Нас смешил боевой вид москвичей и их детская убежденность, что они действительно спасли Россию! Против них ведь никто не стоял! С ними никто не воевал! Введенные по приказу своих начальников войска даже представления не имели, зачем их ввели и в мирных граждан стрелять не собирались. Любой мало-мальски разбирающийся в военном деле человек понимает, что даже одна рота солдат с оружием в руках сможет положить не одну сотню безоружных граждан! Но здесь же никто в них не стрелял, не давил танками! Несколько попавших под военную технику граждан, задавленных туда бушующей толпой, были возведены в ранг героев!
Как поняли мы, вместо одного соплежуя по прозвищу Горбатый, решили залезть наверх другие соплежуи с гордым названием ГКЧП. Но пока они дружно жевали сопли, случайно протрезвевший Борька вдруг чухнул, что можно хрястнуть кулаком по столу. И, если повезет, взойти на престол самому, кинув и тех, и других. Что он ловко и проделал.
Чтобы мы не поддержали ГКЧП, наш полк тоже «блокировали». Когда мы заступали в наряд по гарнизону, за воротами контрольно-пропускного пункта наш ЗИЛ с вооруженным автоматами караулом из двадцати человек тормознул пост милиционеров из трех человек, вооруженных пистолетами. Старший наряда милиции, капитан, смущенно улыбаясь, обратился к дежурному по караулам:
— Товарищ майор, извините, но не могли бы назвать цель вашего убытия из части?
— Ты что, капитан? Какое тебе дело? — от души изумился дежурный по караулам.
— У нас приказ, если вы на поддержку ГКЧП, то не пропускать вас….
Мы хохотали минут пять, захлебываясь от нашего гогота и его наивности, и никак не могли остановиться.
— Слушай, а если наши танки пойдут, как вы с пистолетами их останавливать будете? — сквозь смех выдавил из себя дежурный.
— Я понимаю, товарищ майор, но мне приказали узнавать цели выездов, — сконфуженно произнес капитан.
А мне было приятно, что дебилы есть не только в армии….
Дальше никто ничего не мог понять. Союз Советских Социалистических Республик в один прекрасный день вдруг исчез, и оказалось, что мы служим не Советскому Союзу, и даже не России, а в армии независимого Кыргызстана! Но зато, как нас успокоили начальники, Кыргызстан входит в какой-то Союз Независимых Государств, и, служа ему, мы косвенно защищаем и свою Родину. Вот только надо обязательно выучить киргизский язык, научиться писать на нем и принять присягу на верность Кыргызстану. Офицеры плевались, присягу два раза не принимают, а если и принимают, то только предатели. Офицеры-киргизы вдруг резко начали расти в званиях, некоторые от лейтенанта до капитана дослуживались за два года, и мы, русскоязычные офицеры, почувствовали свою неполноценность и ненужность.
Поданные нами рапорта на перевод нас для дальнейшей службы в Россию, пропадали где-то в бюрократических коридорах министерства обороны, а негласно нам сказали, что таких, как мы, до хрена и больше. Хотите уехать оттуда, ищите себе сами место. Найдете, берите оттуда отношение, и переводитесь.
Мы были беспризорниками родной страны. Вот так и получилось, служили, служили Родине, а нам и говорят — а страны то — тю-тю. Нет больше такой страны, которой вы служили. Не нравится — пошли вон. И уходили. Сколько толковых и порядочных офицеров потеряла тогда армия, в пору сравнивать со сталинской чисткой тридцать седьмого года. Только тогда хоть объясняли, что это «враги народа», а здесь выкинули за шкирку, как безродных котят в воду, мол, кто не выплывет, мы не виноваты. Эмоции были одни: хотелось высморкаться Горбатому на родимое пятно и налить Борьке стакан какого-нибудь суррогата, от которого бомжи дохнут.
Шел третий год моей службы в Киргизии, замполит полка Рыскаев получил уже подполковника, но свое обещание сдерживал. О каких-то перспективах службы говорить не приходилось. Но я не сломался, как рассчитывал он. Я защищал мою непонятную Родину и гордился тем, что у меня это хорошо получается. Имея боевой опыт за своей спиной и репутацию настоящего офицера, который служит не за звания и ордена, а ради Родины, мне было достаточно истинного уважения офицеров полка и репутации старого боевого волка.
1993 год. К-ск. Жуков Сергей.
