Это мне не очень нравится. С некоторым беспокойством я достаю фотографию, не сразу, конечно, а после всяких поисков по карманам. Элеонора Михайловна быстрым движением выхватывает ее у меня из рук, секунду внимательно рассматривает, потом поднимает на меня строгий взгляд и подозрительно спрашивает:
— Откуда она у вас?
Я улыбаюсь самым безмятежным образом.
— Посмотрите на обороте, — говорю.
Она переворачивает фотографию и видит там размашистую надпись: «Помни меня, как я тебя, куда бы ни забросила коварная судьба». Далее следует подпись и дата.
Полчаса я провел у Кузьмича. Но и десяти минут хватило, чтобы по его указанию наш Юрий Анатольевич изобразил эту надпись «рукой» Мушанского.
Элеонора Михайловна вздыхает:
— Боже, как это на него похоже… — И вдруг хмурится. — Но… это не его подпись?..
— Вы посмотрите на дату, — советую я.
— При чем здесь дата?
— А при том, — многозначительно говорю я. — Неужели не догадываетесь?
Она секунду смотрит на меня непонимающими глазами, чуть-чуть даже приоткрыв хорошенький ротик. Потом сердито передергивает плечами.
— Понятия не имею.
Я наклоняюсь к ней и тихо говорю:
— В то время у него была другая фамилия. Вернее, сейчас у него другая фамилия. Вот видите, я все-таки проговорился.
Небольшая логическая перестановка проходит незамеченной. Элеоноре Михайловне сейчас не до логики, она явно озадачена неожиданным открытием. Я жду, когда она мне назовет новую фамилию Мушанского. Но самое главное уже позади, уже совершилось: она узнала его! Вот наконец компенсация за три дня адской работы «вокруг» Плющихи.
— Разве… — неуверенно произносит Элеонора Михайловна. — Разве Кротков — это не настоящая его фамилия?
— Сейчас настоящая, — с ударением говорю я и озабоченно спрашиваю: — Когда он был последний раз у вас?
— Кто? Жора?
Так к тому же он еще и Жора. Отлично.
— Да, он.
— Сейчас вспомню… — Она задумывается. — Ах-да! Противный такой. Представляете? Обещал мне устроить чудные кораллы. А вместо этого принес ключ, громадный идиотский ключ. Правда, заграничный. Но все равно!
Перед глазами у меня возникает седая женщина в номере гостиницы, и я будто снова слышу ее рыдания.
— Остальное меня не касается, — объявляет Элеонора Михайловна. — А впрочем… — Она вдруг настороженно смотрит на меня. — Вы что хотите, чтобы он вам носил, да? Не выйдет!
Мне противно разговаривать с ней. Но я заставляю себя улыбнуться.
— Что вы! Ни в коем случае.
Теперь надо как-то так повернуть разговор, чтобы она скрыла нашу встречу от мужа. Соответствующий опыт у нее имеется, я уверен.
— Эллочка, — говорю я как можно прочувствованней. — Я же еще не сказал вам самого главного.
— Что именно?
Она уже успокоилась и сейчас с прежним лукавством смотрит на меня. Она прекрасно уловила мой тон.
— Помните, я упомянул про новые обстоятельства?
— Конечно, помню.
— Так вот. Я вас наконец нашел. Это просто чудо.
— И долго вы меня искали?
Она чувствует себя уже в родной стихии. И совсем не прочь со мной пококетничать. Таинственный молодой незнакомец, к тому же недурен собой и, видимо, давно в нее влюблен. Это должно разжечь ее любопытство.
— Главное, сколько мне это стоило труда, если бы вы знали, — отвечаю я вполне искренне. — Я ужасно рад нашей встрече. А вы?
Это, конечно, глупый и бестактный вопрос. Но, во-первых, что взять с влюбленного, каким я ей, конечно, кажусь. Во-вторых, ее скорее удивишь отсутствием этих двух качеств.
— А я пока не знаю, — кокетливо отвечает Элеонора Михайловна и грозит мне пальчиком. — Виталик, вы слишком торопитесь.
— Мы должны еще встретиться.
— Если вы очень захотите.
— Завтра! — выпаливаю я нетерпеливо.
— Ах, какой вы, — она томно вздыхает. — Завтра я не могу.
Дальше разговор продолжается в том же духе.
Она все-таки глупа, хоть и хитра и готова на любое приключение, муженек ей нисколько тут не помеха. Поэтому я слежу за тем, чтобы наши отношения остались интригующе неясными.
— Откуда вы знаете Семена Парфентьевича? — спрашивает она немного погодя.
— Только по рассказу Жоры, — отвечаю я. — Но и он не должен знать о нашей встрече. Никто не должен, Эллочка. Хорошо?
— Боже, какая таинственность.
— Пока что-то знаем только мы, это наш козырь, — многозначительно говорю я. — Как только это узнают другие, козырь сразу переходит к ним. Зачем играть в поддавки?
— Это очень умно, Виталик, — соглашается Элеонора Михайловна. — И я в поддавки не играю. Ни с кем, — она хитро улыбается.
Потом объявляет, что ей пора домой.
Мы чокаемся рюмочками с коньяком, как бы скрепляя наш уговор, но выпить я ей не даю.
— Эллочка, я совсем забыл, что вы за рулем. Не надо лишних неприятностей.
Ей нравится такая забота, и вообще ей все, видимо, нравится в этом новом знакомстве. Что ж, не каждое приключение должно кончаться благополучно, уважаемая Элеонора Михайловна.
Между прочим, я с улыбкой спрашиваю ее:
— Что вы сделали с тем ключом, Эллочка?
— А! Повесила на стенку в столовой. Это не ключ от моего сердца, не надейтесь.
— Это совсем другой ключ, — соглашаюсь я. — Он скорее подойдет для Семена Парфентьевича.
И мы оба смеемся. Она, конечно, не понимает моего намека. А между тем это так здорово, что ключ висит в квартире Худыша. Вероятно, другие краденые вещи у него не задерживаются. Преподнося ключ, Мушанский, естественно, не указал источник его приобретения. Это ведь был не предмет сделки двух жуликов, это как-никак подарок даме. Какой просчет! Да, жулику опасно проявлять эдакую широту, ему все опасно, что делают честные люди.
Я провожаю Элеонору Михайловну до машины. Она многообещающе жмет мне руку, и прощальный взгляд ее должен обречь меня на самые безумные мечты. Положительно она решила вскружить мне голову. Теперь я окончательно спокоен, никто не узнает о нашей встрече. Такого рода секреты она хранить умеет отлично.
Итак, первое звено в загадочном маршруте Мушанского установлено. Все-таки версия «Плющиха» себя оправдала, и ее можно считать отработанной.
Уже седьмой час. Снова сыплет дождь, холодный, нудный. Прохожих на улице становится заметно меньше. До чего же мерзкая погода! Я возвращаюсь на Плющиху, рассказываю ребятам о результатах встречи, выслушиваю немалую порцию шутливых намеков в свой адрес на тему о превратностях любви и случайных знакомствах и отпускаю всех по домам. Авдеенко страшно горд своей идеей.
В последний момент вдруг звонит Кузьмич.
— Приезжай немедленно, — коротко приказывает он.
Тон при этом весьма подозрительный. Неужели что-то случилось? Я с беспокойством начинаю припоминать все свои возможные ошибки и оплошности. Ничего вспомнить, однако, не удается. И я лишь втайне надеюсь, что наши успехи авось компенсируют какие-то неведомые мне пока неприятности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90