Эйфорию прерывает хозяин.
Он довольно громко говорит мне через бассейн, виновато разводя руками:
— У нас нет мятного чая.
Я смотрю на него с жалостливым любопытством и даже недоверием, словно он сморозил несусветную чушь.
Мужчина пытается оправдаться:
— Есть жасминовый, лимонный, вишневый…
— Хорошо, лимонный, — подумав, покоряюсь я неизбежному и утомленно закрываю глаза.
Хозяин сам приносит на подносе два бокала чаю со льдом.
Похоже, у него что-то разладилось в голове (надеюсь, не из-за меня), и вся эта беготня нужна ему, чтобы прийти в норму.
Не без сожаления отмечаю, что ему это почти удалось. По крайней мере он сумел вернуть на лицо вальяжную, чуть сонную мину.
Мужчина отхлебывает из бокала с несколько недоверчивым видом. Ранее незнакомый напиток ему нравится, и следующий глоток он делает с удовольствием.
И обретает наконец необходимую для разговора со мной уверенность.
— Елена Сергеевна, как бы вы ни демонстрировали равнодушие, ясно, что вы обеспокоены происходящим.
«Правда?» Я облокотилась о спинку диванчика и вытянула ноги. Меня охватывает нега. От солнышка, легкого, пахнущего морем ветерка, от блеска воды в бассейне.
Лицо мужчины покрывается красными пятнами, ноздри раздуваются. Он с трудом сдерживает гнев.
«Злись, злись. Или кондрашка хватит, или потеряешь над собой контроль и скажешь чего не хотел. Мне-то любая мелочь сгодится».
— Так вот. Я расскажу, почему вы здесь. Потом вы расскажете то, что меня интересует.
Я молчу. Мужчина продолжает чеканить короткие от злости, рубленые фразы. И придыхание в голосе сильнее обычного, и акцент заметнее.
«Ты смотри, как завелся. А как же легенда о невозмутимости прибалтов? Вот и доверяй после этого слухам».
Отвернувшись от рассказчика, я лениво переводила глаза с одного предмета на другой, делая вид, что смертельно скучаю. Однако не пропускала ни одного слова, напряженно вслушиваясь в интонацию.
— Некоторое время назад промелькнуло сообщение о новом полимере. В разных научных изданиях. В разных странах. Что интересно, практически одновременно. Якобы в Союзе разработали полимер. Он превосходит по свойствам все современные материалы того же назначения. В частности, используемые в авиастроении. Многие сочли это сообщение уткой. Если бы открытие сделали еще в те времена, сведения об этом просочились бы. Невозможно скрыть открытие такого уровня. Так рассуждали те, кто не верил. Я поверил. У меня были основания.
Чуть позже я получил из Москвы автореферат докторской диссертации Константина Скоробогатова. Ведь ваш муж защищался около года назад? Зачем ему это, кстати?
Он помолчал, но я никак не прореагировала.
— Ну хорошо. В автореферате было теоретическое обоснование возможности получения полимера с указанными свойствами. Прошла серия авиакатастроф.
Падали «боинги», «Ту», французские, японские самолеты. Причина — в отказе материалов из-за преждевременного старения. Все забеспокоились. Весь мир возмечтал о полимере. Пять крупнейших в мире производителей авиационных двигателей объявили об учреждении гранта на создание полимера. Объявили конкурс и назначили сроки подачи заявок. Я подал заявку. Знаю еще пять фирм. И Скоробогатов. Все мы проводим исследования. Успех обеспечен тому, кто больше продвинется. Мной проведена гигантская работа. У меня есть шанс. Но возникла трудность. Я знаю, что для производства полимера необходим специальный катализатор. Я подозреваю, что он был изобретен. Еще в советские времена.
Он замолчал. Одним длинным глотком допил чай.
Теперь его глаза напряженно смотрели мне в лицо.
— Вы должны ответить: известен ли катализатор Скоробогатову? И не с ним ли связана ваша поездка в Женеву?
Теперь и я прямо смотрела в его полное ожидания побледневшее лицо. Это длилось несколько секунд.
Потом я опустила ресницы и поменяла позу, сев к мужчине спиной.
За моей спиной раздалось шипение.
— Зря вы так, Елена Сергеевна. У меня есть способ заставить вас разговориться.
Мужчина решительно зашагал к дому.
Я одним движением скинула хламиду и нырнула в бассейн.
Хозяин обернулся на всплеск. Я помахала ему рукой и перевернулась на спину.
Явилась Ильзе. Я выбралась на бортик, и она заботливо набросила мне на плечи махровую простыню.
— Что бы вы хотели на обед?
— Я могу поесть одна?
— Конечно.
— А здесь, в саду?
— Да. Вы можете все, что хотите.
— Спасибо. Тогда жареную речную рыбу. Лучше карпа. А к ней все то, что подавали вчера.
Я провела в саду еще не менее четырех часов.
После обеда повалялась в тенечке на надувном матраце. Подремала, помечтала, повздыхала о муже.
По моим подсчетам, он либо уже напал на мой след, либо близок к этому.
Так, посчитаем еще раз: сутки с момента первого появления Лаймы, плюс сутки или даже двое моего беспамятства, плюс сутки (сегодня вторые) здесь. Итого — четыре-пять. А может быть, я где-то ошиблась в расчетах. И это значит, у Скоробогатова было всего трое (двое) суток, чтобы найти меня.
Тогда его люди далеко и мне придется выбираться самой.
* * *
Притопала Ильзе, позвала в дом. Я не стала спорить. Накинула хламиду на высохший купальник, провела ладонями по лицу, взбила волосы и не торопясь направилась к дому. Босые ступни наслаждались соприкосновением с теплыми плитами.
Мне удается сохранять на лице беззаботное выражение, но я совсем не так спокойна, как хочу казаться.
Угроза хозяина занозой засела в мозгу.
Влад (Милашка) шагнул мне навстречу. На его красивом лице играет глумливая улыбка.
— Леночка, кошечка моя… — Он тянется обнять меня. Я, не отводя от его лица безразличного взгляда, подняла руку.
Хрясь! — хлесткий звук пощечины, и Влад, отшатнувшись, непроизвольно схватился за покрасневшую щеку.
Я по-прежнему равнодушно смотрю в его побелевшие от бешенства глаза. Похоже, он сейчас кинется на меня. Нет? Ну как хочешь…
Я отворачиваюсь и со скучающим видом, направляюсь к дивану мимо застывшего хозяина дома.
Сажусь на диван по-турецки и протягиваю руку к вазе с виноградом. Бросаю кисть на юбку, отрываю ягоду, кладу в рот. Виноград без косточек. Мелкий и сладкий. Кишмиш. Обожаю.
Влад несколько оправился. По крайней мере сумел отвести от меня глаза. Теперь жалобно смотрит на хозяина. И голосит:
— Она ударила меня. Эта сука! Вы видели? Она меня ударила!
Хозяин не отвечает. Он садится рядом со мной на диван и приказывает Владу:
Диван!
Ой, да мы никак будем кино смотреть? Похоже, все-таки шантаж.
Качество видеопленки так себе. Даже не на троечку. Но разглядеть можно. Влад в одних трусах старательно раздевает безвольное женское тело. Мое, между прочим. Камера наезжает на мое лицо. Мои глаза открыты, на губах смутная улыбка.
Влад гладит мои волосы, грудь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62