Сейчас Паула знала все о той давней истории с шантажом, об отвлекающем маневре, задуманном и осуществленном Робертом с целью выкрасть у Каролин компрометирующие Ливингстона и Джами Рамону фотографии. Она стыдила себя за глупую ревность, но покой ее уже был нарушен. К тому же она задавалась вопросом, зачем Каролин соизволила присутствовать на оглашении завещания. Уж эта женщина никак не могла рассчитывать, что Ливингстон ей что-нибудь оставил. Однако Каролин Киркегард присутствовала здесь, причем явно что-то ее взбудоражило, и нехорошая, злобная аура вокруг нее сгущалась.
Чтобы поднять настроение, Паула украдкой бросила взгляд на кольцо на безымянном пальце. Единственный изумруд был изумителен, не слишком крупный и классической огранки. Подарок Роберта не мог не радовать ее, хотя она и не приветствовала подобную расточительность.
Энтховен тем временем начал чтение завещания:
– Я, Франсиско Ливингстон, находясь в здравом уме, объявляю свою последнюю волю и отменяю все предшествующие мои завещания. Я сделал это завещание в связи с изменившимися обстоятельствами в отношении моего главного имущества. Первого ноября этого года я подписал договор о продаже, в котором выразил согласие продать свой пакет акций Роберту Хартфорду. В договоре указывалось, что окончательный расчет и оформление сделки состоится в последний день января следующего года.
Каролин чуть успокоилась. Оказалось, что дела не так уж плохи, как она думала. Ливингстон собирался заявить, что в случае невыполнения одной из сторон полностью условий договора сделка считается незавершенной и адвокаты продадут акции тому, кто предложит наивысшую цену.
Роберт вздохнул. Как грустно, нелепо и несправедливо. Он тоже задался вопросом, зачем он здесь. Очевидно, Ливингстон оставил ему кое-что. Вина, например. «Каналетто», может быть? Оно было его гордостью. Он его смаковал сам и часто делил радость приобщения к божественному напитку своего приятеля Хартфорда.
Энтховен продолжал читать с выражением:
– В случае моей кончины в промежуток между заключением договора и завершением сделки купли-продажи, а также в случае, если мистер Хартфорд по какой-либо непредвиденной причине не сможет выплатить целиком всю сумму, договор теряет законную силу, объявляется недействительным, и мои душеприказчики обязаны в отсутствие каких-либо иных моих указаний осуществить продажу лицу, предложившему самую высокую цену.
Тауэр навострил уши. Одна только странная оговорка, и он уже учуял запах пожара. «В отсутствие каких-либо иных моих указаний…» Откуда, черт побери, душеприказчики могут получить «иные» указания? С того света, что ли, по факсу? Милый старина Ливингстон. Все может обернуться весьма забавным делом. Он и ввернул эту фразочку в завещание, несомненно, ради забавы. Только кого он собирается повеселить? Ведь не себя, раз он рассчитывал, что к тому времени уже отдаст концы.
Энтховен позволил себе передышку и продолжил торжественно:
– Я не смогу умереть спокойно, если буду думать, что «Сансет-отель» попадет в руки Дэвида Плутарха и Каролин Киркегард.
Лица присутствующих окаменели. Пожар вспыхнул мгновенно и обжег щеки Плутарха. Каролин поднялась. Потом села. Потом опять встала. Рот ее открылся, закрылся и вновь открылся. Из него не вылетело ни звука. Ее вид, если б его запечатлели на фото, мог бы служить пособием для обучающихся актерскому мастерству и получивших задание изобразить шок.
– Браво, Франсиско! – громко сказал Тауэр.
Но Ливингстон еще продолжал говорить устами Энтховена:
– Если я умру до завершения вышеупомянутой сделки, то сим завещаю и передаю в качестве посмертного дара целиком и полностью мой пакет акций «Сансет-отель Инкорпорейтед» в собственность Роберта Байрона Хартфорда, проживающего по адресу: «Сансет-отель», Сансет-бульвар, Беверли-Хиллз, штат Калифорния, США.
Роберт решил, что сейчас сойдет с ума. «Сансет» ему отдан. Даром. Просто так. Сто пятьдесят миллионов долларов. Если не больше.
Он вскочил. Паула тоже. Он заключил ее в объятия. «Мы победили, дорогая! Мы победили…» Он гладил ее волосы дрожащей от переполнявших его чувств рукой.
Глаза Каролин застилал туман, но сквозь него проступали очертания обнявшейся парочки. Они сейчас торжествуют, они насмехаются над ней. Она сама подарила им «Сансет». Ведь если б она своей рукой не умертвила старика, не было бы оглашения завещания. Роберт даром заполучил отель, но Каролин заставит его уплатить цену, которую сама назначит. Цена будет очень высокой, непомерной, страшной…
– Мы опротестуем завещание… – процедил Плутарх.
– На каком основании? – вскинулся Роберт.
Плутарх, овладев собой, переключился на троицу адвокатов, сопровождавших его. Юристы всегда найдут «основания», выроют их из-под земли.
– Мы хотели бы побеседовать с лицом, засвидетельствовавшим подпись. А также, в связи с преклонным возрастом мистера Ливингстона, возникают сомнения на счет его компетентности. Мистер Хартфорд не состоит в родстве с завещателем. Вполне возможно, что он оказывал давление на мистера Ливингстона.
