Хотя одежда у меня была куда лучше, чем раньше, я уже успела присмотреться к Атланте и поняла, что большинство моих сверстниц одеваются получше. У меня были дешевые копии хороших платьев, юбок, блузок, свитеров. Господи, не допусти, чтобы в школе посмеивались над моей не по размеру одеждой. Так я повторяла про себя, по-быстрому совершая утренний туалет и надевая на себя лучшее из купленных мне Китти платьев.
Ночью в спальне Китти, видимо, произошла какая-то сцена, потому что женщина появилась в более дурном расположении духа, чем раньше. На кухне, осмотрев меня с ног до головы, она сообщила:
– Я тебя до этого ничем не донимала, но сегодня для тебя начинается настоящая жизнь. Хочу, чтобы ты рано вставала и готовила завтрак, а не возилась с волосами целыми часами.
– Но, мама, я не умею пользоваться такой плитой.
– А разве я тебе не показывала вчера и позавчера?
И она снова объяснила мне, как пользоваться плитой, посудомойкой, холодильником, что делать с пищевыми отходами и мусором. Потом провела в полуподвал, где в специальном алькове стояли розовая стиральная машина и сушилка, на полках – коллекция животных из зоопарка Китти, а в шкафах – коробочки и пластиковые пузырьки с мылом, моющими, отбеливающими, чистящими, полирующими, лакирующими и прочими средствами. Мне показалось даже странным, что у них оставались деньги на еду.
Там, в горах, еда для нас представляла собой главную цель в жизни. Об этих чистящих веществах мы либо понятия не имели, либо считали их средствами самой последней необходимости. У нас на все – от мытья тела и головы до стирки грязных вещей – шло хозяйственное мыло. Неудивительно, что Китти смотрела на меня, как на первобытного человека.
– А вон там, – объяснила Китти, показывая рукой на обширное помещение, полное всякой техники, – домашняя мастерская Кэла. Он любит повозиться здесь. Ты эти его штуки не трогай. Некоторые вообще опасно трогать, например, вот эту электропилу или вон тот плотницкий инструмент. Для девочек, которые не привыкли к таким вещам, самое лучшее – это держаться от них подальше. Так что имей это в виду, хорошо?
– Да.
– Да и что?
– Да, мама.
– Теперь вернемся к делу. Как думаешь, ты сможешь постирать и высушить белье, чтобы не разорвать и не прожечь его?
– Да, мама.
– Смотри у меня.
Вернувшись на кухню, мы застали там Кэла, который поставил воду для кофе, сидел и внимательно читал утреннюю газету. Когда мы вошли, он отложил газету и улыбнулся.
– Доброе утро, Хевен. Ты выглядишь очень свежей и хорошенькой в этот первый день твоей новой школьной жизни.
Китти резко обернулась.
– А я что тебе говорила? Что очень скоро она будет нормально выглядеть. – Китти села за стол и взяла газету. – Посмотрим, не наезжает ли в город какая-нибудь знаменитость, – тихо пробормотала она.
Я стояла посреди кухни, не зная, что мне делать. Китти подняла на меня глаза. Взгляд ее был тяжелый, холодный, безжалостный.
– О'кей, девочка, готовь завтрак. Легко сказать – готовь.
Тонко порезанный бекон, который я ни разу в жизни не жарила, пережарился. То, что мы ели, нарезалось большими кусками, а не тонкими ломтиками и не было завернуто в изящную упаковку.
Китти нахмурилась, но промолчала.
Тосты я сожгла, потому что по неведению поставила тостер на максимум, а сама занялась протиранием хромированной посуды: перед этим Китти сунула мне в руку тряпку и сказала, что я должна смотреть, чтобы на хромированных предметах не было пятен и отпечатков пальцев.
Яичницу для Кэла я готовила слишком долго, она получилась как резиновая, и Кэл с трудом одолел ее. Кофе оказался последней каплей. Китти, вскочив, подлетела ко мне и влепила звонкую пощечину.
– Любая дура умеет подсушить хлеб! – визгливо закричала она. – Самый последний идиот может поджарить бекон! Я так и знала, я так и знала! – Она подтащила меня к столу и усадила. – Ладно, сегодня сделаю я. Но начиная с завтрашнего дня, если ты хоть раз повторишь этот номер, то я тебя сварю заживо! Кэл, ты давай иди на работу, по дороге прихватишь где-нибудь завтрак. Я побуду пока дома с часок, надо записать в школу это дитя.
Кэл поцеловал Китти в раскрасневшуюся щеку, но не с чувством, а так, чмокнул по привычке.
– Ты полегче с девочкой, Китти. Ты слишком многого от нее требуешь, хотя сама же знаешь, что она не привыкла к современным приспособлениям. Дай ей время, и она всему прекрасно научится. Я по глазам вижу, это умная девочка.
