотелось. Подойдя к окну, Слоун надолго застыла, а затем приняла таблетку.
– Мадам Филлипс?
Она вздрогнула так сильно, что пролила кофе. В дверях стоял доктор из приемного покоя.
– Д…д…да, – выдавила Слоун. – Я миссис Филлипс. Что с моим мужем?
Доктор улыбнулся:
– Он вне опасности. Можете его сейчас навестить. – Английские слова доктор произносил очень медленно.
Слоун кивнула, вытерла с левого рукава пролитый кофе и, бросив в урну бумажный стаканчик, последовала за доктором к лифту по длинному коридору.
– Вашему мужу придется провести здесь несколько дней, – сказал он. – А впредь я посоветовал бы ему вести себя на игровом поле более разумно. Хотя бы некоторое время.
– Слава Богу! – выдохнула Слоун.
Доктор взглянул на нее:
– Что вы сказали?
– Ничего. Сильно ли… он пострадал?
– Сломано три ребра, – ответил доктор. – И сотрясение мозга средней тяжести. Самое лучшее лекарство для него – это покой. Время и покой. Но эти игроки в поло такие упрямые. Не сомневаюсь, через неделю он снова будет на поле.
Слоун пожала плечами:
– И я никак не могу этому воспрепятствовать.
– Как ты? – Слоун с трудом улыбнулась.
Она наклонилась и поцеловала Джордана в щеку. Стараясь не выдать волнения, придвинула стул и села у его постели.
– Как и положено в такой ситуации, – признался он, устало улыбаясь. – Кажется, меня здесь исследовали больше, чем это вообще возможно, – рентген грудной клетки, рентген черепа, компьютерная томография позвоночника и еще куча всего. Думаю, повторных показов «Я люблю Люси» и то было меньше.
Слоун взяла его руку.
– Говорят, некоторое время тебе нельзя будет играть.
Джордан покачал головой:
– Это невозможно.
– Но ты должен соблюдать режим…
Их разговор был внезапно прерван появлением Джилли. Она ворвалась в палату без стука, как будто с разбегу.
Слоун вскочила:
– Что вам нужно?
– Я пришла поговорить с Джорданом, – холодно ответила Джилли, – наедине, если не возражаете.
– Еще как возражаю! И считаю, что вам, Джилли, здесь нечего делать. Прошу вас, уйдите.
– Я никуда не уйду, – упрямо заявила Джилли, – пока не поговорю с Джорданом.
– Что ты хочешь мне сказать, Джилли? – вмешался наконец Джордан.
Она переводила взгляд со Слоун на него и обратно. Потом наконец кивнула:
– Ладно. Дело в том, что здесь Макс.
– Знаю, – усмехнулся Джордан. – Не пойму, что в этом нового.
– Сейчас объясню. – Джилли энергично тряхнула головой. – Итак, несколько месяцев назад я обнаружила, что беременна. Вот такую, представь себе, совершила ошибку. Узнав об этом, Макс пришел в ярость. Он был уверен, что ребенок не его, и избил меня до полусмерти, после чего я потеряла ребенка. Его посадили в тюрьму, но он вышел оттуда и сбежал, прежде чем меня выписали из госпиталя.
– То, что ты рассказываешь, ужасно, – отозвался Джордан. – Но какое отношение это имеет ко мне?
– Он вбил себе в голову, что отец ребенка ты.
– Что?!
– И хочет убить тебя.
Мартас-Виньярд, декабрь, 1988
– Болит? – спросила Слоун, ставя ему на колени поднос с завтраком.
Джордан улыбнулся и попытался выпрямиться в постели.
– Только в тех случаях, когда я делаю самое простое: например, дышу. – Он посмотрел на поднос. – Яйца, ветчина, картошка, фрукты – да тут хватит на троих!
– Эмма считает, что тебе нужно побольше есть. – Слоун села на постель и отбросила с его лба прядь волос. – Ты похудел, с тех пор как мы вернулись домой.
– Ну что ж, будем поправляться. – Джордан отрезал солидный кусок ветчины и отправил в рот.
Они помолчали.
– Я все думаю, Джорди… – начала Слоун, – обо всем, что случилось… Не полагаешь ли ты, что тебе лучше сделать перерыв на некоторое время…
Он поднял глаза:
– Перерыв?
– Ты знаешь, о чем я говорю. Может, ненадолго оставишь игру?..
