Генерал ответил сразу же, подтверждая тем самым, что у иракского режима было больше генералов, чем послов.
— Посол, доброе утро. Я сам собирался позвонить вам. Нам нужно поговорить, прежде чем вы отправитесь на новую должность в Париж.
— Вы угадали мои мысли, — сказал Аль-Обайди. — Я не имею понятия, кто представляет нас теперь в Европе. Прошло уже много лет с тех пор, как я служил в этой части мира.
— Честно говоря, у нас там слабовато. Многие наши лучшие люди оказались выдворенными, включая даже так называемых студентов, на которых мы всегда полагались в прошлом. Но это не тема для телефонного разговора. Когда бы вы хотели, чтобы я подъехал и встретился с вами?
— Вы свободны сегодня с четырех до пяти часов дня?
Генерал помолчал, прежде чем ответить:
— Я смогу подъехать к вам около четырех, но должен буду к пяти вернуться в свой офис. Как вы думаете, этого времени будет достаточно?
— Я уверен, что вы сможете проинструктировать меня по всем вопросам за это время, генерал. — Выполнив очередную формальность, Аль-Обайди положил трубку.
Третьим в его списке стоял тот, с кем блефовать будет труднее. Поэтому следующие несколько минут Аль-Обайди репетировал свои вопросы, прежде чем набрать внутренний номер. На его звонок ответила мисс Саиб.
— У вас какой-то конкретный вопрос к заместителю министра? — спросила она.
— Нет, — ответил Аль-Обайди. — Я звоню по его просьбе. Мне полагается небольшой отпуск в конце недели, и заместитель министра дал ясно понять, что хочет проинструктировать меня, перед тем, как я займу новую должность в Париже.
— Я перезвоню вам, как только у меня будет возможность обсудить вашу просьбу с министром, — пообещала мисс Саиб.
Аль-Обайди вновь положил трубку. Здесь ничего не может вызвать подозрений. Он вернулся к своему блокноту и добавил в последнем пункте знак вопроса, две стрелки и ещё одно слово:
Женева.
В течение следующих сорока восьми часов ему придётся решить, в каком направлении он должен отправиться.
Первый вопрос, который Крац задал Скотту по пути из Кальмара в Стокгольм, был о том, что означали цифры 0-4-0-7-9-3. Скотт с трудом стряхнул с себя сон, в котором он спасал Ханну на белом скакуне, и вернулся в реальный мир, казавшийся гораздо менее обещающим.
— Четвёртое июля, — ответил он. — Какой ещё день мог выбрать Саддам, чтобы унизить американский народ, не говоря уже о его новом президенте.
— Теперь мы хоть знаем свой крайний срок, — сказал Крац.
— Да, но у нас остаётся всего одиннадцать дней, — ответил Скотт. — Как ни крути.
— И все же у нас теперь есть мадам Берта, — сказал Крац, стараясь приподнять настроение.
— Верно, — откликнулся Скотт. — И куда ты собираешься отвезти её на первое свидание?
— Почти к самой цели, — сказал Крац. — А точнее говоря, в Иорданию, где к нам должен будешь присоединиться ты. На самом деле вся моя команда уже ждёт в Стокгольме, чтобы отправиться с ней в Багдад. В Лэнгли нам приготовили все необходимые документы, так что задержек в пути не должно быть. Первой трудностью на нашем пути будет пересечение иорданской границы, но поскольку у нас есть все реквизиты ООН, то несколько лишних долларов, отстёгнутых нужному таможеннику, заставят его руку со штампом опуститься на нужной странице наших паспортов.
— Сколько времени ты отводишь на дорогу до Иордании? — спросил Скотт, памятуя о своём напряжённом графике.
— Шесть-семь дней, самое большее восемь. У меня команда из шести человек, все с большим практическим опытом. Ни одному из них не придётся сидеть за рулём больше четырех часов подряд без последующего шестнадцатичасового отдыха. При таком графике движения у нас не будет необходимости в остановках, кроме как для заправки топливом. — За окном промелькнул знак, указывающий, что до Стокгольма осталось десять километров пути.
— Итак, у меня есть неделя, — сказал Скотт.
— Да, и будем надеяться, что за это время Билл Орейли успеет сделать новую копию Декларации, — заметил Крац.
— Во второй раз ему должно быть намного легче, — усмехнулся Скотт. — Тем более, что каждое его требование выполнялось за считанные часы. А чёрные чернила более чем девяти разных оттенков были доставлены из Лондона на «Конкорде» уже на следующее утро.
— Вот если бы можно было доставить на «Конкорде» мадам Берту…
Скотт рассмеялся.
— Расскажи-ка мне лучше о своей команде.