– А по ее готовке что ты видишь?
Кэл ушел. Оставшись наедине с Китти, я почувствовала, что на меня накатывает новая волна страха. Исчезла та разумная женщина, которая причесывала мне волосы и накручивала локоны себе на пальцы. Необъяснимые перемены в ее настроении и бурные всплески эмоций пугали меня. Я уже знала, что не следует доверять ее ласкам. Однако с удивительным терпением Китти вновь стала учить меня, как пользоваться кухонной техникой – посудомойкой, прессом для мусора, куда убирать тарелки.
– Чтобы все в этих шкафах стояло на своих местах, каждая вещь, тебе ясно?
Я кивнула. Она похлопала меня по щеке, отнюдь не ласково.
– А теперь давай заканчивай с одеванием, пора в школу.
Снаружи красное кирпичное здание выглядело огромным, да и внутри него можно было заблудиться. Там были сотни подростков, и все отлично одетые, не то что я. Ни одна девочка не носила такой, как у меня, обуви с белыми носками. Директор школы, мистер Микс, улыбнулся Китти, словно пораженный тем, что видит в своем кабинете такую роскошную женщину. Он не мог оторвать взгляда от ее груди, которая находилась на уровне его глаз, и клянусь, он даже не поднял взгляда, чтобы удостовериться, что и лицо у нее симпатичное.
– Как же, конечно, миссис Деннисон, я позабочусь о вашей дочери, конечно, ну как же…
– Мне пора, – сказала Китти у двери кабинета. – Сделаешь, что скажут учителя, и приходи домой. Я оставила список твоих дел в мое отсутствие, там на кухонном столе лежат карточки. Я надеюсь, что, когда и вернусь, там все будет еще чище, чем сейчас. Ты меня поняла?
– Да, мама.
Она одарила взглядом директора и нарочито вызывающей походкой удалилась. Я диву далась, как это директор не выскочил в коридор и не понаблюдал за ее уходом. По тому, как он глазел на нее, я поняла, что о такой женщине с преувеличенно подчеркнутыми женскими достоинствами мечтают многие мужчины.
Первый день выдался трудным. Не знаю, выдумала ли я враждебное к себе отношение или оно было реальным. Мне было не по себе от непослушных волос, от дешевой и не по размеру одежды (лучшей, чем я когда-то имела, но все равно не доставляющей мне радости), от растерянности: я не знала, куда идти, где туалет для девочек. Одна хорошенькая девочка пожалела меня и познакомила со школой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
Ночью в спальне Китти, видимо, произошла какая-то сцена, потому что женщина появилась в более дурном расположении духа, чем раньше. На кухне, осмотрев меня с ног до головы, она сообщила:
– Я тебя до этого ничем не донимала, но сегодня для тебя начинается настоящая жизнь. Хочу, чтобы ты рано вставала и готовила завтрак, а не возилась с волосами целыми часами.
– Но, мама, я не умею пользоваться такой плитой.
– А разве я тебе не показывала вчера и позавчера?
И она снова объяснила мне, как пользоваться плитой, посудомойкой, холодильником, что делать с пищевыми отходами и мусором. Потом провела в полуподвал, где в специальном алькове стояли розовая стиральная машина и сушилка, на полках – коллекция животных из зоопарка Китти, а в шкафах – коробочки и пластиковые пузырьки с мылом, моющими, отбеливающими, чистящими, полирующими, лакирующими и прочими средствами. Мне показалось даже странным, что у них оставались деньги на еду.
Там, в горах, еда для нас представляла собой главную цель в жизни. Об этих чистящих веществах мы либо понятия не имели, либо считали их средствами самой последней необходимости. У нас на все – от мытья тела и головы до стирки грязных вещей – шло хозяйственное мыло. Неудивительно, что Китти смотрела на меня, как на первобытного человека.
– А вон там, – объяснила Китти, показывая рукой на обширное помещение, полное всякой техники, – домашняя мастерская Кэла. Он любит повозиться здесь. Ты эти его штуки не трогай. Некоторые вообще опасно трогать, например, вот эту электропилу или вон тот плотницкий инструмент. Для девочек, которые не привыкли к таким вещам, самое лучшее – это держаться от них подальше. Так что имей это в виду, хорошо?
– Да.
– Да и что?
– Да, мама.
– Теперь вернемся к делу. Как думаешь, ты сможешь постирать и высушить белье, чтобы не разорвать и не прожечь его?
– Да, мама.
– Смотри у меня.
Вернувшись на кухню, мы застали там Кэла, который поставил воду для кофе, сидел и внимательно читал утреннюю газету. Когда мы вошли, он отложил газету и улыбнулся.
