Через несколько домов находился хороший магазин мужской одежды. После обеда, когда жара перестала быть невыносимой, Антон Л. принес оттуда пижаму (красную, украшенную большими красными же цветами, стоившую 120 марок) и несколько носовых платков. Важнее был оружейный магазин, располагавшийся рядом. Антон Л. разбил витрину (что стало уже привычным делом) металлической палкой, которую нашел в гостинице, но тут же испугался, потому что взвыла сирена, питаемая, вероятно, от аварийного источника тока, затем взял охотничье ружье, а также инструкцию по его эксплуатации, в которой указывалось точное обозначение патронов, предусмотренных для этого ружья. Антон Л. взял с собой две пачки таких патронов.
Сидя в салоне своего представительского номера, он еще раз изучил руководство по эксплуатации, зарядил ружье и выстрелил в окно. Звук выстрела разнесся по тихой улице, отражаясь от фасадов домов. В воздух поднялись стаи птиц. Антон Л. выстрелил еще. На этот раз он целился в витрину какого-то банка. Снова грохнул выстрел, витрина разлетелась; и здесь тоже взвыла сигнальная сирена. Антон Л. снова выстрелил, на этот раз в окно, находившееся выше и дальше. Он промахнулся. Пуля отскочила рикошетом. Антон Л. стрелял и стрелял. Сирена сигнализации банка еще не перестала выть, когда Антон Л. расстрелял уже обе пачки патронов. В доме напротив он не попал лишь в три окна на пятом этаже. Пот стекал со лба. Трудно поверить, что стрельба – такое напряженное занятие. Антон Л. помчался в оружейный магазин, сгреб там все упаковки патронов нужного вида в охотничью сумку и, возвратившись домой, принялся снова стрелять, пока ружье не раскалилось. В радиусе двухсот метров все находившиеся в зоне обстрела Антона Л. оконные стекла были расстреляны. Лишь в одно окно мансарды углового дома Антон Л. попасть никак не мог. Улыбаясь, он милостиво дал ему срок до следующего раза…
Какой-то инженер или другой специалист в технической области создал аварийные агрегаты, которые, вероятно, стояли в некоторых магазинах, а также во всех банках, больницах и музеях и гарантировали работу сигнализации, обеспечивая ее аварийным источником энергии, которой возможно хватит на месяцы работы, пока… Да, насколько?
Фактом было то, что в одно мгновение, в ночь с 25 на 26 июня, вероятно около половины второго, все жители как минимум этого города исчезли, все, за исключением Антона Л. Феномен был необъясним, но логичной оставалась уже упоминавшаяся возможность, что все так же неожиданно появятся снова. Мог ли Антон Л. этого желать? Разве он не разыгрывал из себя наследника целого города? Что сказал бы господин Хоммер по поводу разбитого стекла на столе? Дерендингер по поводу уведенного автомобиля, у которого к тому же было смято крыло? А люди, обитающие на Анакреонштрассе, которым он перестрелял все окна? На улице все еще лежали никем не тронутые галстуки господина фабриканта Пфайвестля, но когда налетит ветер, их унесет, когда пойдет дождь, он их смоет. Что скажет господин Пфайвестль, если он (скорее всего голый, потому что его пижама тоже лежала внизу рядом с галстуками) снова материализуется в кровати рядом со спящим как раз Антоном Л., или на нем, или поперек него? Если уж Необъяснимое произошло один раз, то в будущем случиться может все что угодно.
Антон Л. решил снова принести в комнату галстуки и пижаму господина Пфайвестля, а кровать в комнате передвинуть на другое место, Это означало, что господин Пфайвестль в случае обратной своей материализации звонко шлепнется на ковер, и такой вариант, что было совершенно понятным, оказался бы для Антона Л. предпочтительнее, чем если бы жирный, маленький фабрикант из Тройхтлингена снова появился бы на свет совершенно голым, обнявшись с Антоном Л. Господин Пфайвестль негодовал бы как оттого, так и от другого, Антон Л. с этим фактом считался, ибо из опыта работы в туристическом бюро ему был знаком образ мышления и фабрикантов, но он как минимум не сможет упрекнуть его относительно галстуков.
Но за все про все: было бы проще, если бы они – все остальные – больше бы не возвращались. Аварийных источников энергии, если бы Антон Л. стал их использовать, на долго не хватило бы, даже при условии их обслуживания. Антон Л. решил оставаться при свечах. Он повесил ружье на плечо и принес немного свечей из магазина восковых украшений, расположенного в историческом центре города – Резиденции.