Джордан невесело рассмеялся:
– Слоун, опомнись. Поло у меня не хобби, это то, чем я живу. И ты предлагаешь мне взять отпуск. На сколько же – на полгода, на год?
– Хотя бы на полгода.
Он покачал головой:
– Исключено!
– Джорди, но так продолжаться не может. В команде происшествия чуть ли не каждую неделю. Теперь, как только ты выезжаешь на поле, я холодею от ужаса. А по ночам меня мучают кошмары.
– Пойми же, Слоун, я играю уже шестнадцать лет. Целых шестнадцать лет! И все это время рисковал так же, как сейчас. – Он погладил ее по щеке. – Поверь, я уже давно привык к этому.
– Нет, сейчас что-то изменилось. И ты это знаешь.
– Я знаю только то, что тебе нужно срочно прекратить панику.
Слоун напряглась:
– Но я не хочу потерять тебя, Джорди! Я люблю тебя. Иногда мне кажется, что слишком сильно.
Он молча смотрел на нее, словно желая что-то сказать, успокоить, но не находил слов. Потом Джордан отставил поднос, обнял жену и прижал к себе. Он любил ее. Но разве достаточно только любви, чтобы преодолеть этот разлад?
– Что же с нами творится? – тихо спросил Джордан, гладя ее волосы.
– Не знаю, и это чертовски пугает меня.
Он нежно поцеловал ее в висок.
– Я люблю тебя. В это хотя бы ты веришь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Эрик Ланжоне пропустил два штрафных удара, но команде все же удалось сравнять счет, и было назначено дополнительное время. Джордан играл чересчур агрессивно, и от этого Слоун нервничала еще больше.
– Что он пытается доказать? – восклицала она.
– Что не потерпит выходок Жюльена, – отозвалась Дасти.
Слоун посмотрела на нее:
– Кого?
– Жюльена Ришо, третьего номера у французов, – объяснила Дасти. – Я слышала, он иногда бывает большим мерзавцем.
Слоун горестно рассмеялась:
– Просто очаровательно!..
А Ришо уже, видимо, довел Джордана до крайности. Тот терпел сколько мог, а затем замахнулся на него своей клюшкой. Жест явно не спортивный. Разозленный Ришо направил на него своего пони, но не рассчитал, так что обе лошади упали. Слоун вскрикнула и вместе с Дасти вскочила со скамейки. Дальше она уже ничего не помнила, потому что потеряла сознание.
Обоих игроков привезли в городской госпиталь. Пока их осматривали в приемном покое, Слоун в отчаянии мерила шагами небольшую комнату для посетителей. В отчаяние ее привело то, что она не знала, серьезно ли пострадал Джордан, и ничего не могла сделать. Слоун злилась на него и на себя. На него потому, что, сознавая опасность, он все равно продолжал играть, а на себя потому, что оказалась не способна убедить его бросить это занятие, и еще потому, что, любя Джордана больше жизни, все же не могла принять его таким, какой он есть.
Айан принес ей чашку кофе, которую она с благодарностью приняла, хотя вообще-то пить не хотелось. Подойдя к окну, Слоун надолго застыла, а затем приняла таблетку.
– Мадам Филлипс?
Она вздрогнула так сильно, что пролила кофе. В дверях стоял доктор из приемного покоя.
– Д…д…да, – выдавила Слоун. – Я миссис Филлипс. Что с моим мужем?
Доктор улыбнулся:
– Он вне опасности. Можете его сейчас навестить. – Английские слова доктор произносил очень медленно.
Слоун кивнула, вытерла с левого рукава пролитый кофе и, бросив в урну бумажный стаканчик, последовала за доктором к лифту по длинному коридору.
– Вашему мужу придется провести здесь несколько дней, – сказал он. – А впредь я посоветовал бы ему вести себя на игровом поле более разумно. Хотя бы некоторое время.
– Слава Богу! – выдохнула Слоун.
Доктор взглянул на нее:
– Что вы сказали?
– Ничего. Сильно ли… он пострадал?
– Сломано три ребра, – ответил доктор. – И сотрясение мозга средней тяжести. Самое лучшее лекарство для него – это покой. Время и покой. Но эти игроки в поло такие упрямые. Не сомневаюсь, через неделю он снова будет на поле.
Слоун пожала плечами:
– И я никак не могу этому воспрепятствовать.
– Как ты? – Слоун с трудом улыбнулась.
Она наклонилась и поцеловала Джордана в щеку. Стараясь не выдать волнения, придвинула стул и села у его постели.
