Прием под
это дело шел классически, но кроме тех, кто в свое время достаточно
почитал всякой ерунды, никто этой сыщицкой уловки не знал. Мишка как бы от
ужаса чуть дернул головой, прижав затылок как можно крепче к стволу, на
секунду как бы обмяк и - изо всех сил, уже почти ощущая входящую в мозги
пулю, ударил головой назад, одновременно поворачивая ее резко влево, так
что ствол сразу ушел в сторону, почти не почувствовав содранной металлом
кожи, услышал стук упавшем и, судя по звуку, сразу уехавшего с
прикроватного половичка под кровать пистолета, и без интервала, почти
наугад, но все же успев увидеть и оценить главные расстояния - четыре пули
подряд над их головами, и всей тяжестью американской офицерской бутсы,
извернувшись, но продолжая опираться на кровать правой рукой - по зеленым
дудочкам, под самую развилку, и коротеньким рыльцем бульдожки второму
поперек переносицы, чтобы сразу кровь в глаза, и снова первого, уже
поднявшегося, с поворотом спиной, каблуком чуть правее нижней пуговицы
клетчатого коричневого пиджака, по затылку просто кулаком, и второго,
ослепшего, кольцом рукоятки прямо сверху, по макушке, чуть сзади
заходящего на лысину красно-пергаментного термитного ожога, по съехавшей
мятой шапке, и прыжок к двери, и Нинке - "Одевайся, иди в коридор, если
соседи придут - чтобы никто ни о чем!", и, пропустив обезумевшую, в
немецком халате наизнанку, задравшемся выше задницы, успокоив дыхание -
им:
- За "приятного аппетита" - спасибо, но запомните: порядочные люди
этим делом днем не занимаются. Теперь слушаю вас.
Стиляга опомнился первым: помоложе, покрепче, да и "ванюшей" не
паленый. Сел на полу, осмотрелся, с омерзением задержался взглядом на
собственных мокрых штанах, подавился рвотой, обтер негритянские, да еще и
в темных каких-то пятнах, вроде веснушек, губы. Выговорил неразборчиво:
- Молодец, Миша, - кое-как собрался, переполз на стул, глянул на
покачивающиеся у двери два ствола, короткий Мишкиного "кадета" и тяжелый
своего "люгера". - Слушаешь, значит... Ну, ладно... Где татарка?
- Не ваше дело, юноша, - строго ответил Кристапович и вдруг
сообразил, что между ними и разница по возрасту - года три, не больше.
Улыбнулся - скорее не искренне, а специально, чтобы полный страх навести.
- Татарка там, где надо. Слушаю дальше.
- Деньги отдай, Миша, они не мои, меня кончат за них, - тихо попросил
стиляга. - И нас отпусти, а мы тебя больше искать не будем и народ
серьезный на тебя не выведем. Ты что, думаешь, на тебя умельца не
найдется? Найдется, Миша, не мне чета. Твои яйца трещать будут...
- Глупый ты, малый, - все так же строго сказал Кристапович. - Трещат
у того, кто их в чужую дверь сует. А раз у тебя умных предложений нет, ты
теперь своим другом займись, потом я тебе свой план сообщу.
Парень пошарил вокруг глазами, взял стоящий на столе чайник, потрогал
стенку - холодный, с великими трудами встал со стула, из носика вылил воду
на голову обожженного. Бухгалтер зашевелился, залитым кровью глазом из-за
распухшего носа окинул с полу происходящее, в пространство сказал о суках
фашистских и снова затих.
- Очухается, сотрясение легкое, - сказал стиляга, - как бывший медик
говорю. Меня Фредом зовут. Деньги отдашь, Миша? Процентов десять из своих
тебе отпишу...
- Добрый, - снова усмехнулся Мишка, надо было держать фасон, хотя
было все труднее, от невошедшей в мозги пули поднималась дрожь. - Щедро,
но не нужно. А нужно мне от тебя, друг Федя, вот что, запоминай...
Изложил кратко, Фред кивал вдумчиво, морщился, заведя руку за спину,
растирая сдвинутые тяжелым башмаком почки. Вдвоем подняли обожженного,
зажав с боков, вывели в коридор, большой пистолет сзади за поясом упирался
Михаилу в крестец, бульдог давил сквозь карман ляжку. Лицо Нинки белело в
пыльной темноте, как мертвое.
- Все остается в силе, - сказал Кристапович, проходя мимо. - В
комнате прибери, не психуй, с Яцеком поговори, не бойся...
- Рожу гражданину бы обтереть, платка нету? - спросил стиляга уже в
подъезде. - Внимание москвичей привлечем...
- А то москвичи пьяных не видали, - холодно бросил Михаил. - И вообще
уже темно, успокойся.
Вышли на воздух. В багажник "адмирала" ткнулся носом старенький
"ким".
- Авто у тебя для линдача несолидное, - отметил Мишка.
- Отстаешь, Миня, - чуть отдышавшись, стиляга не оставался в долгу. -
Нету уже линдачей, и линды нету, мы стилем увлекаемся, атомным, может,
слыхал?
- Не слыхал, извини, - Мишка, отлепившись от тяжко обвисшего на
Фреде, который и сам еще с трудом стоял, бухгалтера, бросил, открыв
багажник малолитражки, "парабеллум", старательно прикрыл крышку. - Гаубицу
твою возвращаю, она у тебя, может, казенная. Сейчас приятеля своего сажай
и трогая на первой, понял? Насчет трепа не предупреждаю, мальчик ты умный.
Блатным своим скажи - дело будет, и деньги будут, а девка, скажи, совсем
от вас смотала, завязывает, скажи, татарочка. Когда мое дело начинать, я
тебе сам сообщу, найду. Вы где стилем-то бацаете, в коке?
- В коктейль-холл пускай папина "победа" ходит, у нас бати не при
пайках, - Фред сложил бухгалтера на тесное заднее сиденье, кривясь, сам
протиснулся за руль. - В "Метрополе" найдешь, если жив будешь.
- Не каркай, буду. - Мишка пошел к своей машине, оттуда негромко, но
отчетливо приказал: - Сейчас поедешь впереди, я за тобой до Лубянки, там
свернешь в Охотный, потом свободен. И не шути со мной, у меня с юмором
слабо, ты видел...
- Йес, мистер Кристапович, - ответил Фред, и в фамилии, произнесенной
с нажимом, Мишка расслышал все - и то, что не так прост он, стиляга, если
сумел его, Мишку, точно вычислить, и что союз их до первого поворота
спиной. Пришлось снова подойти к "киму", наклониться к не закрытой еще
дверце.
- А как ты, кстати, нашел меня, Федя? - спросил Мишка самым ласковым,
самым страшным голосом. - Мне ведь это знать хочется. От Файкиного подвала
следил?
- Допустим, - Фред усмехнулся уже совсем нагло, и Михаил понял, что
голос не сработал - стиляга выходит из-под контроля. - Догадливый ты,
Миня...
- Догадливый, - подтвердил Кристапович, и вдруг его осенило, он
понял, чем он сейчас эту раннюю наглость собьет. - Догадливый... Я вот еще
о чем догадываюсь: о том, что тебе здешний участковый по моей машине все
данные дает. Так он лихо пожалеет, Федя, увидишь. И дружки твои пожалеют.
Считайте, что этого мусора уже больше нет, им скоро свои займутся,
спецследствие. Как скрывшим истинное лицо. Понял? Спасибо за то, что вывел
родные органы на этого гада.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37