Вот вернусь, тогда со мной погуляешь». И еще что-то в таком роде. Ну надо же? Я чуть не умерла со страху.
— Какой он из себя, этот парень? Одет как?
— Какой? Громадный, вот какой. Бык просто. И глаза красные. А одет… Ну я не помню, как одет. Как все.
Больше мне ничего у нее не удается узнать. На глазах у Нади слезы, губы трясутся, и она никак не может открыть сумку, чтобы достать платок. Я помогаю ей. Потом даю стакан с водой. И наконец мы оба закуриваем.
— Ну а теперь, — говорю я, когда вижу, что она немного успокоилась, — скажите, зачем вы приходили в гостиницу к тому человеку?
— Какое это…
— Прямое, — перебиваю я ее. — Прямое отношение имеет к тому, что случилось. Ну говорите…
— Я… сама не знаю… — мнется Надя. — Он пришел к нам домой… Папы еще не было… Мы разговорились… Потом он сказал, что у него есть одна вещь… и… и он мне ее подарит…
— Какая же вы, извините, дура! — в сердцах говорю я.
— Конечно, дура, — покорно соглашается Надя.
А я невольно вспоминаю Варвару, ее гневный взгляд, презрение, какое было в ее голосе, когда она говорила о Зурихе.
— Уж не браслет ли он вам обещал подарить? — с усмешкой спрашиваю я.
— Да. Откуда вы знаете?
Надя сидит пунцовая и не поднимает на меня глаз.
— Он… он и не думал ко мне приставать, честное слово… Просто хотел, чтобы я повлияла на папу…
— Ну и вы повлияли?
Я не могу скрыть злости и презрения. Надя еще ниже опускает голову.
— Я пробовала… — еле слышно шепчет она. — Папа на меня страшно накричал… и тоже сказал… что я… дура…
— Идите и немедленно привезите этот браслет, — говорю я. — Немедленно. Мы оформим это как положено.
Надя поднимается и выходит. Вид у нее побитой собачонки, мерзкой собачонки причем.
Часа через два она возвращается. Я веду ее к Кузьмичу. Там она и передает нам браслет. Конечно же, в присутствии понятых и ювелира, который его осматривает и оценивает. Потом я еду за Варварой. И она опознает браслет. Это мы тоже тщательно документируем.
В конце дня приезжает Лена.
Мы долго сидим у Кузьмича. Испытываем «на прочность» нашу «легенду». Ведь нам наверняка придется контактировать с весьма подозрительным окружением Галины Кочерги, а может быть, и самого Зуриха. И тут надо не ошибиться, надо точно сыграть свою роль. Мы имеем дело с умным и опасным врагом.
Потом Кузьмич звонит в Одессу.
Когда разговор кончается, я осторожно спрашиваю:
— Больше никуда не позвоните, Федор Кузьмич? В Пунеж, например?
— Звонил, — хмурясь, говорит Кузьмич. — Ничего там нового нет.
Я чуть скашиваю глаза.
Лена внешне сейчас абсолютно спокойна и невозмутимо курит. Но я замечаю, как при последних словах Кузьмича тонкие ноздри ее вздрагивают, Лена на миг прикусывает нижнюю губу. Кажется, она о чем-то все-таки догадывается. Но выдержке ее можно позавидовать.
Поздно вечером я приезжаю к Светке.
— Опять надо лететь, — виновато говорю я, снимая пальто в передней. — Опять, Светка.
— Ой, какая у тебя работа, — досадует она. — Бедная твоя жена.
— Нет, моя жена очень счастливая, — горячо возражаю я и крепко прижимаю Светку к себе.
Светка вырывается.
— У тебя пока еще нет жены, — смеется она. — И кажется, ей надо еще очень подумать.
Мы проходим в комнату.
Я ловлю себя на том, что любуюсь Светкой. И она это чувствует и от этого, по-моему, становится еще красивее. Я убежден: женщину украшает только ответная любовь, от безответной она дурнеет. Ведь как, например, подурнела Алла, когда я ее видел последний раз.
Светка, как обычно, забирается с ногами на тахту, уютно устраивается там среди подушек и, кутаясь в свой голубой шарф, спрашивает:
— Куда ты летишь, Витик?
Я улыбаюсь и неторопливо закуриваю, устроившись на краешке тахты.
— А! — Светка досадливо машет рукой. — Ну конечно, в один большой город Эн. Пустяковая прогулка, да? Я все никак не могу привыкнуть. А с кем ты летишь?
— С той самой Леной, — отвечаю я.
— С какой Леной?.. Ах, с той…
Светка долго смотрит на меня и неожиданно говорит:
— Как тебе трудно будет, Витик…
Рано утром за мной приезжает Володя. На улице еще совсем темно. Я наскоро проглатываю завтрак.
Целую маму. Она еще в халате и совсем сонная. Но все же успевает дать целый ряд указаний, как беречь себя в поездке. Отца я будить не решаюсь. В институте у них какой-то международный коллоквиум, и отец эти дни страшно устает. В передней я хватаю большой чемодан, который сложил еще вчера и отнюдь не за пять минут, как обычно свой неизменный портфель. На этот раз мой «джентльменский набор» претерпел существенные изменения и сильно разросся.
