деревня! Весь в отца! Ты сама сколько раз говорила об этом, как приехала сюда. Я не такой утонченный и изысканный, как ты. Ни культуры, ни манер. Хевенли, я ведь забочусь о твоем благе, оставаясь с отцом, хотя с большей охотой поехал бы с тобой.
– Врешь ты все! Ты больше рад остаться с отцом!
– Хевенли, пожалуйста, послушай меня! Не тащить же тебе в семью своей матери всех своих деревенских родственников! Я хочу, чтобы у тебя выправилась жизнь, а этого может не получиться, если я поеду с тобой!
– Том, пожалуйста, ты так мне нужен!
Он замотал головой.
– Когда ты обустроишься там, то, если я когда-нибудь понадоблюсь, напиши мне, и я приеду, клянусь. Но не сейчас, когда у тебя все только начинается.
– Он прав, – поддержала брата Фанни, подойдя ко мне поближе. Как и Кэл перед этим, она начала нервно озираться, желая, видно, поскорее убраться отсюда. – Том попросил меня прийти, я и рада, что пришла. Я люблю тебя, Хевен. Я не хотела захлопывать дверь перед тобой. Но так надо было. Миссис Вайс заберет меня отсюда, чтобы ребенок родился там, где нас никто знать не будет. А когда это дело закончится, она вернется в Уиннерроу со «своим собственным» дитем и будет всем говорить, что это ее ребенок, а я, мол, такая-сякая Кастил и сбежала с другим, таким же, как я.
– А ты перенесешь это?
– А что делать? – Она улыбнулась и сделала попытку уйти. – Том, нам нужно торопиться, а то меня хватятся. Ты обещал, Том.
Вот и Фанни, которая говорила, что хочет иметь ребенка, продает своего, как наш отец. Я опять обратилась к Тому:
– Так ты решил жить с отцом и его новой женой. А что ты не рассказываешь о ней? Она не из «Ширлис плэйс»?
Том вспыхнул, почувствовав неловкость.
– Нет, ничего подобного. А сейчас мне надо отвезти Фанни домой. Удачи тебе, Хевенли. Пиши.
С этими словами он поцеловал меня в щеку, схватил Фанни за руку и потащил за собой.
– До свидания! До свидания! – повторяла я, энергично маша Фанни рукой, которая обернулась ко мне и улыбнулась сквозь слезы. Как же мне ненавистны эти расставания! Увижу ли я когда еще Фанни и Тома?
Почему это Том, оглядываясь на меня, улыбается так странно и печально? Я наблюдала за ними, пока они не скрылись из виду, потом села и посмотрела на часы: до вылета оставалось десять минут.
Аэропорт был небольшой, с расположенным рядом парком, откуда я могла наблюдать за приземляющимися самолетами. Я стала ходить взад-вперед под теплыми лучами осеннего солнца. Ветер растрепал волосы и испортил прическу. Я как бы снова почувствовала себя в горах.
Мои глаза наполнились слезами.
Наступило время посадки в самолет. Пассажиры уже поднимались на борт. В первый раз в жизни я летела на самолете, хотя и маленьком. Поднявшись по узкому трапу, я уселась в тесном сиденье, пристегнулась ремнем безопасности, словно проделывала это уже много раз. В Атланте я пересела на другой самолет, покрупнее, который летел на Бостон.
Скоро начнется новая жизнь на новом месте, где о моем прошлом никто ничего не знает.
Странно, что Китти сделалась такой счастливой из-за того, что отец единственный раз пришел навестить ее, принес розы и попросил прощения, в то время как Кэл покупал ей розы сотни раз, извинялся перед ней тысячи раз, и это не приносило ей ни успокоения, ни счастья, ни воли к жизни. Кто бы мог подумать, что отец способен возбудить такую негасимую любовь?
Но я уже не раз задавала себе этот вопрос и ответа так и не нашла. Что толку задаваться им вновь?
Я закрыла глаза и твердо настроилась не думать о прошлом, а расчищать себе дорогу в будущее. Китти и Кэл вернутся после ее выписки из больницы в Кэндлуик, и они будут жить-поживать в своем бело-розовом доме, и кто-то другой станет поливать все растения. Я полезла в карман за салфеткой и вытерла глаза. Чтобы немного отвлечься, развернула выходящую в Уиннерроу газету, которую купила перед вылетом, и стала рассеянно перелистывать ее.
Газета выходила на восьми полосах. На последней я увидела старую фотографию Китти, запечатлевшую ее примерно в семнадцатилетнем возрасте – прелестную, со свежим и гладким лицом.
Это был некролог!
«Китти Сеттертон Деннисон, 37 лет, скончалась сегодня в больнице Уиннерроу. У покойной остались муж, Кэлхун Р. Деннисон, родители, мистер и миссис Портер Сеттертон, сестра, Мейзи Сеттертон, и брат, Дэниэл Сэттертон. Панихида состоится в фамильном доме Сеттертонов на Мэйн-стрит в среду, в 2 часа дня».
