А с другой стороны, чего бы ему быть довольным? По идее, он должен заботиться о том, чтобы мы работали на него, именно потому, что у нас шарики крутятся. А он как будто и в самом деле рад, что мы будем заниматься своей работой. Чем все сие объясняется?
— Ну, знаешь ли, — возмутился Дмитрий. — И охота тебе подозревать его во всяких гадостях? Почему бы ему и не радоваться, что у нас есть своя идея? Тем более что мы не отказываемся работать и для него.
— Так-то оно так, — задумчиво сказал Ольф. — Да мне что-то плохо верится во врожденное благородство его натуры.
— А, да иди ты… А потом, не все ли равно, почему он так делает? Главное, что мы можем заняться своей работой.
— Это верно, — согласился Ольф. — Нам просто грешно жаловаться. Но представляешь, какого дурака сваляли мы?
— А именно?
— Да с Дубровиным. Если бы мы знали, что он работает здесь…
— И что тогда?
— А, недотепа! — рассердился Ольф и передразнил его: — «Что тогда»! Да то, что с самого начала явились бы к нему, выложили наши карты и поклонились бы в ножки: возьмите, ради Христа, под свое крылышко!
— Ага, — саркастически усмехнулся Дмитрий, — и он бы с радостью обнял нас и воскликнул: вот вас-то мне и надо!
— А почему бы и нет? Может быть, не сразу, но потом-то он нашел бы для нас место. А теперь поздно переигрывать… впрочем, чем черт не шутит. Знаешь что, давай наведаемся в библиотеку и посмотрим, чем он занимается сейчас. Может быть, это не так уж и далеко от нашей идеи.
Они пошли в библиотеку и разыскали последние статьи Дубровина и отчет его лаборатории.
— Жаль, — огорченно сказал Ольф вечером, захлопывая отчет. — Если верить этим бумажкам, он не занимается К-мезонами уже года два. Хотя это все-таки ближе к нам, чем работа Шумилова. Жаль. Сдается мне, что с Дубровиным мы отлично спелись бы.
Ольф открыл журнал с последней статьей Дубровина, стал еще раз просматривать ее и восхищенно покачал головой:
— Ты только взгляни, какая работа мысли! Это тебе не Шумилов. Все четко, ясно, отточенно, ничего лишнего. Вся статья-то четыре странички, а ведь Шумилов наверняка сделал бы из этого по меньшей мере четырнадцать!
— Да ладно тебе, — недовольно сказал Дмитрий. — Человек ему добро делает, а он же его и облаивает.
— Да нет, я не о том, — отмахнулся Ольф. — Ведь недаром говорят, что стиль — это человек. А ты сравни стиль Дубровина и стиль Шумилова. Это же небо и земля!
Дубровин оказался худым большеголовым человеком невысокого роста с нездоровым отечным лицом и изрядной плешью. Он прихрамывал, но ходил быстро, по-птичьи припадая на больную ногу. Кабинет его был обставлен прямо-таки по-спартански — простой стол, жесткие стулья и потрескавшаяся во многих местах доска в грязно-белых меловых разводах.
Дубровин приподнялся и протянул руку:
— Будем знакомиться. Дубровин Алексей Станиславович.
Ольф и Дмитрий назвали себя.
— Ну-с, приступим к делу. На полях ваших заметок я поставил девять вопросительных знаков, вам ясно, к чему они относятся?
— Да, — сказал Ольф.
— Тогда начнем с них.
Разговор напоминал допрос. Дубровин говорил так, как писал статьи, — только самое главное, ничего лишнего, и несколько раз поморщился, когда его не поняли и ему пришлось повторять. В отличие от Шумилова, он сразу понял, кто есть кто, и обращался преимущественно к Дмитрию — Ольф к концу разговора и совсем умолк.
Дубровин великолепно разобрался в их работе и словно мимоходом делал такие замечания, что Дмитрий хватался за карандаш и быстро записывал, опасаясь что-нибудь упустить. Говорил Дубровин как будто недовольным тоном и два раза безапелляционно бросил: «Чепуха!» Дмитрий и глазом не моргнул — в первый раз буркнул: «Возможно» — и поставил большой вопросительный знак, а во второй спокойно заявил:
— Не думаю.
Дубровин с интересом взглянул на него и поднял брови:
— Вот как?
— Да, — сказал Дмитрий. — Я изрядно посидел над этим вариантом, и, осмелюсь доложить, он заслуживает внимания.
— А конкретнее?
Дмитрий стал объяснять, но не дошел до середины, как Дубровин прервал его:
— Ясно, дальше не надо. Я был неправ.
Ольф расплылся в улыбке, но Дмитрий и ухом не повел, как будто так и надо.
Память у Дубровина была феноменальная — он походя указывал, где нужно искать недостающие материалы, и продиктовал не только названия десятка работ, но и годы издания и номера журналов, где эти статьи были опубликованы.