Был теплый и мягкий вечер. Небо было еще светлым и, за исключением нескольких безобидных полосок на западе, безоблачным. Гроза настолько охладила воздух, что жара даже за весь прошедший солнечный день не смогла дойти до предыдущего уровня. Впервые, идя по улицам с ружьем за спиной, Антон Л. заметил, что город не стал совершенно безмолвным. В городе было почти так же шумно, как и прежде, когда он кишел людьми, но теперь это были другие, чужеродные звуки. Настолько чужеродные (или естественные), что Антон Л. поначалу их даже не воспринимал. Когда его сознание открылось этим новым звукам, ему показалось, что перед ним распахнулась дверь шумного зала. Поток неисчислимых шумов так навалился на Антона Л., что он испугался. Еще больше его испугало осознание того, что он уже и раньше воспринимал эти звуки, но они не находили пути от ушей до мозга. Сверчки трещали, собаки выли – а может, собакоподобные звери (волки?), – ночные птицы начали свой скрип, все трепетало и ухало. Но и другие звуки (Антон Л. и не представлял, откуда они исходят) подобно таинственным артериям прошивали все остальные шумы, щелканье и потрескивание, хруст, трение, шипение, деревянный стук и легкое жужжание стояло надо всем и исходило, вероятно, с остывающих крыш. Такие звуки, подумал Антон Л., слышишь лишь тогда, когда остаешься один. Это симфония одиночества – нет, слишком высокое понятие. Симфониетта.
Было еще чересчур светло для того, чтобы бояться. Тем не менее Антон Л. шел быстрым шагом. На большой площади сидел старый курфюрст, протягивая вперед свою железную руку. Два мальчика стояли по обе стороны трона и держали корону и скипетр. По площади промчалась целая туча мышей и скрылась за цоколем памятника. По причине того, что они с другой стороны памятника не появились, Антон Л. предположил, что в цоколе было их жилище. Магазин восковых товаров находился за памятником. Курфюрст повернулся к поставщику своего двора (над магазином до сих пор значилось «Придворная свечная лавка») железной спиной. Не долго думая, Антон Л. разбил прикладом ружья витрину и влез внутрь. И здесь тоже Антон Л. почувствовал некоторое внутреннее изменение: вламывался ли он в квартиру фрау Шварценбек или в магазин на Вассертрегерштрассе, в квартиру, в которой он спасся от медведя, или в гостиницу – он всегда немного боялся – это бы было сказано слишком сильно, – он чуть сильнее сдерживал свое дыхание, ибо пугаться было нечего, ведь там никого не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Сидя в салоне своего представительского номера, он еще раз изучил руководство по эксплуатации, зарядил ружье и выстрелил в окно. Звук выстрела разнесся по тихой улице, отражаясь от фасадов домов. В воздух поднялись стаи птиц. Антон Л. выстрелил еще. На этот раз он целился в витрину какого-то банка. Снова грохнул выстрел, витрина разлетелась; и здесь тоже взвыла сигнальная сирена. Антон Л. снова выстрелил, на этот раз в окно, находившееся выше и дальше. Он промахнулся. Пуля отскочила рикошетом. Антон Л. стрелял и стрелял. Сирена сигнализации банка еще не перестала выть, когда Антон Л. расстрелял уже обе пачки патронов. В доме напротив он не попал лишь в три окна на пятом этаже. Пот стекал со лба. Трудно поверить, что стрельба – такое напряженное занятие. Антон Л. помчался в оружейный магазин, сгреб там все упаковки патронов нужного вида в охотничью сумку и, возвратившись домой, принялся снова стрелять, пока ружье не раскалилось. В радиусе двухсот метров все находившиеся в зоне обстрела Антона Л. оконные стекла были расстреляны. Лишь в одно окно мансарды углового дома Антон Л. попасть никак не мог. Улыбаясь, он милостиво дал ему срок до следующего раза…
Какой-то инженер или другой специалист в технической области создал аварийные агрегаты, которые, вероятно, стояли в некоторых магазинах, а также во всех банках, больницах и музеях и гарантировали работу сигнализации, обеспечивая ее аварийным источником энергии, которой возможно хватит на месяцы работы, пока… Да, насколько?