Зарплату не платили полгода. Хорошо хоть командир части договорился в столовой и нас, холостяков, кормили под запись. Было противно наблюдать, как эти хапуги разворовывали страну под видом различных экспериментов, после которых все должны начать жить богаче, а когда не получалось, скромно оправдывались: «извините, мол, не вышло!» Точнее вышло, но не для всех, а только для тех, кто проводил эксперименты. Смотришь телевизор — вчера был председателем правительства, а сегодня, снятый за то, что не справился со своими обязанностями, — глава Газпрома, ЕЭСа или еще чего-нибудь…. Надо же было так перенапрягаться и так пахать, что, не сумев выполнить свои обязанности, получать такую «зарплату», что стать одним из богатейших людей не только России, но и мира.
Армию вогнали в жалкое, беспомощное состояние ненужного стране выкидыша, который вот-вот должен сдохнуть. И всем было странно, почему же он так долго не дохнет?
Меня одолевали грустные мысли. Как жить в таких условиях простому советско-российскому офицеру? Без связей, без способностей, без рвения… Тихо прозябать на службе до пенсии и незаметно исчезнуть из армии в чине майора, или тащить свою лямку изо всех сил, напрягаясь и надрываясь, чтобы заметили твое усердие и уволили подполковником? Как все глупо, как не хватает Андрея с его нестандартным мышлением, хотя, может быть ему с его характером во много раз тяжелее, чем мне.
Я попал служить на военную базу, основной задачей которой было поддерживать в порядке и охранять вооружение и технику, хранимые на случай войны. О боевой готовности не шло и речи, стрельбы с личным составом проводились один раз в год, и я затосковал. Перспектив в службе не было никаких, офицеры медленно, но верно спивались и опускались. Было противно смотреть на своих сослуживцев, обильно набравшихся пива в соседнем с частью пивном ларьке с помпезным названием «Фортуна», и орошавших мочой провонявшие его насквозь стены на глазах проходивших мимо женщин и детей.
Совершенно случайно услышал от однокашника, что в МВД создается специальный отряд быстрого реагирования. Название мне понравилось, то, что говорили о стоящих перед отрядом задачах, понравилось мне еще больше, и я решил съездить в отряд, тем более что поговаривали, там армейских офицеров принимают на службу с удовольствием.
Командир отряда, здоровенный подполковник, которого бойцы с уважением называли Батей, принял меня сразу. Мы поговорили с ним всего полчаса, но я поверил ему как командиру и как человеку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Как поняли мы, вместо одного соплежуя по прозвищу Горбатый, решили залезть наверх другие соплежуи с гордым названием ГКЧП. Но пока они дружно жевали сопли, случайно протрезвевший Борька вдруг чухнул, что можно хрястнуть кулаком по столу. И, если повезет, взойти на престол самому, кинув и тех, и других. Что он ловко и проделал.
Чтобы мы не поддержали ГКЧП, наш полк тоже «блокировали». Когда мы заступали в наряд по гарнизону, за воротами контрольно-пропускного пункта наш ЗИЛ с вооруженным автоматами караулом из двадцати человек тормознул пост милиционеров из трех человек, вооруженных пистолетами. Старший наряда милиции, капитан, смущенно улыбаясь, обратился к дежурному по караулам:
— Товарищ майор, извините, но не могли бы назвать цель вашего убытия из части?
— Ты что, капитан? Какое тебе дело? — от души изумился дежурный по караулам.
— У нас приказ, если вы на поддержку ГКЧП, то не пропускать вас….
Мы хохотали минут пять, захлебываясь от нашего гогота и его наивности, и никак не могли остановиться.
— Слушай, а если наши танки пойдут, как вы с пистолетами их останавливать будете? — сквозь смех выдавил из себя дежурный.
— Я понимаю, товарищ майор, но мне приказали узнавать цели выездов, — сконфуженно произнес капитан.
А мне было приятно, что дебилы есть не только в армии….
Дальше никто ничего не мог понять. Союз Советских Социалистических Республик в один прекрасный день вдруг исчез, и оказалось, что мы служим не Советскому Союзу, и даже не России, а в армии независимого Кыргызстана! Но зато, как нас успокоили начальники, Кыргызстан входит в какой-то Союз Независимых Государств, и, служа ему, мы косвенно защищаем и свою Родину. Вот только надо обязательно выучить киргизский язык, научиться писать на нем и принять присягу на верность Кыргызстану. Офицеры плевались, присягу два раза не принимают, а если и принимают, то только предатели. Офицеры-киргизы вдруг резко начали расти в званиях, некоторые от лейтенанта до капитана дослуживались за два года, и мы, русскоязычные офицеры, почувствовали свою неполноценность и ненужность.