– Как и положено в такой ситуации, – признался он, устало улыбаясь. – Кажется, меня здесь исследовали больше, чем это вообще возможно, – рентген грудной клетки, рентген черепа, компьютерная томография позвоночника и еще куча всего. Думаю, повторных показов «Я люблю Люси» и то было меньше.
Слоун взяла его руку.
– Говорят, некоторое время тебе нельзя будет играть.
Джордан покачал головой:
– Это невозможно.
– Но ты должен соблюдать режим…
Их разговор был внезапно прерван появлением Джилли. Она ворвалась в палату без стука, как будто с разбегу.
Слоун вскочила:
– Что вам нужно?
– Я пришла поговорить с Джорданом, – холодно ответила Джилли, – наедине, если не возражаете.
– Еще как возражаю! И считаю, что вам, Джилли, здесь нечего делать. Прошу вас, уйдите.
– Я никуда не уйду, – упрямо заявила Джилли, – пока не поговорю с Джорданом.
– Что ты хочешь мне сказать, Джилли? – вмешался наконец Джордан.
Она переводила взгляд со Слоун на него и обратно. Потом наконец кивнула:
– Ладно. Дело в том, что здесь Макс.
– Знаю, – усмехнулся Джордан. – Не пойму, что в этом нового.
– Сейчас объясню. – Джилли энергично тряхнула головой. – Итак, несколько месяцев назад я обнаружила, что беременна. Вот такую, представь себе, совершила ошибку. Узнав об этом, Макс пришел в ярость. Он был уверен, что ребенок не его, и избил меня до полусмерти, после чего я потеряла ребенка. Его посадили в тюрьму, но он вышел оттуда и сбежал, прежде чем меня выписали из госпиталя.
– То, что ты рассказываешь, ужасно, – отозвался Джордан. – Но какое отношение это имеет ко мне?
– Он вбил себе в голову, что отец ребенка ты.
– Что?!
– И хочет убить тебя.
Мартас-Виньярд, декабрь, 1988
– Болит? – спросила Слоун, ставя ему на колени поднос с завтраком.
Джордан улыбнулся и попытался выпрямиться в постели.
– Только в тех случаях, когда я делаю самое простое: например, дышу. – Он посмотрел на поднос. – Яйца, ветчина, картошка, фрукты – да тут хватит на троих!
– Эмма считает, что тебе нужно побольше есть. – Слоун села на постель и отбросила с его лба прядь волос. – Ты похудел, с тех пор как мы вернулись домой.
– Ну что ж, будем поправляться. – Джордан отрезал солидный кусок ветчины и отправил в рот.
Они помолчали.
– Я все думаю, Джорди… – начала Слоун, – обо всем, что случилось… Не полагаешь ли ты, что тебе лучше сделать перерыв на некоторое время…
Он поднял глаза:
– Перерыв?
– Ты знаешь, о чем я говорю. Может, ненадолго оставишь игру?..
Джордан невесело рассмеялся:
– Слоун, опомнись. Поло у меня не хобби, это то, чем я живу. И ты предлагаешь мне взять отпуск. На сколько же – на полгода, на год?
– Хотя бы на полгода.
Он покачал головой:
– Исключено!
– Джорди, но так продолжаться не может. В команде происшествия чуть ли не каждую неделю. Теперь, как только ты выезжаешь на поле, я холодею от ужаса. А по ночам меня мучают кошмары.
– Пойми же, Слоун, я играю уже шестнадцать лет. Целых шестнадцать лет! И все это время рисковал так же, как сейчас. – Он погладил ее по щеке. – Поверь, я уже давно привык к этому.
– Нет, сейчас что-то изменилось. И ты это знаешь.
– Я знаю только то, что тебе нужно срочно прекратить панику.
Слоун напряглась:
– Но я не хочу потерять тебя, Джорди! Я люблю тебя. Иногда мне кажется, что слишком сильно.
Он молча смотрел на нее, словно желая что-то сказать, успокоить, но не находил слов. Потом Джордан отставил поднос, обнял жену и прижал к себе. Он любил ее. Но разве достаточно только любви, чтобы преодолеть этот разлад?
– Что же с нами творится? – тихо спросил Джордан, гладя ее волосы.
– Не знаю, и это чертовски пугает меня.
Он нежно поцеловал ее в висок.
– Я люблю тебя. В это хотя бы ты веришь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79