— Это лучшие из моих людей, — сказал Крац. — Все имеют опыт участия в объявленных и необъявленных войнах. Пятеро израильтян и один курд.
Скотт удивлённо вскинул брови.
— Мало кто знает, — продолжал Крац, — что в МОССАДе есть арабская секция, небольшая по численности, но подготовленная так, что в умении убивать уступает только туркам. Самое интересное, сможешь ли ты отличить его от других членов команды.
— Сколько человек пойдёт с нами через границу?
— Только двое. Мы не должны походить на армию. Один инженер и водитель. Так, во всяком случае, они будут значиться по документам, а на деле у них будет одно предназначение: доставить тебя в Багдад и вывезти назад вместе с Декларацией в минимально возможные сроки.
Скотт смотрел прямо перед собой.
— А Ханна? — спросил он просто.
— Это будет премия, если нам повезёт, но я не ставлю такой задачи. Я считаю, что тебе вряд ли удастся даже увидеть её, — сказал Крац, когда они миновали транспарант «Добро пожаловать в Стокгольм».
Скотт принялся водить пальцем по страницам инструкции, лежавшей у него на коленях.
— Поосторожней с ней, — предупредил Крац. — Её ещё нужно перевести, чтобы ты смог правильно представиться леди. Ведь только твоей ладони и твоему голосу будет подвластно её сердце.
Скотт посмотрел на столистовую книгу и подумал о том, сколько времени понадобится ему, чтобы овладеть её секретами даже после того, как она будет переведена на английский.
Крац неожиданно повернул направо и поехал по безлюдной улице, которая шла параллельно заброшенной железнодорожной ветке. Впереди был виден только тоннель, похожий на вход в преисподнюю.
Когда до входа в тоннель оставалось не больше сотни метров, Крац посмотрел в зеркало и, убедившись, что сзади никого нет, трижды просигналил фарами. Через секунду из преисподней пришёл такой же ответ. Он притормозил и, не включая фар, въехал в тоннель. Теперь Скотт мог видеть только фонарь, указывавший им путь.
Крац поехал на свет фонаря и остановился перед чем-то, похожим на старый армейский грузовик, стоявший перед самым выездом из тоннеля.
Он выскочил из машины, и Скотт быстро последовал за ним, пытаясь привыкнуть к окружавшему их полумраку. Вскоре он рассмотрел троих человек, стоявших по разные стороны грузовика. Тот, кто был ближе к ним, вытянулся по стойке «смирно» и отдал честь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
— Посол, доброе утро. Я сам собирался позвонить вам. Нам нужно поговорить, прежде чем вы отправитесь на новую должность в Париж.
— Вы угадали мои мысли, — сказал Аль-Обайди. — Я не имею понятия, кто представляет нас теперь в Европе. Прошло уже много лет с тех пор, как я служил в этой части мира.
— Честно говоря, у нас там слабовато. Многие наши лучшие люди оказались выдворенными, включая даже так называемых студентов, на которых мы всегда полагались в прошлом. Но это не тема для телефонного разговора. Когда бы вы хотели, чтобы я подъехал и встретился с вами?
— Вы свободны сегодня с четырех до пяти часов дня?
Генерал помолчал, прежде чем ответить:
— Я смогу подъехать к вам около четырех, но должен буду к пяти вернуться в свой офис. Как вы думаете, этого времени будет достаточно?
— Я уверен, что вы сможете проинструктировать меня по всем вопросам за это время, генерал. — Выполнив очередную формальность, Аль-Обайди положил трубку.
Третьим в его списке стоял тот, с кем блефовать будет труднее. Поэтому следующие несколько минут Аль-Обайди репетировал свои вопросы, прежде чем набрать внутренний номер. На его звонок ответила мисс Саиб.
— У вас какой-то конкретный вопрос к заместителю министра? — спросила она.
— Нет, — ответил Аль-Обайди. — Я звоню по его просьбе. Мне полагается небольшой отпуск в конце недели, и заместитель министра дал ясно понять, что хочет проинструктировать меня, перед тем, как я займу новую должность в Париже.
— Я перезвоню вам, как только у меня будет возможность обсудить вашу просьбу с министром, — пообещала мисс Саиб.
Аль-Обайди вновь положил трубку. Здесь ничего не может вызвать подозрений. Он вернулся к своему блокноту и добавил в последнем пункте знак вопроса, две стрелки и ещё одно слово:
Женева.
В течение следующих сорока восьми часов ему придётся решить, в каком направлении он должен отправиться.
Первый вопрос, который Крац задал Скотту по пути из Кальмара в Стокгольм, был о том, что означали цифры 0-4-0-7-9-3. Скотт с трудом стряхнул с себя сон, в котором он спасал Ханну на белом скакуне, и вернулся в реальный мир, казавшийся гораздо менее обещающим.