Мне понадобилось время, чтобы до меня дошло, что Китти умерла.
Китти умерла. Умерла в день моего отъезда из Уиннерроу. Кэл возил меня в аэропорт и уже, должно быть, знал, но не сказал мне!
Почему?
Он так торопился уехать. Почему? Потом я поняла почему.
Я уткнулась в ладони и снова заплакала, не столько по Китти, сколько по человеку, который наконец получил свободу, после того как лишился ее в двадцать лет.
Наконец-то свобода. Я почти слышала, как он кричит это. Свобода быть тем, кем он хочет, делать то, что хочет, и так, как хочет. И он не хочет, чтобы я ему в этом мешала.
Что же это за ненормальный мир, когда мужчина может взять любовь, может выбросить? Кэл хотел быть один.
Мне стало горько на душе.
«Может, так и надо поступать, как мужчины? Сегодня есть, завтра бросила, а дальше – наплевать. Мужа у меня не будет. Только любовники. Унизить и выкинуть. Как отец делал». Продолжая всхлипывать, я сложила газету и запихнула ее в карман переднего кресла.
Потом я вытащила из большого коричного конверта фотографию, которую Том передал мне перед тем, как увести Фанни. Тогда я не придала этому значения. «Храни и помни», – сказал он тихим шепотом, словно тайком от Фанни. На снимке были Наша Джейн и Кейт – уже постарше, окрепшие и более счастливые, чем раньше. Я разглядывала и разглядывала милое, сладкое личико Нашей Джейн, пока не поняла, на кого она похожа. На Энни Брэндиуайн Кастил! Бабушка возродилась в Нашей Джейн, а в симпатичном мальчишеском лице Кейта я узнала некоторые черты дедушки. Да, они заслуживали наилучшей доли, и я не стану делать ничего такого, что возродило бы у них безрадостные воспоминания прошлого.
Слезы высохли. Я знала, что Фанни когда-нибудь добьется своего, не важно, какими способами.
А что же я? Я понимала теперь, что каждое событие в жизни человека оказывает на него какое-то воздействие. Какой же я стала теперь? Даже при одной мысли об этом у меня распрямилась спина. С нынешнего дня я буду шагать по жизни смело, уверенно, без страха и стыда, без робости и застенчивости и не позволю собой распоряжаться. Если ты и не дала мне ничего другого, Китти, благодаря тебе я узнала собственную силу. Несмотря на любые трудности и невзгоды, я выживу.
Рано или поздно я окажусь среди удачливых, среди людей, кому везет.
А что касается отца, то мы еще встретимся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
– Врешь ты все! Ты больше рад остаться с отцом!
– Хевенли, пожалуйста, послушай меня! Не тащить же тебе в семью своей матери всех своих деревенских родственников! Я хочу, чтобы у тебя выправилась жизнь, а этого может не получиться, если я поеду с тобой!
– Том, пожалуйста, ты так мне нужен!
Он замотал головой.
– Когда ты обустроишься там, то, если я когда-нибудь понадоблюсь, напиши мне, и я приеду, клянусь. Но не сейчас, когда у тебя все только начинается.
– Он прав, – поддержала брата Фанни, подойдя ко мне поближе. Как и Кэл перед этим, она начала нервно озираться, желая, видно, поскорее убраться отсюда. – Том попросил меня прийти, я и рада, что пришла. Я люблю тебя, Хевен. Я не хотела захлопывать дверь перед тобой. Но так надо было. Миссис Вайс заберет меня отсюда, чтобы ребенок родился там, где нас никто знать не будет. А когда это дело закончится, она вернется в Уиннерроу со «своим собственным» дитем и будет всем говорить, что это ее ребенок, а я, мол, такая-сякая Кастил и сбежала с другим, таким же, как я.
– А ты перенесешь это?
– А что делать? – Она улыбнулась и сделала попытку уйти. – Том, нам нужно торопиться, а то меня хватятся. Ты обещал, Том.
Вот и Фанни, которая говорила, что хочет иметь ребенка, продает своего, как наш отец. Я опять обратилась к Тому:
– Так ты решил жить с отцом и его новой женой. А что ты не рассказываешь о ней? Она не из «Ширлис плэйс»?
Том вспыхнул, почувствовав неловкость.
– Нет, ничего подобного. А сейчас мне надо отвезти Фанни домой. Удачи тебе, Хевенли. Пиши.
С этими словами он поцеловал меня в щеку, схватил Фанни за руку и потащил за собой.
– До свидания! До свидания! – повторяла я, энергично маша Фанни рукой, которая обернулась ко мне и улыбнулась сквозь слезы. Как же мне ненавистны эти расставания! Увижу ли я когда еще Фанни и Тома?
Почему это Том, оглядываясь на меня, улыбается так странно и печально? Я наблюдала за ними, пока они не скрылись из виду, потом села и посмотрела на часы: до вылета оставалось десять минут.