Поданные нами рапорта на перевод нас для дальнейшей службы в Россию, пропадали где-то в бюрократических коридорах министерства обороны, а негласно нам сказали, что таких, как мы, до хрена и больше. Хотите уехать оттуда, ищите себе сами место. Найдете, берите оттуда отношение, и переводитесь.
Мы были беспризорниками родной страны. Вот так и получилось, служили, служили Родине, а нам и говорят — а страны то — тю-тю. Нет больше такой страны, которой вы служили. Не нравится — пошли вон. И уходили. Сколько толковых и порядочных офицеров потеряла тогда армия, в пору сравнивать со сталинской чисткой тридцать седьмого года. Только тогда хоть объясняли, что это «враги народа», а здесь выкинули за шкирку, как безродных котят в воду, мол, кто не выплывет, мы не виноваты. Эмоции были одни: хотелось высморкаться Горбатому на родимое пятно и налить Борьке стакан какого-нибудь суррогата, от которого бомжи дохнут.
Шел третий год моей службы в Киргизии, замполит полка Рыскаев получил уже подполковника, но свое обещание сдерживал. О каких-то перспективах службы говорить не приходилось. Но я не сломался, как рассчитывал он. Я защищал мою непонятную Родину и гордился тем, что у меня это хорошо получается. Имея боевой опыт за своей спиной и репутацию настоящего офицера, который служит не за звания и ордена, а ради Родины, мне было достаточно истинного уважения офицеров полка и репутации старого боевого волка.
1993 год. К-ск. Жуков Сергей.
Зарплату не платили полгода. Хорошо хоть командир части договорился в столовой и нас, холостяков, кормили под запись. Было противно наблюдать, как эти хапуги разворовывали страну под видом различных экспериментов, после которых все должны начать жить богаче, а когда не получалось, скромно оправдывались: «извините, мол, не вышло!» Точнее вышло, но не для всех, а только для тех, кто проводил эксперименты. Смотришь телевизор — вчера был председателем правительства, а сегодня, снятый за то, что не справился со своими обязанностями, — глава Газпрома, ЕЭСа или еще чего-нибудь…. Надо же было так перенапрягаться и так пахать, что, не сумев выполнить свои обязанности, получать такую «зарплату», что стать одним из богатейших людей не только России, но и мира.
Армию вогнали в жалкое, беспомощное состояние ненужного стране выкидыша, который вот-вот должен сдохнуть. И всем было странно, почему же он так долго не дохнет?
Меня одолевали грустные мысли. Как жить в таких условиях простому советско-российскому офицеру? Без связей, без способностей, без рвения… Тихо прозябать на службе до пенсии и незаметно исчезнуть из армии в чине майора, или тащить свою лямку изо всех сил, напрягаясь и надрываясь, чтобы заметили твое усердие и уволили подполковником? Как все глупо, как не хватает Андрея с его нестандартным мышлением, хотя, может быть ему с его характером во много раз тяжелее, чем мне.
Я попал служить на военную базу, основной задачей которой было поддерживать в порядке и охранять вооружение и технику, хранимые на случай войны. О боевой готовности не шло и речи, стрельбы с личным составом проводились один раз в год, и я затосковал. Перспектив в службе не было никаких, офицеры медленно, но верно спивались и опускались. Было противно смотреть на своих сослуживцев, обильно набравшихся пива в соседнем с частью пивном ларьке с помпезным названием «Фортуна», и орошавших мочой провонявшие его насквозь стены на глазах проходивших мимо женщин и детей.
Совершенно случайно услышал от однокашника, что в МВД создается специальный отряд быстрого реагирования. Название мне понравилось, то, что говорили о стоящих перед отрядом задачах, понравилось мне еще больше, и я решил съездить в отряд, тем более что поговаривали, там армейских офицеров принимают на службу с удовольствием.
Командир отряда, здоровенный подполковник, которого бойцы с уважением называли Батей, принял меня сразу. Мы поговорили с ним всего полчаса, но я поверил ему как командиру и как человеку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45