Фактом было то, что в одно мгновение, в ночь с 25 на 26 июня, вероятно около половины второго, все жители как минимум этого города исчезли, все, за исключением Антона Л. Феномен был необъясним, но логичной оставалась уже упоминавшаяся возможность, что все так же неожиданно появятся снова. Мог ли Антон Л. этого желать? Разве он не разыгрывал из себя наследника целого города? Что сказал бы господин Хоммер по поводу разбитого стекла на столе? Дерендингер по поводу уведенного автомобиля, у которого к тому же было смято крыло? А люди, обитающие на Анакреонштрассе, которым он перестрелял все окна? На улице все еще лежали никем не тронутые галстуки господина фабриканта Пфайвестля, но когда налетит ветер, их унесет, когда пойдет дождь, он их смоет. Что скажет господин Пфайвестль, если он (скорее всего голый, потому что его пижама тоже лежала внизу рядом с галстуками) снова материализуется в кровати рядом со спящим как раз Антоном Л., или на нем, или поперек него? Если уж Необъяснимое произошло один раз, то в будущем случиться может все что угодно.
Антон Л. решил снова принести в комнату галстуки и пижаму господина Пфайвестля, а кровать в комнате передвинуть на другое место, Это означало, что господин Пфайвестль в случае обратной своей материализации звонко шлепнется на ковер, и такой вариант, что было совершенно понятным, оказался бы для Антона Л. предпочтительнее, чем если бы жирный, маленький фабрикант из Тройхтлингена снова появился бы на свет совершенно голым, обнявшись с Антоном Л. Господин Пфайвестль негодовал бы как оттого, так и от другого, Антон Л. с этим фактом считался, ибо из опыта работы в туристическом бюро ему был знаком образ мышления и фабрикантов, но он как минимум не сможет упрекнуть его относительно галстуков.
Но за все про все: было бы проще, если бы они – все остальные – больше бы не возвращались. Аварийных источников энергии, если бы Антон Л. стал их использовать, на долго не хватило бы, даже при условии их обслуживания. Антон Л. решил оставаться при свечах. Он повесил ружье на плечо и принес немного свечей из магазина восковых украшений, расположенного в историческом центре города – Резиденции.
Был теплый и мягкий вечер. Небо было еще светлым и, за исключением нескольких безобидных полосок на западе, безоблачным. Гроза настолько охладила воздух, что жара даже за весь прошедший солнечный день не смогла дойти до предыдущего уровня. Впервые, идя по улицам с ружьем за спиной, Антон Л. заметил, что город не стал совершенно безмолвным. В городе было почти так же шумно, как и прежде, когда он кишел людьми, но теперь это были другие, чужеродные звуки. Настолько чужеродные (или естественные), что Антон Л. поначалу их даже не воспринимал. Когда его сознание открылось этим новым звукам, ему показалось, что перед ним распахнулась дверь шумного зала. Поток неисчислимых шумов так навалился на Антона Л., что он испугался. Еще больше его испугало осознание того, что он уже и раньше воспринимал эти звуки, но они не находили пути от ушей до мозга. Сверчки трещали, собаки выли – а может, собакоподобные звери (волки?), – ночные птицы начали свой скрип, все трепетало и ухало. Но и другие звуки (Антон Л. и не представлял, откуда они исходят) подобно таинственным артериям прошивали все остальные шумы, щелканье и потрескивание, хруст, трение, шипение, деревянный стук и легкое жужжание стояло надо всем и исходило, вероятно, с остывающих крыш. Такие звуки, подумал Антон Л., слышишь лишь тогда, когда остаешься один. Это симфония одиночества – нет, слишком высокое понятие. Симфониетта.
Было еще чересчур светло для того, чтобы бояться. Тем не менее Антон Л. шел быстрым шагом. На большой площади сидел старый курфюрст, протягивая вперед свою железную руку. Два мальчика стояли по обе стороны трона и держали корону и скипетр. По площади промчалась целая туча мышей и скрылась за цоколем памятника. По причине того, что они с другой стороны памятника не появились, Антон Л. предположил, что в цоколе было их жилище. Магазин восковых товаров находился за памятником. Курфюрст повернулся к поставщику своего двора (над магазином до сих пор значилось «Придворная свечная лавка») железной спиной. Не долго думая, Антон Л. разбил прикладом ружья витрину и влез внутрь. И здесь тоже Антон Л. почувствовал некоторое внутреннее изменение: вламывался ли он в квартиру фрау Шварценбек или в магазин на Вассертрегерштрассе, в квартиру, в которой он спасся от медведя, или в гостиницу – он всегда немного боялся – это бы было сказано слишком сильно, – он чуть сильнее сдерживал свое дыхание, ибо пугаться было нечего, ведь там никого не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71