Аэропорт был небольшой, с расположенным рядом парком, откуда я могла наблюдать за приземляющимися самолетами. Я стала ходить взад-вперед под теплыми лучами осеннего солнца. Ветер растрепал волосы и испортил прическу. Я как бы снова почувствовала себя в горах.
Мои глаза наполнились слезами.
Наступило время посадки в самолет. Пассажиры уже поднимались на борт. В первый раз в жизни я летела на самолете, хотя и маленьком. Поднявшись по узкому трапу, я уселась в тесном сиденье, пристегнулась ремнем безопасности, словно проделывала это уже много раз. В Атланте я пересела на другой самолет, покрупнее, который летел на Бостон.
Скоро начнется новая жизнь на новом месте, где о моем прошлом никто ничего не знает.
Странно, что Китти сделалась такой счастливой из-за того, что отец единственный раз пришел навестить ее, принес розы и попросил прощения, в то время как Кэл покупал ей розы сотни раз, извинялся перед ней тысячи раз, и это не приносило ей ни успокоения, ни счастья, ни воли к жизни. Кто бы мог подумать, что отец способен возбудить такую негасимую любовь?
Но я уже не раз задавала себе этот вопрос и ответа так и не нашла. Что толку задаваться им вновь?
Я закрыла глаза и твердо настроилась не думать о прошлом, а расчищать себе дорогу в будущее. Китти и Кэл вернутся после ее выписки из больницы в Кэндлуик, и они будут жить-поживать в своем бело-розовом доме, и кто-то другой станет поливать все растения. Я полезла в карман за салфеткой и вытерла глаза. Чтобы немного отвлечься, развернула выходящую в Уиннерроу газету, которую купила перед вылетом, и стала рассеянно перелистывать ее.
Газета выходила на восьми полосах. На последней я увидела старую фотографию Китти, запечатлевшую ее примерно в семнадцатилетнем возрасте – прелестную, со свежим и гладким лицом.
Это был некролог!
«Китти Сеттертон Деннисон, 37 лет, скончалась сегодня в больнице Уиннерроу. У покойной остались муж, Кэлхун Р. Деннисон, родители, мистер и миссис Портер Сеттертон, сестра, Мейзи Сеттертон, и брат, Дэниэл Сэттертон. Панихида состоится в фамильном доме Сеттертонов на Мэйн-стрит в среду, в 2 часа дня».
Мне понадобилось время, чтобы до меня дошло, что Китти умерла.
Китти умерла. Умерла в день моего отъезда из Уиннерроу. Кэл возил меня в аэропорт и уже, должно быть, знал, но не сказал мне!
Почему?
Он так торопился уехать. Почему? Потом я поняла почему.
Я уткнулась в ладони и снова заплакала, не столько по Китти, сколько по человеку, который наконец получил свободу, после того как лишился ее в двадцать лет.
Наконец-то свобода. Я почти слышала, как он кричит это. Свобода быть тем, кем он хочет, делать то, что хочет, и так, как хочет. И он не хочет, чтобы я ему в этом мешала.
Что же это за ненормальный мир, когда мужчина может взять любовь, может выбросить? Кэл хотел быть один.
Мне стало горько на душе.
«Может, так и надо поступать, как мужчины? Сегодня есть, завтра бросила, а дальше – наплевать. Мужа у меня не будет. Только любовники. Унизить и выкинуть. Как отец делал». Продолжая всхлипывать, я сложила газету и запихнула ее в карман переднего кресла.
Потом я вытащила из большого коричного конверта фотографию, которую Том передал мне перед тем, как увести Фанни. Тогда я не придала этому значения. «Храни и помни», – сказал он тихим шепотом, словно тайком от Фанни. На снимке были Наша Джейн и Кейт – уже постарше, окрепшие и более счастливые, чем раньше. Я разглядывала и разглядывала милое, сладкое личико Нашей Джейн, пока не поняла, на кого она похожа. На Энни Брэндиуайн Кастил! Бабушка возродилась в Нашей Джейн, а в симпатичном мальчишеском лице Кейта я узнала некоторые черты дедушки. Да, они заслуживали наилучшей доли, и я не стану делать ничего такого, что возродило бы у них безрадостные воспоминания прошлого.
Слезы высохли. Я знала, что Фанни когда-нибудь добьется своего, не важно, какими способами.
А что же я? Я понимала теперь, что каждое событие в жизни человека оказывает на него какое-то воздействие. Какой же я стала теперь? Даже при одной мысли об этом у меня распрямилась спина. С нынешнего дня я буду шагать по жизни смело, уверенно, без страха и стыда, без робости и застенчивости и не позволю собой распоряжаться. Если ты и не дала мне ничего другого, Китти, благодаря тебе я узнала собственную силу. Несмотря на любые трудности и невзгоды, я выживу.
Рано или поздно я окажусь среди удачливых, среди людей, кому везет.
А что касается отца, то мы еще встретимся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113