Часа через полтора он сказал:
— Все, пока хватит. Давайте итожить. Замысел ваш недурен, и исполнение, на данном этапе разумеется, вполне приличное. Надеюсь, ваша работа будет неплохим дополнением к моей, не нынешней, конечно, а предыдущей. Теперь — что вы должны делать? Надо залатать те прорехи, о которых мы говорили, — это первое. Второе — проверить экспериментально кое-какие выводы. Это, как сами понимаете, посложнее. Месяца через три я попытаюсь раздобыть вам время на ускорителе, хотя оно давно расписано чуть ли не по минутам. В крайнем случае — дам вам взаймы несколько часов.
— Когда же мы этот долг отдавать будем? — с улыбкой спросил Дмитрий.
Наконец-то улыбнулся и Дубровин:
— Тоже верно. Это я по привычке сказал. Ладно уж, пожертвую… Я думаю, Шумилов не будет слишком притеснять вас своими задачками. Пока, по крайней мере… А потом уж вам придется основательно поработать на него.
— Джентльменское соглашение? — спросил Дмитрий.
Дубровин недовольно покосился на него:
— Почти. А вам это не нравится?
— Да нет, почему же…
— Еще один практический совет. Программировать вы, конечно, не умеете?
— Нет.
— Советую кому-нибудь научиться. С арифмометрами далеко не уедете. Машинное время найти будет можно, но программисты загружены до предела, а так как вы пасынки, никто с вами возиться не будет. Вычислительный центр у нас мощный, есть обширная библиотека программ на многие случаи жизни, надо только научиться пользоваться ими. И еще — побывайте на ускорителе, познакомьтесь с инженерами и вообще — завоюйте их. Как все экспериментаторы, они смотрят на теоретиков с подозрением, и если вы докажете им, что кое-что смыслите, это будет очень неплохо. В общем, действуйте.
На прощанье Дубровин сказал:
— Ко мне, разумеется, обращаться можно когда угодно, но настоятельно рекомендую: делайте это только в крайних случаях. Забот у меня хватает.
И он выпроводил их из кабинета.
29
И пошла у них, как говорил Ольф, не жизнь, а конфетка. Шумилов действительно не утруждал их работой и, давая какое-нибудь задание, почти извинялся и неизменно приговаривал:
— Разумеется, в сроках я вас не стесняю.
А они каждый раз испытывали чувство неловкости и столь же неизменно говорили:
— Ну что вы, мы сделаем поскорее.
И, разделавшись с заданием Шумилова, продолжали свою работу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
— Ну, знаешь ли, — возмутился Дмитрий. — И охота тебе подозревать его во всяких гадостях? Почему бы ему и не радоваться, что у нас есть своя идея? Тем более что мы не отказываемся работать и для него.
— Так-то оно так, — задумчиво сказал Ольф. — Да мне что-то плохо верится во врожденное благородство его натуры.
— А, да иди ты… А потом, не все ли равно, почему он так делает? Главное, что мы можем заняться своей работой.
— Это верно, — согласился Ольф. — Нам просто грешно жаловаться. Но представляешь, какого дурака сваляли мы?
— А именно?
— Да с Дубровиным. Если бы мы знали, что он работает здесь…
— И что тогда?
— А, недотепа! — рассердился Ольф и передразнил его: — «Что тогда»! Да то, что с самого начала явились бы к нему, выложили наши карты и поклонились бы в ножки: возьмите, ради Христа, под свое крылышко!
— Ага, — саркастически усмехнулся Дмитрий, — и он бы с радостью обнял нас и воскликнул: вот вас-то мне и надо!
— А почему бы и нет? Может быть, не сразу, но потом-то он нашел бы для нас место. А теперь поздно переигрывать… впрочем, чем черт не шутит. Знаешь что, давай наведаемся в библиотеку и посмотрим, чем он занимается сейчас. Может быть, это не так уж и далеко от нашей идеи.
Они пошли в библиотеку и разыскали последние статьи Дубровина и отчет его лаборатории.
— Жаль, — огорченно сказал Ольф вечером, захлопывая отчет. — Если верить этим бумажкам, он не занимается К-мезонами уже года два. Хотя это все-таки ближе к нам, чем работа Шумилова. Жаль. Сдается мне, что с Дубровиным мы отлично спелись бы.
Ольф открыл журнал с последней статьей Дубровина, стал еще раз просматривать ее и восхищенно покачал головой:
— Ты только взгляни, какая работа мысли! Это тебе не Шумилов. Все четко, ясно, отточенно, ничего лишнего. Вся статья-то четыре странички, а ведь Шумилов наверняка сделал бы из этого по меньшей мере четырнадцать!
— Да ладно тебе, — недовольно сказал Дмитрий. — Человек ему добро делает, а он же его и облаивает.