– Доброе утро, Хевен. Ты выглядишь очень свежей и хорошенькой в этот первый день твоей новой школьной жизни.
Китти резко обернулась.
– А я что тебе говорила? Что очень скоро она будет нормально выглядеть. – Китти села за стол и взяла газету. – Посмотрим, не наезжает ли в город какая-нибудь знаменитость, – тихо пробормотала она.
Я стояла посреди кухни, не зная, что мне делать. Китти подняла на меня глаза. Взгляд ее был тяжелый, холодный, безжалостный.
– О'кей, девочка, готовь завтрак. Легко сказать – готовь.
Тонко порезанный бекон, который я ни разу в жизни не жарила, пережарился. То, что мы ели, нарезалось большими кусками, а не тонкими ломтиками и не было завернуто в изящную упаковку.
Китти нахмурилась, но промолчала.
Тосты я сожгла, потому что по неведению поставила тостер на максимум, а сама занялась протиранием хромированной посуды: перед этим Китти сунула мне в руку тряпку и сказала, что я должна смотреть, чтобы на хромированных предметах не было пятен и отпечатков пальцев.
Яичницу для Кэла я готовила слишком долго, она получилась как резиновая, и Кэл с трудом одолел ее. Кофе оказался последней каплей. Китти, вскочив, подлетела ко мне и влепила звонкую пощечину.
– Любая дура умеет подсушить хлеб! – визгливо закричала она. – Самый последний идиот может поджарить бекон! Я так и знала, я так и знала! – Она подтащила меня к столу и усадила. – Ладно, сегодня сделаю я. Но начиная с завтрашнего дня, если ты хоть раз повторишь этот номер, то я тебя сварю заживо! Кэл, ты давай иди на работу, по дороге прихватишь где-нибудь завтрак. Я побуду пока дома с часок, надо записать в школу это дитя.
Кэл поцеловал Китти в раскрасневшуюся щеку, но не с чувством, а так, чмокнул по привычке.
– Ты полегче с девочкой, Китти. Ты слишком многого от нее требуешь, хотя сама же знаешь, что она не привыкла к современным приспособлениям. Дай ей время, и она всему прекрасно научится. Я по глазам вижу, это умная девочка.
– А по ее готовке что ты видишь?
Кэл ушел. Оставшись наедине с Китти, я почувствовала, что на меня накатывает новая волна страха. Исчезла та разумная женщина, которая причесывала мне волосы и накручивала локоны себе на пальцы. Необъяснимые перемены в ее настроении и бурные всплески эмоций пугали меня. Я уже знала, что не следует доверять ее ласкам. Однако с удивительным терпением Китти вновь стала учить меня, как пользоваться кухонной техникой – посудомойкой, прессом для мусора, куда убирать тарелки.
– Чтобы все в этих шкафах стояло на своих местах, каждая вещь, тебе ясно?
Я кивнула. Она похлопала меня по щеке, отнюдь не ласково.
– А теперь давай заканчивай с одеванием, пора в школу.
Снаружи красное кирпичное здание выглядело огромным, да и внутри него можно было заблудиться. Там были сотни подростков, и все отлично одетые, не то что я. Ни одна девочка не носила такой, как у меня, обуви с белыми носками. Директор школы, мистер Микс, улыбнулся Китти, словно пораженный тем, что видит в своем кабинете такую роскошную женщину. Он не мог оторвать взгляда от ее груди, которая находилась на уровне его глаз, и клянусь, он даже не поднял взгляда, чтобы удостовериться, что и лицо у нее симпатичное.
– Как же, конечно, миссис Деннисон, я позабочусь о вашей дочери, конечно, ну как же…
– Мне пора, – сказала Китти у двери кабинета. – Сделаешь, что скажут учителя, и приходи домой. Я оставила список твоих дел в мое отсутствие, там на кухонном столе лежат карточки. Я надеюсь, что, когда и вернусь, там все будет еще чище, чем сейчас. Ты меня поняла?
– Да, мама.
Она одарила взглядом директора и нарочито вызывающей походкой удалилась. Я диву далась, как это директор не выскочил в коридор и не понаблюдал за ее уходом. По тому, как он глазел на нее, я поняла, что о такой женщине с преувеличенно подчеркнутыми женскими достоинствами мечтают многие мужчины.
Первый день выдался трудным. Не знаю, выдумала ли я враждебное к себе отношение или оно было реальным. Мне было не по себе от непослушных волос, от дешевой и не по размеру одежды (лучшей, чем я когда-то имела, но все равно не доставляющей мне радости), от растерянности: я не знала, куда идти, где туалет для девочек. Одна хорошенькая девочка пожалела меня и познакомила со школой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113