кто владеет языком, тот и властвует. Уже около ста лет философы бьются над этой загадкой: что за сила в слове? Почему язык — главное средство доминирования? Есть разные теории, но факт несомненный. Потому-то такая борьба идет за школу — она дает детям язык, и его потом трудно сменить. Писатель Оруэлл дал фантастическое описание тоталитарного режима, главным средством подавления в котором был новояз — специально изобретенный язык, изменяющий смысл знакомых слов. Понятие Оруэлла вошло в философию и социологию, создание новоязов стало технологией реформаторов — разве мы этого не видим сегодня в России! А вот формула из западного учебника: «главная задача идеологии — создание и внедрение метафор». Мы и живем сегодня в ложном мире новояза и фальшивых метафор.
Продираться через эти ловушки трудно, но надо. Читаешь программы партий — чего только не накручено. Вот Конгресс русских общин. Каковы его цели? Создание гражданского общества! Но ведь это — антипод общины, тем более русской. Гражданское общество и община несовместимы, как лед и пламень. Нарочно встроена эта мина или по неразумению?
А взять обычное утверждение о «капитализации» России — что за странный тезис? Что такое «капитал»? Это базовое производительное богатство. Буржуазия смогла создавать капиталы благодаря гениальному изобретению — акционерным обществам. Они собирали малые средства в капитал. У нас капитал был создан в виде общенародной собственности. А сегодня через абсурдное акционирование (новояз) его растаскивают. В России идет быстрая «декапитализация» — распыление, разрушение и вывоз капитала.
Когда говоришь с избирателями — на селе, в вузе, на заводе, обретаешь надежду. Люди уже стряхнули с себя наваждение всей этой чуши, уже говорят на нормальном языке, уже исчезли все эти «демократия», «рынок» и т.д. Видно, нужда уже пробирает до костей. Люди даже не спорят по мелочам, а ставят главные, ключевые вопросы. Это давно подметил русский философ Питирим Сорокин. Он писал:
«В обычные времена размышления о человеческой судьбе (откуда, куда, как и почему?), о данном обществе являются, как правило, уделом крохотной группы мыслителей и ученых. Но во времена серьезных испытаний эти вопросы внезапно приобретают исключительную, не только теоретическую, но и практическую важность; они волнуют всех — и мыслителей, и простонародье. Огромная часть населения чувствует себя оторванной от почвы, обескровленной, изуродованной и раздавленной кризисом. Полностью теряется привычный ритм жизни, рушатся привычные средства самозащиты… В такие времена даже самый заурядный человек с улицы не может удержаться от вопроса:
— Как все это произошло? Что все это значит? Кто ответит за это? В чем причины? Что может еще случиться со мною, с моей семьей, с моими друзьями, с моей родиной?». Именно этот поворот мы и видим сегодня.
Пока что, на мой взгляд, идеологи левой оппозиции не на высоте этих вопросов. Они по инерции еще ведут агитацию против режима, говорят про всем известные беды. А люди уже ушли вперед. И агитация встречается прохладно не потому, что ей не верят — просто она отвлекает от раздумий более высокого порядка. А кроме того, она блокирует наметившийся диалог с «демократами» — первый за все годы реформы. Это еще очень хрупкая вещь, робкие и почти застенчивые попытки. Впервые антикоммунисты, а их еще немало в интеллигентной аудитории, задают вопросы без подвоха и нахальства, а потому, что хотят понять — куда же это они забрели и что из всего этого выйдет. Они сейчас в меньшинстве, им трудно, и достойны глубокого уважения поразительно деликатные наши люди. Они, уже сильно озлобленные на «демократов», молчаливо подбадривают их и благодарны, когда оратор отвечает им спокойно и по существу.
И еще важная вещь: те, кто поддерживают оппозицию, не задают ей «трудных» вопросов, они с ней заодно. Но эти вопросы-то не исчезли, каждый о них думает. И получается, что, выходя с этими вопросами, «демократы» становятся представителями всех, берут на себя нелегкую роль. Поэтому они — исключительно ценная часть аудитории.
В разговоре с антикоммунистами — а к нему напряженно прислушиваются все — часто делается, на мой взгляд, такая ошибка. Их пытаются убедить логикой. А ведь позиция человека зависит не только от рациональных выводов и логики, но и от сложившихся у каждого из нас идеалов. Раньше, когда общество было охвачено обручами жестко предписанных норм, эти различия не были так заметны. Сейчас обручи сняты, и расхождения вырвались наружу. Многие даже не в состоянии поверить, что нормальные и разумные люди могут мыслить до такой степени иначе, чем они сами, и видят злой умысел.
Об идеалах спорить нет смысла, они не от разума, а от сердца. Льву Толстому казался очевидным идеал братской солидарности и справедливости, никакие логические доводы для этого ему были не нужны. А другому гениальному философу и писателю, Ницше, эти идеалы представлялись не только фальшивыми, но и мерзкими. И спорить с ним было бы бесполезно.
Разумно спорить можно о другом — о том, к каким результатам приведет внедрение тех или иных идеалов в нашу конкретную жизнь. И как нам ужиться с разными идеалами. К нашему горю, пока что мы видим иную картину: человек высказывает свой идеал, а его хотят убедить логикой, да еще со страстью, а то и с руганью.
Вот две главные темы: собственность и СССР. Вспомним, как В.Селюнин излагал символ веры заметной части населения: «Рынок есть священная и неприкосновенная частная собственность. Она, если угодно, самоцель, абсолютная общечеловеческая ценность». Это — язык религиозного фанатика. Ну какой смысл убеждать его, что частная собственность не священна и не абсолютна, что она появилась недавно и канет, как любое историческое явление, когда пройдет ее срок. Это надо говорить тем, кто колеблется, кто не уверовал в эту священную «самоцель». А когда идет диалог, то продуктивнее, считаю, поставить вопрос иначе: сформулировать без карикатуры идеалы двух конфликтующих по этому вопросу частей народа, зафиксировать расхождение как вполне нормальное явление, само по себе не ведущее к драке.
Затем оценить, как делится народ по отношению к идеалам собственности. И тогда изложить все возможные способы разрешить противоречие. Ты веришь в святость частного капитала? Верь на здоровье. Копи себе капитал, но не грабь меня. Будешь грабить, да еще так по-хамски, рано или поздно получишь по зубам, ибо нас больше. А можно ужиться — так-то и так-то. Ясно, что не при режиме Чубайса.
То же об СССР. «Демократы» стремились его развалить, в Москве и Ленинграде большинство даже голосовало против СССР. А теперь им объясняют, какие выгоды давал СССР — ресурсы, инфраструктура и т.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121