— Да нет, я не о том, — отмахнулся Ольф. — Ведь недаром говорят, что стиль — это человек. А ты сравни стиль Дубровина и стиль Шумилова. Это же небо и земля!
Дубровин оказался худым большеголовым человеком невысокого роста с нездоровым отечным лицом и изрядной плешью. Он прихрамывал, но ходил быстро, по-птичьи припадая на больную ногу. Кабинет его был обставлен прямо-таки по-спартански — простой стол, жесткие стулья и потрескавшаяся во многих местах доска в грязно-белых меловых разводах.
Дубровин приподнялся и протянул руку:
— Будем знакомиться. Дубровин Алексей Станиславович.
Ольф и Дмитрий назвали себя.
— Ну-с, приступим к делу. На полях ваших заметок я поставил девять вопросительных знаков, вам ясно, к чему они относятся?
— Да, — сказал Ольф.
— Тогда начнем с них.
Разговор напоминал допрос. Дубровин говорил так, как писал статьи, — только самое главное, ничего лишнего, и несколько раз поморщился, когда его не поняли и ему пришлось повторять. В отличие от Шумилова, он сразу понял, кто есть кто, и обращался преимущественно к Дмитрию — Ольф к концу разговора и совсем умолк.
Дубровин великолепно разобрался в их работе и словно мимоходом делал такие замечания, что Дмитрий хватался за карандаш и быстро записывал, опасаясь что-нибудь упустить. Говорил Дубровин как будто недовольным тоном и два раза безапелляционно бросил: «Чепуха!» Дмитрий и глазом не моргнул — в первый раз буркнул: «Возможно» — и поставил большой вопросительный знак, а во второй спокойно заявил:
— Не думаю.
Дубровин с интересом взглянул на него и поднял брови:
— Вот как?
— Да, — сказал Дмитрий. — Я изрядно посидел над этим вариантом, и, осмелюсь доложить, он заслуживает внимания.
— А конкретнее?
Дмитрий стал объяснять, но не дошел до середины, как Дубровин прервал его:
— Ясно, дальше не надо. Я был неправ.
Ольф расплылся в улыбке, но Дмитрий и ухом не повел, как будто так и надо.
Память у Дубровина была феноменальная — он походя указывал, где нужно искать недостающие материалы, и продиктовал не только названия десятка работ, но и годы издания и номера журналов, где эти статьи были опубликованы.
Часа через полтора он сказал:
— Все, пока хватит. Давайте итожить. Замысел ваш недурен, и исполнение, на данном этапе разумеется, вполне приличное. Надеюсь, ваша работа будет неплохим дополнением к моей, не нынешней, конечно, а предыдущей. Теперь — что вы должны делать? Надо залатать те прорехи, о которых мы говорили, — это первое. Второе — проверить экспериментально кое-какие выводы. Это, как сами понимаете, посложнее. Месяца через три я попытаюсь раздобыть вам время на ускорителе, хотя оно давно расписано чуть ли не по минутам. В крайнем случае — дам вам взаймы несколько часов.
— Когда же мы этот долг отдавать будем? — с улыбкой спросил Дмитрий.
Наконец-то улыбнулся и Дубровин:
— Тоже верно. Это я по привычке сказал. Ладно уж, пожертвую… Я думаю, Шумилов не будет слишком притеснять вас своими задачками. Пока, по крайней мере… А потом уж вам придется основательно поработать на него.
— Джентльменское соглашение? — спросил Дмитрий.
Дубровин недовольно покосился на него:
— Почти. А вам это не нравится?
— Да нет, почему же…
— Еще один практический совет. Программировать вы, конечно, не умеете?
— Нет.
— Советую кому-нибудь научиться. С арифмометрами далеко не уедете. Машинное время найти будет можно, но программисты загружены до предела, а так как вы пасынки, никто с вами возиться не будет. Вычислительный центр у нас мощный, есть обширная библиотека программ на многие случаи жизни, надо только научиться пользоваться ими. И еще — побывайте на ускорителе, познакомьтесь с инженерами и вообще — завоюйте их. Как все экспериментаторы, они смотрят на теоретиков с подозрением, и если вы докажете им, что кое-что смыслите, это будет очень неплохо. В общем, действуйте.
На прощанье Дубровин сказал:
— Ко мне, разумеется, обращаться можно когда угодно, но настоятельно рекомендую: делайте это только в крайних случаях. Забот у меня хватает.
И он выпроводил их из кабинета.
29
И пошла у них, как говорил Ольф, не жизнь, а конфетка. Шумилов действительно не утруждал их работой и, давая какое-нибудь задание, почти извинялся и неизменно приговаривал:
— Разумеется, в сроках я вас не стесняю.
А они каждый раз испытывали чувство неловкости и столь же неизменно говорили:
— Ну что вы, мы сделаем поскорее.
И, разделавшись с заданием Шумилова, продолжали свою работу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122