И вот здесь евангелисты улыбнулись.
— Будет… — закивали они. — Что-что, а уж оружия мы вам привезем, сколько надо. Слава Папе, все его лучшие оружейники давно уже на нас работают.
Иосиф не находил себе места. Алмазы были — вот они, под боком! Он лично отыскал шесть штук не слишком чистых, но на удивление крупных камней. Однако без вложения серьезных средств организовать добычу было нереально. А вкладывать средства без политических гарантий амстердамские евреи не собирались — слишком уж хорошо они помнили, что такое Орден. Так что, когда его свели с голландцами, Иосиф уже прошел и через досаду, и через ярость, и даже через отчаяние.
— Есть дело, — прямо сказали голландцы. — Комунерос хотят оружия, но здесь на побережье слишком уж много агентов Ордена. Не поможешь?
— И сколько вы хотите закинуть?
Голландцы переглянулись.
— Ну, для начала тысяч десять стволов. Оплату обговорим… то, что работа опасная, мы понимаем.
Иосиф прикрыл глаза. Он знал, насколько длинные у Ордена руки, но чувствовал: вся его судьба решается прямо сейчас.
— Идет, — решительно кивнул он. — Я перекину столько, сколько надо.
А тем же вечером, памятуя об агентах Ордена и понимая, что ни одному белому в такой ситуации доверять нельзя, собрал шестерых своих рабов под навесом и сказал все как есть:
— Есть работа. Кто выживет, получит волю. Кто согласен?
И рабы, — что черные, что красные — один за другим делали шаг вперед.
«Сырое железо» населения редукции медленно, но верно разогревалось. Едва индейцы разделись, монахи прошли вдоль шеренг и на глазок определили, кто способен, а кто вял к совокуплению — строго по рекомендациям доминиканца Кампанеллы. Затем обсудили, какие мужчины и женщины по строению своего тела более подходят друг другу, перетасовали в нужном порядке и так же, двумя семенящими шеренгами, погнали к храму.
— Но это не моя подруга! — возмутился кто-то, оказавшись перед аналоем.
— За частокол! — мгновенно отреагировал Бруно.
Он знал, что раскаленное железо нельзя выпускать из поля зрения ни на миг. А ему предстояло еще очень многое: выдержать мужчин и женщин порознь в течение трех суток, проследить, чтобы они тщательно подмылись, покормить, снова выдержать, дабы пища переварилась, а новобрачные успели хорошенько помолиться, и лишь затем загнать каждую пару в свою секцию. К тому времени не участвующие в церемонии подростки уже должны соорудить под навесами перегородки из сухого тростника.
— Может быть, не будем так торопиться? — снова засомневался брат Херонимо. — Дадим им время друг к другу привыкнуть…
Бруно лишь покачал головой и ткнул пальцем в книгу.
— Сейчас Венера и Меркурий находятся на восток от Солнца в благоприятном Доме и в очень хорошем аспекте Юпитера. Когда еще такое удачное сочетание будет?
Брат Херонимо был потрясен. Двойник Томазо Хирона действовал настолько решительно, а главное, со знанием дела, что буквально раздавил всякое сопротивление.
— Главное, выбрать правильный момент, чтобы вынуть железо из горна, — говорил он и давал послабление, когда, казалось, вот-вот полыхнет.
— А теперь — наковальня! — командовал он, и индейцев зажимали так, что никто и пикнуть не смел.
И в конце концов он их подчинил совершенно.
Брат Херонимо не был глуп, а потому мгновенно понял выгоды прямо сейчас нарождающихся новых правил обращения с туземцами. Таких, рассыпанных по планете полудиких земледельческих племен было множество, пожалуй, девять из десяти. И всех предстояло одомашнить.
Нет, многое в Парагвае было наработано и до приезда этого «Хирона». Именно здесь начали использовать общинный уклад дикарей к своей пользе — пусть и ценой отступления от канонов христианства. Дикарей уже не пытались поднять до себя, а сразу методично приручали — такими, как есть.
Но только этот «Хирон» сумел сделать следующий шаг: навязать племени жесткую, почти механическую дисциплину. И как результат мужчины уже не возражали против наказания нелюбимых жен, а не любящие мужей женщины охотно оставались на работе допоздна, и в считанные дни производство пряжи и тканей выросло раза в полтора!
Отсюда до обычного монастырского уклада было рукой подать. Именно этого не хватало Ордену, чтобы освоить Индию и Китай, Месопотамию и Эфиопию — народ за народом.
«Ай да умница, — думал монах, — этот опыт обязательно нужно использовать, причем везде…»
Но как только он подготовил письмо с детальным описанием достигнутых успехов, вышел казус.
— Они не хотят размножаться, — первым принес неприятную весть поставленный следить за соитиями монах.
— Как так? — не понял Херонимо.
Монах пожал плечами.
— Мужчины не залазят на женщин. Вообще. Херонимо оторопел, а затем решил убедиться в этом лично. Полночи ходил вдоль камышовой стены навеса, однако ни прерывистого дыхания, ни сладострастных стонов не услыша!
— Вот упрямцы! — хмыкал он.
Индейцы, словно капризные дети, отказывались любить друг друга по приказу Церкви. А дети Ордену были нужны…
Брат Херонимо побежал к Хирону, разбудил, рассказал, что происходит, но тот лишь рассмеялся.
— Это вы люфт не предусмотрели, брат Херонимо…
— Какой люфт? — не понял монах. — При чем здесь люфт?
«Гость» покачал головой и опустил ноги с постели.
— Если зазора между шестернями нет, механизм заклинит. Дайте им зазор. Ударьте в колокол за полчаса до подъема, а на работы не выгоняйте. И все как по маслу пойдет!
Херонимо оторопел. Будить индейцев рано поутру, когда у мужчин все стоит, но разрешить еще поваляться в постели, — в этом что-то было.
Когда Амир добрался до столицы провинции — Асунсьона, молва о нем его опережала. Хотя, надо признать, зерно упало на хорошо подготовленную почву. Асунсьон давно распался на две враждующие партии. Сторонники конституций считали королем этих земель дона Хуана Австрийского, а своими союзниками — евангелистов. Сторонники жесткой централизованной власти, вопреки выбору капитула пропихнувшие в губернаторы ставленника Ордена, поддерживали Бурбонов и, само собой, Папу.
Здесь кое-кто уже слышал, что Рим пал, а Папа оказался в плену, но для того, чтобы по-настоящему полыхнуло, не хватало одного — фитиля. Таким фитилем и послужил приезд Амира.
— Значит, говоришь, общины готовы пойти против Ордена? — допытывались противники губернатора.
— Еще как, — улыбался Амир. — И баски, и кастильцы, и мамелюки — все! Я даже с голландцами встречался. Они говорят, оружие будет. Лишь бы вы не струсили.
И тогда их цепляло — всех.
Бруно торопился. Он знал, что брат Херонимо сообщает о его новациях во все редукции Парагвая. А значит, все шестеренки огромного, рассыпанного по всему материку механизма движутся в полном согласии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101