— Четвёртое июля, — ответил он. — Какой ещё день мог выбрать Саддам, чтобы унизить американский народ, не говоря уже о его новом президенте.
— Теперь мы хоть знаем свой крайний срок, — сказал Крац.
— Да, но у нас остаётся всего одиннадцать дней, — ответил Скотт. — Как ни крути.
— И все же у нас теперь есть мадам Берта, — сказал Крац, стараясь приподнять настроение.
— Верно, — откликнулся Скотт. — И куда ты собираешься отвезти её на первое свидание?
— Почти к самой цели, — сказал Крац. — А точнее говоря, в Иорданию, где к нам должен будешь присоединиться ты. На самом деле вся моя команда уже ждёт в Стокгольме, чтобы отправиться с ней в Багдад. В Лэнгли нам приготовили все необходимые документы, так что задержек в пути не должно быть. Первой трудностью на нашем пути будет пересечение иорданской границы, но поскольку у нас есть все реквизиты ООН, то несколько лишних долларов, отстёгнутых нужному таможеннику, заставят его руку со штампом опуститься на нужной странице наших паспортов.
— Сколько времени ты отводишь на дорогу до Иордании? — спросил Скотт, памятуя о своём напряжённом графике.
— Шесть-семь дней, самое большее восемь. У меня команда из шести человек, все с большим практическим опытом. Ни одному из них не придётся сидеть за рулём больше четырех часов подряд без последующего шестнадцатичасового отдыха. При таком графике движения у нас не будет необходимости в остановках, кроме как для заправки топливом. — За окном промелькнул знак, указывающий, что до Стокгольма осталось десять километров пути.
— Итак, у меня есть неделя, — сказал Скотт.
— Да, и будем надеяться, что за это время Билл Орейли успеет сделать новую копию Декларации, — заметил Крац.
— Во второй раз ему должно быть намного легче, — усмехнулся Скотт. — Тем более, что каждое его требование выполнялось за считанные часы. А чёрные чернила более чем девяти разных оттенков были доставлены из Лондона на «Конкорде» уже на следующее утро.
— Вот если бы можно было доставить на «Конкорде» мадам Берту…
Скотт рассмеялся.
— Расскажи-ка мне лучше о своей команде.
— Это лучшие из моих людей, — сказал Крац. — Все имеют опыт участия в объявленных и необъявленных войнах. Пятеро израильтян и один курд.
Скотт удивлённо вскинул брови.
— Мало кто знает, — продолжал Крац, — что в МОССАДе есть арабская секция, небольшая по численности, но подготовленная так, что в умении убивать уступает только туркам. Самое интересное, сможешь ли ты отличить его от других членов команды.
— Сколько человек пойдёт с нами через границу?
— Только двое. Мы не должны походить на армию. Один инженер и водитель. Так, во всяком случае, они будут значиться по документам, а на деле у них будет одно предназначение: доставить тебя в Багдад и вывезти назад вместе с Декларацией в минимально возможные сроки.
Скотт смотрел прямо перед собой.
— А Ханна? — спросил он просто.
— Это будет премия, если нам повезёт, но я не ставлю такой задачи. Я считаю, что тебе вряд ли удастся даже увидеть её, — сказал Крац, когда они миновали транспарант «Добро пожаловать в Стокгольм».
Скотт принялся водить пальцем по страницам инструкции, лежавшей у него на коленях.
— Поосторожней с ней, — предупредил Крац. — Её ещё нужно перевести, чтобы ты смог правильно представиться леди. Ведь только твоей ладони и твоему голосу будет подвластно её сердце.
Скотт посмотрел на столистовую книгу и подумал о том, сколько времени понадобится ему, чтобы овладеть её секретами даже после того, как она будет переведена на английский.
Крац неожиданно повернул направо и поехал по безлюдной улице, которая шла параллельно заброшенной железнодорожной ветке. Впереди был виден только тоннель, похожий на вход в преисподнюю.
Когда до входа в тоннель оставалось не больше сотни метров, Крац посмотрел в зеркало и, убедившись, что сзади никого нет, трижды просигналил фарами. Через секунду из преисподней пришёл такой же ответ. Он притормозил и, не включая фар, въехал в тоннель. Теперь Скотт мог видеть только фонарь, указывавший им путь.
Крац поехал на свет фонаря и остановился перед чем-то, похожим на старый армейский грузовик, стоявший перед самым выездом из тоннеля.
Он выскочил из машины, и Скотт быстро последовал за ним, пытаясь привыкнуть к окружавшему их полумраку. Вскоре он рассмотрел троих человек, стоявших по разные стороны грузовика. Тот, кто был ближе к ним, вытянулся по стойке «смирно» и отдал честь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104