– Раньше он принадлежал отцу Лиз. А после его смерти, не знаю. Наверное, миссис Ландерс.
– Кому Диган проиграл дом?
– У нас его все зовут Толстым Джо.
– Сейчас кто-нибудь живет в доме?
– Мать Лиз уехала к родственникам. А Толстый Джо… не знаю.
– Хорошо. Спасибо.
Джек повернул лошадь к конюшням. Сдав Мортимера конюху, достал телефон и позвонил своему адвокату. Тот был в конторе и сразу взял трубку:
– А, Джек! Где ты пропадаешь?
– Потом расскажу. У меня срочное дело. Надо узнать, кто такой Эдвард Диган. Чем он занимается, что за ним водится и так далее. Кому принадлежал дом Ландерсов и кто и на каких правах владеет им теперь… Как только выяснишь, позвони.
– А ты где?
– На ранчо у Эдны. Завтра скачки.
– Удачи!
– И тебе.
Лиз успела переодеться и посидеть перед зеркалом. Но выглядела неуверенно, словно опасалась, что Джек передумает и ей покажут на дверь.
– А что, если нам пообедать у Эдны? – с порога заявил Джек. Он вел себя как человек, у которого все о'кей. – Зачем нам прятаться? И Мэтью не придется возить столик. Что скажешь?
– Хорошо.
– Ты только следи, чтобы я много не ел: Лорд не выдержит расселовских калорий.
Он шутил, смеялся. Лиз постепенно успокаивалась, хотя понимала, что Джек притворяется беспечным ради нее. Ему вовсе не так весело, как он пытается показать.
Они явились на обед вовремя – бесшумно вошедший Мэтью как раз сообщал миссис Рассел, что все готово. Их приход прервал разговор хозяина ранчо со знаменитым ветеринаром, приглашенным освидетельствовать проданных мистером Расселом лошадей. Результаты осмотра были положительными, и врача пригласили отметить успех.
Первым на появление Джека и Лиз отреагировал мистер Рассел:
– Джек, тебе ведь положено поститься! Это мой племянник, – объяснил он ветеринару, – завтра он скачет.
Все перекочевали в столовую. Место возле Лиз снова заняла Моника.
– Как хорошо, что ты здесь! – сказала она. – Я соскучилась.
– Ты же с Мэри и Стивом?
– Я с ними опять поссорилась. – Моника скорчила гримаску. – Будешь болеть за Джека? Он хорошо ездит, но папа говорит, ему следует поменять лошадь.
– Зачем?
Моника ответила с видом знатока:
– У Лорда упала резвость.
Неожиданно раздался телефонный звонок. Телефонного аппарата в столовой не было: здесь не принято прерывать трапезу телефонной болтовней. Хозяева переглянулись.
– Извините, – сказал Джек, доставая из кармана аппарат. – Это меня. Джереми, и могу воспользоваться твоим кабинетом?
Мистер Рассел утвердительно кивнул. Джек отодвинул стул и быстро вышел из комнаты.
В кабинете, обставленном по вкусу хозяина, были представлены все виды искусства, прославлявшие лошадь, – картины, скульптура, графика. В шкафу – книги по коневодству. Большой письменный стол украшала массивная бронзовая лампа – две жеребца, поднявшись на дыбы, поддерживали матовый плафон.
Джек сел за стол.
– Раскопал что-нибудь?
– Слушай, – сказал адвокат. – Эдвард Диган занимается земельными операциями. Замечен в мелких махинациях. Действительно женат на Энн Ландерс. Брак не расторгнут. Дом записан был на Элизабет Ландерс по завещанию ее отца…
– Постой, постой! Кому принадлежал дом?
– Элизабет Ландерс.
– А теперь?
– Джозефу Шеллу.
– Как совершена сделка?
– Продажа. Многие утверждают, что Диган проиграл дом в карты, но официально это «купля – продажа».
– Кто подписал купчую?
– Эдвард Диган.
– Без согласия Элизабет?
– Да, никаких отметок о ее согласии нет. Сделка недействительна.
– Очень хорошо.
– Что ж хорошего?
– Составь иск от имени Элизабет Ландерс на незаконность сделки. Кстати, этот Диган сейчас смотрит конные состязания у Расселов. Я говорю на тот случай, если его присутствие в полиции окажется необходимым.
– Понял. А теперь скажи, что, собственно, ты так печешься об этой Элизабет Ландерс?
– Личный интерес.
– Ты с ума сошел!
– Похоже на то, дружище…
Джек вернулся в столовую к подаче второго блюда. Но так как он соблюдал перед скачками диету, то не горевал, что пропустил знаменитый расселовский черепаший суп.
– Прошу прощения, – сказал он, усаживаясь на свое место, – дела…
– А на дистанции тебе тоже будут звонить? – поинтересовался мистер Рассел.
Моника засмеялась. Мать строго посмотрела на нее. Моника сказала:
– Но, мама, – смешно! Джек на скаку вытаскивает телефон и решает свои дела!
После обеда мистер Рассел утащил ветеринара в кабинет – похвастать новыми картинами, недавно купленными на аукционе. Моника обрадовала двоюродного брата, заявив, что завтра они с Лиз будут болеть за него, и убежала.
Оставшись вдвоем с Лиз, Джек спросил, кому принадлежал их дом.
– Отцу.
– А после его смерти?
– Тетя Агата говорила, что мне, но мама никогда не подтверждала. А почему ты спрашиваешь?
– Из любопытства. Как-то странно, что твоя мать легко отказалась от дома. Едва ли у родственников ей лучше.
– Но что она могла сделать, если он проиграл дом в карты!
– Да-да, я что-то такое слышал.
В эту ночь Джек спал в кабинете хозяина, объяснив Лиз, что перед выступлениями должен хорошо выспаться. Прежде чем пожелать ей спокойной ночи, он вновь сказал, что ей нечего бояться.
– Он не посмеет тебя шантажировать.
– Откуда ты знаешь?
– Знаю.
Лиз осталась одна. Спасибо Тому – если бы не он, ехала бы она сейчас в поезде неизвестно куда и больше никогда не увидела бы Джека. Она мысленно перенеслась в завтрашний день. Джек хотел, чтобы она была нарядной и красивой. Самой красивой… Жаль, нет Дэвида, чтобы сделать прическу. Придется просто расчесать волосы. Сперва, конечно, вымыть, чтобы были пышней. Она наденет платье, которое подарил Джек, колье… И пусть миссис Рассел уничтожает ее презрительными взглядами – она будет самой красивой…
Проснулась Лиз рано. Долго стояла под душем, потом натиралась кремом, тщательно сделала макияж… Будто собиралась на свидание. Время почти не двигалось, Лиз даже удивилась, когда заглянула Моника и сообщила, что пора идти.
Трибуны украшали разноцветные флажки. Народу было еще больше, чем на бегах. Вокруг все переговаривались, перекрикивались, шутили. В руках у многих белели программки, где были названы имена наездников, цвет их камзолов и картузов, клички лошадей, группа, в которой выступает конь, его возраст и пол, стоимость приза, имя владельца… Все эти сведения громко, с пристрастием обсуждались.
Наконец раздался звон колокола. Вывели лошадей, которые участвовали в первой скачке, и где-то – Лиз не было видно где – проверяли их вес и вес жокеев. После второго удара колокола участники появились на скаковой дорожке. Их было десять. Всадники в разноцветных камзолах, на потниках лошадей, по обе стороны седла, – стартовые номера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41