Совсем иным привлекал писатель Уно Кодзи. Он любил рассказывать о своих морских поездках в Юго-Восточную Азию. Он приглянулся мне сразу своим умением так живо описывать каждую букашку, словно у нее был свой внутренний мир, вплоть до выражения ее лица.
Романист Сатоми Тон часто приглашал хозяйку заведения «Ёнедая» отведать суси. Хотя он тогда уже был далеко не молод, тем не менее носил стального цвета кимоно с коричневым оби из шелка хака-та, синие таби на ногах и яловые сандалии. Когда он вынимал из замшевого кисета свою курительную трубку, во всех движениях сквозили светские манеры.
Так же чудесно выглядел в своем кимоно и поэт Хоригути Дайгаку, являя собой сплошную учтивость. Он и поэт Сайдзё Ясо всегда брали меня с собой в Ёсивара.
Посещение Ёсивара нельзя равнять с посещением увеселительного заведения, как многие думают. Празднества в тамошних чайных домиках всегда приносили мне огромное удовольствие.
Мы предпочитали «Каноя», чья владелица была милой и заботливой хозяйкой. Кроме того, там еще работала гейша Эйко, которая всегда радушно меня принимала, хотя я была из Симбаси, что вызывало, конечно, определенное соперничество.
Ёсивара-гейши должны были иметь музыкальное образование, поскольку для других задач здесь было множество имеющих к этому природный талант девушек…
Лишь те из гостей, что посещали здешние чайные, действительно интересовались искусством и наслаждались царящей там атмосферой. Эту своеобразную атмосферу в старом Ёсивара следует хоть немного описать.
Как только вы проходите через огромные черные лакированные ворота и оказываетесь в Ёсивара, перед вами открываются выстроившиеся в ряд чайные домики. Посередине улицы тянутся вперемежку ивы и вишни, между ними высятся огромные каменные фонари, как в святилище Касуга.
Я полагаю, что наименование Карюкай, «мир цветов и ив», ведет свое происхождение оттуда. Позже сложили песню, где поется о матушке «цветочного квартала», но я думаю, что это более современное название. Мы довольно часто прибегали к понятию «квартал цветов и ив», но никогда не говорили только о «цветочном квартале». Но, как видим, смысл слов со временем меняется.
Приезжая в Ёсивара, мы устремлялись на первый этаж «Каноя». Убранство там было не столь изысканное, как в первоклассных чайных Симбаси. Оно скорее походило на обстановку обычных жилых комнат. Едва попадаешь туда, на столе уже стоит сакэ, а ёсивара-гейши начинают развлекать вас музыкальным представлением одзацуки.
Во время одзацуки играют на сямисэне, на большом и малом барабанах и на флейте светлые, сулящие счастье мелодии, и вами овладевает приподнятое, слегка щемящее сердце настроение.
Напоследок мы чаще всего посещали какое-нибудь большое увеселительное заведение вроде «Ка-доэби», «Уголкреветок».
Эти большие увеселительные заведения уже существовали с эпохи Эдо. Куртизанки носили высоко взбитые прически и роскошные кимоно, как в старину, подобно играющим сейчас в театре роли куртизанок актрисам. Тогда общество господам Сайдзё и Хоригути составляли куртизанки, однако сами господа позже вечером возвращались с нами в Сим-баси. Их привлекали не столько куртизанки, сколько та, близкая им, традиционная атмосфера, что царила в «Углу креветок». По этой причине они и отправлялись туда вместе с нами.
Куртизанки сидели на пухлых больших подушках, тогда как даже самые высокопоставленные гейши этого никогда не позволяли себе. Смысл подобного поведения состоял, пожалуй, в том, что куртизанка, пусть даже на один вечер, брала на себя роль супруги своего клиента, что, разумеется, было недопустимо для гейши.
Поэтому я была очень удивлена, когда однажды вечером (в мае 1983 года) увидела по телевидению гейшу, сидящую на такой вот подушке. Помимо этого, у нее были накрашенные ногти, кольцо на руке, которой она водила по струнам сямисэна, и наручные часы… Все это вовсе не сочеталось с обликом гейши.
Раньше многих молодых девушек из бедных крестьянских семей в северной Японии продавали в Ёсивара, и некоторые клиенты приходили в ужас, когда их прекрасная куртизанка открывала рот и начинал звучать северояпонский говор. В отличие от нынешних времен, когда через телевидение получил распространение стандартный японский язык, жители северо-востока еще говорили на чистейшем диалекте сусу, и Оцудзи Сиро мог вызвать у нас гомерический смех, когда начинал ему подражать. Чем красивей была девушка, тем сильнее было потрясение, когда она говорила на ужасном наречии сусу.
Каждая куртизанка имела свою собственную комнату, где располагалось три сундука из адамова дерева, буфет для чайной посуды, продолговатая хи-бати и зеркало — очень уютная обстановка. У меня выпала возможность посетить комнату Санаэ, любовницы господ Сайдзё и Хоригути.
Куртизанки получали чаевые, всякие лакомства и могли развлекаться — мало было посетителей, которые почти ничего от них не требовали бы. Поэтому они радовались таким гостям, как господа Сайдзё и Хоригути.
Если однажды посетитель пожелал Санаэ, Усугу-мо или Миюки, девушка затем остается в его распоряжении. Пригласить в свой следующий визит другую куртизанку означало нарушить правила увеселительного квартала. Поскольку я бывала там довольно часто, у меня завязались приятельские отношения с некоторыми из куртизанок, и мы обменивались письмами и фотографиями.
Однако вернемся к нашему времяпрепровождению в «Кадоэби». В конце мы давали гейшам, что пели для нас и танцевали, чаевые и возвращались в Симбаси.
Покидая квартал, мы проходили мимо стоящей рядом с входными воротами так называемой «прощальной ивы». После расставания посетители возле этого места непроизвольно оборачивались, чтобы бросить прощальный взгляд на своих дам.
Иногда куртизанки сопровождали своих гостей за ворота и оттуда махали им вслед. Бывало, что прощание оказывалось тяжелым. Уже окончательно покидая Ёсивара, все еще оборачивались назад.
Другой достопримечательностью Ёсивара был склон Эмон, который полого спускался к реке. Прежде можно было добраться до Ёсивара на носилках по дамбе, что шла вдоль реки Сумида, а при сходе с паланкина приходилось придерживать свой эмон. Этим словом обозначают то место, где спереди накладываются друг на друга оба края кимоно. Сам жест напоминает движение рук, когда приходится поправлять галстук.
Во всяком случае, получаемое нами в увеселительном квартале удовольствие вовсе не было столь односторонним, как это, возможно, представляют себе сегодня.
Тогда в определенные праздничные дни ноября — День птицы — вечером был открыт доступ в увеселительный квартал всем без исключения, даже женщинам и детям.
День птицы сохранился до сегодняшнего дня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105