Поверх свитера я надеваю легкую и теплую поролоновую куртку на «молнии», на голову светлую пушистую кепку, обвязываю шею весьма красивым и броским шелковым платком, который вчера дала мне Светка. Мельком смотрю на себя в зеркало и остаюсь доволен своим пижонским видом.
Когда я выхожу, Володя встречает меня вполне спокойно. Он привык и не к таким перевоплощениям. Еще из дому я успел позвонить Лене, и теперь мы едем за ней.
На Песчаной мы сбавляем скорость, чтобы не проскочить нужный дом. Затем, рассмотрев номер, и вовсе останавливаемся.
И тут же из подъезда выскакивает высокая гибкая фигура и бежит к нам. Это Лена. Нет, это она и в то же время не она. Я не могу скрыть своего удивления, и улыбка у меня, наверное, довольно глупая. Потому что Лена весело смеется, пока я открываю ей заднюю дверцу машины. А может быть, ее развеселил мой собственный вид?
На Лене блестящие расклешенные брюки, по-моему, чуть ли не кожаные, яркая красная куртка с откинутым назад капюшоном расстегнута, под ней виден красивый узорчатый свитер, рыжеватые волосы рассыпаны по плечам, на шее повязан легкий нейлоновый шарфик, а в руке у Лены большая красивая, в каких-то пестрых наклейках кожаная сумка на «молнии». И главное, все это ей необычайно идет. Вид у Лены лихой, кокетливый и совершенно юный.
— Эй, мальчики, подкиньте быстрее в аэропорт! — задорно кричит Лена, пока я вожусь с дверцей.
— Вот какие у нас офицеры, — бормочу я, все еще не в силах прийти в себя от удивления.
Лена проворно опускается на сиденье позади нас и хлопает дверцей. Володя рвет с места как бешеный и развивает сумасшедшую скорость.
Лена звонко хохочет.
Нет, я ее решительно не узнаю и, кажется, начинаю понимать Игоря. Между прочим, сестренка сестренкой, но такой помощник мне, пожалуй, может здорово пригодиться.
Во Внуково мы прибываем в рекордно короткий срок. Тут мы прощаемся с Володей, и он, окинув нас оценивающим взглядом, изрекает:
— А вы, между прочим, здорово смотритесь, — и, подмигнув мне, добавляет: — Учти, все Светлане скажу, если что.
И вот снова знакомая суета аэропорта. Посадка. Взлет. Полет начался.
— А кто это Светлана? — спрашивает Лена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
— Какой он из себя, этот парень? Одет как?
— Какой? Громадный, вот какой. Бык просто. И глаза красные. А одет… Ну я не помню, как одет. Как все.
Больше мне ничего у нее не удается узнать. На глазах у Нади слезы, губы трясутся, и она никак не может открыть сумку, чтобы достать платок. Я помогаю ей. Потом даю стакан с водой. И наконец мы оба закуриваем.
— Ну а теперь, — говорю я, когда вижу, что она немного успокоилась, — скажите, зачем вы приходили в гостиницу к тому человеку?
— Какое это…
— Прямое, — перебиваю я ее. — Прямое отношение имеет к тому, что случилось. Ну говорите…
— Я… сама не знаю… — мнется Надя. — Он пришел к нам домой… Папы еще не было… Мы разговорились… Потом он сказал, что у него есть одна вещь… и… и он мне ее подарит…
— Какая же вы, извините, дура! — в сердцах говорю я.
— Конечно, дура, — покорно соглашается Надя.
А я невольно вспоминаю Варвару, ее гневный взгляд, презрение, какое было в ее голосе, когда она говорила о Зурихе.
— Уж не браслет ли он вам обещал подарить? — с усмешкой спрашиваю я.
— Да. Откуда вы знаете?
Надя сидит пунцовая и не поднимает на меня глаз.
— Он… он и не думал ко мне приставать, честное слово… Просто хотел, чтобы я повлияла на папу…
— Ну и вы повлияли?
Я не могу скрыть злости и презрения. Надя еще ниже опускает голову.
— Я пробовала… — еле слышно шепчет она. — Папа на меня страшно накричал… и тоже сказал… что я… дура…
— Идите и немедленно привезите этот браслет, — говорю я. — Немедленно. Мы оформим это как положено.
Надя поднимается и выходит. Вид у нее побитой собачонки, мерзкой собачонки причем.
Часа через два она возвращается. Я веду ее к Кузьмичу. Там она и передает нам браслет. Конечно же, в присутствии понятых и ювелира, который его осматривает и оценивает. Потом я еду за Варварой. И она опознает браслет. Это мы тоже тщательно документируем.
В конце дня приезжает Лена.
Мы долго сидим у Кузьмича. Испытываем «на прочность» нашу «легенду». Ведь нам наверняка придется контактировать с весьма подозрительным окружением Галины Кочерги, а может быть, и самого Зуриха. И тут надо не ошибиться, надо точно сыграть свою роль. Мы имеем дело с умным и опасным врагом.
Потом Кузьмич звонит в Одессу.
Когда разговор кончается, я осторожно спрашиваю:
— Больше никуда не позвоните, Федор Кузьмич? В Пунеж, например?
— Звонил, — хмурясь, говорит Кузьмич. — Ничего там нового нет.
Я чуть скашиваю глаза.
Лена внешне сейчас абсолютно спокойна и невозмутимо курит. Но я замечаю, как при последних словах Кузьмича тонкие ноздри ее вздрагивают, Лена на миг прикусывает нижнюю губу. Кажется, она о чем-то все-таки догадывается. Но выдержке ее можно позавидовать.
Поздно вечером я приезжаю к Светке.
— Опять надо лететь, — виновато говорю я, снимая пальто в передней. — Опять, Светка.
— Ой, какая у тебя работа, — досадует она. — Бедная твоя жена.
— Нет, моя жена очень счастливая, — горячо возражаю я и крепко прижимаю Светку к себе.
Светка вырывается.
— У тебя пока еще нет жены, — смеется она. — И кажется, ей надо еще очень подумать.
Мы проходим в комнату.
Я ловлю себя на том, что любуюсь Светкой. И она это чувствует и от этого, по-моему, становится еще красивее. Я убежден: женщину украшает только ответная любовь, от безответной она дурнеет. Ведь как, например, подурнела Алла, когда я ее видел последний раз.
Светка, как обычно, забирается с ногами на тахту, уютно устраивается там среди подушек и, кутаясь в свой голубой шарф, спрашивает:
— Куда ты летишь, Витик?
Я улыбаюсь и неторопливо закуриваю, устроившись на краешке тахты.
— А! — Светка досадливо машет рукой. — Ну конечно, в один большой город Эн. Пустяковая прогулка, да? Я все никак не могу привыкнуть. А с кем ты летишь?
— С той самой Леной, — отвечаю я.
— С какой Леной?.. Ах, с той…
Светка долго смотрит на меня и неожиданно говорит:
— Как тебе трудно будет, Витик…
Рано утром за мной приезжает Володя. На улице еще совсем темно. Я наскоро проглатываю завтрак.
Целую маму. Она еще в халате и совсем сонная. Но все же успевает дать целый ряд указаний, как беречь себя в поездке. Отца я будить не решаюсь. В институте у них какой-то международный коллоквиум, и отец эти дни страшно устает. В передней я хватаю большой чемодан, который сложил еще вчера и отнюдь не за пять минут, как обычно свой неизменный портфель. На этот раз мой «джентльменский набор» претерпел существенные изменения и сильно разросся.
Поверх свитера я надеваю легкую и теплую поролоновую куртку на «молнии», на голову светлую пушистую кепку, обвязываю шею весьма красивым и броским шелковым платком, который вчера дала мне Светка. Мельком смотрю на себя в зеркало и остаюсь доволен своим пижонским видом.
Когда я выхожу, Володя встречает меня вполне спокойно. Он привык и не к таким перевоплощениям. Еще из дому я успел позвонить Лене, и теперь мы едем за ней.
На Песчаной мы сбавляем скорость, чтобы не проскочить нужный дом. Затем, рассмотрев номер, и вовсе останавливаемся.
И тут же из подъезда выскакивает высокая гибкая фигура и бежит к нам. Это Лена. Нет, это она и в то же время не она. Я не могу скрыть своего удивления, и улыбка у меня, наверное, довольно глупая. Потому что Лена весело смеется, пока я открываю ей заднюю дверцу машины. А может быть, ее развеселил мой собственный вид?
На Лене блестящие расклешенные брюки, по-моему, чуть ли не кожаные, яркая красная куртка с откинутым назад капюшоном расстегнута, под ней виден красивый узорчатый свитер, рыжеватые волосы рассыпаны по плечам, на шее повязан легкий нейлоновый шарфик, а в руке у Лены большая красивая, в каких-то пестрых наклейках кожаная сумка на «молнии». И главное, все это ей необычайно идет. Вид у Лены лихой, кокетливый и совершенно юный.
— Эй, мальчики, подкиньте быстрее в аэропорт! — задорно кричит Лена, пока я вожусь с дверцей.
— Вот какие у нас офицеры, — бормочу я, все еще не в силах прийти в себя от удивления.
Лена проворно опускается на сиденье позади нас и хлопает дверцей. Володя рвет с места как бешеный и развивает сумасшедшую скорость.
Лена звонко хохочет.
Нет, я ее решительно не узнаю и, кажется, начинаю понимать Игоря. Между прочим, сестренка сестренкой, но такой помощник мне, пожалуй, может здорово пригодиться.
Во Внуково мы прибываем в рекордно короткий срок. Тут мы прощаемся с Володей, и он, окинув нас оценивающим взглядом, изрекает:
— А вы, между прочим, здорово смотритесь, — и, подмигнув мне, добавляет: — Учти, все Светлане скажу, если что.
И вот снова знакомая суета аэропорта. Посадка. Взлет. Полет начался.
— А кто это Светлана? — спрашивает Лена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90