На подобный случай Энтховен запасся козырями. Словно карточный маэстро на миссионерском пароходе, он швырнул их на стол, заставив скользить веером по полированной поверхности в сторону оппонента. Стало понятно, зачем, кроме листка с завещанием, он еще держал под рукой две внушительные стопки бумаг.
– Письменное показание, данное под присягой и подписанное лицом, засвидетельствовавшим завещание, и заверенное нотариусом… отчет двух независимых экспертов по почерку, подтверждающих подлинность подписи Франсиско Ливингстона… медицинское заключение, подписанное дипломированным психиатром, обследовавшим мистера Ливингстона регулярно и в последний раз месяц назад, где говорится, что состояние умственных способностей пациента нормальное во всех отношениях… Копия письма мистера Ливингстона, адресованного мистеру Хартфорду с выражением глубокого удовлетворения тем, что мистер Хартфорд покупает «Сансет-отель», так как, по мнению автора письма, его собственность попадает в заботливые, надежные руки…
У Плутарха сдали нервы. Он подал знак своей команде и направился к выходу.
– Можешь радоваться, Роберт… пока можешь… – прорычала Каролин.
– Убирайся к дьяволу из моего отеля! – приказал Роберт.
– Каролин! – резко одернул Плутарх свою возлюбленную.
Наступит их время, и они отомстят. Но теперь они очутились на вражеской территории, и следующий бой придется затевать в другом месте.
Об этом же подумала и Каролин. Она отнимет у Роберта любимую игрушку, и очень скоро. В этом она не сомневалась. Глядя на Паулу, она вспомнила, как смотрел на девушку шофер лимузина там, у церкви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Чтобы поднять настроение, Паула украдкой бросила взгляд на кольцо на безымянном пальце. Единственный изумруд был изумителен, не слишком крупный и классической огранки. Подарок Роберта не мог не радовать ее, хотя она и не приветствовала подобную расточительность.
Энтховен тем временем начал чтение завещания:
– Я, Франсиско Ливингстон, находясь в здравом уме, объявляю свою последнюю волю и отменяю все предшествующие мои завещания. Я сделал это завещание в связи с изменившимися обстоятельствами в отношении моего главного имущества. Первого ноября этого года я подписал договор о продаже, в котором выразил согласие продать свой пакет акций Роберту Хартфорду. В договоре указывалось, что окончательный расчет и оформление сделки состоится в последний день января следующего года.
Каролин чуть успокоилась. Оказалось, что дела не так уж плохи, как она думала. Ливингстон собирался заявить, что в случае невыполнения одной из сторон полностью условий договора сделка считается незавершенной и адвокаты продадут акции тому, кто предложит наивысшую цену.
Роберт вздохнул. Как грустно, нелепо и несправедливо. Он тоже задался вопросом, зачем он здесь. Очевидно, Ливингстон оставил ему кое-что. Вина, например. «Каналетто», может быть? Оно было его гордостью. Он его смаковал сам и часто делил радость приобщения к божественному напитку своего приятеля Хартфорда.
Энтховен продолжал читать с выражением:
– В случае моей кончины в промежуток между заключением договора и завершением сделки купли-продажи, а также в случае, если мистер Хартфорд по какой-либо непредвиденной причине не сможет выплатить целиком всю сумму, договор теряет законную силу, объявляется недействительным, и мои душеприказчики обязаны в отсутствие каких-либо иных моих указаний осуществить продажу лицу, предложившему самую высокую цену.
Тауэр навострил уши. Одна только странная оговорка, и он уже учуял запах пожара. «В отсутствие каких-либо иных моих указаний…» Откуда, черт побери, душеприказчики могут получить «иные» указания? С того света, что ли, по факсу? Милый старина Ливингстон. Все может обернуться весьма забавным делом. Он и ввернул эту фразочку в завещание, несомненно, ради забавы. Только кого он собирается повеселить? Ведь не себя, раз он рассчитывал, что к тому времени уже отдаст концы.
Энтховен позволил себе передышку и продолжил торжественно:
– Я не смогу умереть спокойно, если буду думать, что «Сансет-отель» попадет в руки Дэвида Плутарха и Каролин Киркегард.
Лица присутствующих окаменели. Пожар вспыхнул мгновенно и обжег щеки Плутарха. Каролин поднялась. Потом села. Потом опять встала. Рот ее открылся, закрылся и вновь открылся. Из него не вылетело ни звука. Ее вид, если б его запечатлели на фото, мог бы служить пособием для обучающихся актерскому мастерству и получивших задание изобразить шок.
– Браво, Франсиско! – громко сказал Тауэр.
Но Ливингстон еще продолжал говорить устами Энтховена:
– Если я умру до завершения вышеупомянутой сделки, то сим завещаю и передаю в качестве посмертного дара целиком и полностью мой пакет акций «Сансет-отель Инкорпорейтед» в собственность Роберта Байрона Хартфорда, проживающего по адресу: «Сансет-отель», Сансет-бульвар, Беверли-Хиллз, штат Калифорния, США.
Роберт решил, что сейчас сойдет с ума. «Сансет» ему отдан. Даром. Просто так. Сто пятьдесят миллионов долларов. Если не больше.
Он вскочил. Паула тоже. Он заключил ее в объятия. «Мы победили, дорогая! Мы победили…» Он гладил ее волосы дрожащей от переполнявших его чувств рукой.
Глаза Каролин застилал туман, но сквозь него проступали очертания обнявшейся парочки. Они сейчас торжествуют, они насмехаются над ней. Она сама подарила им «Сансет». Ведь если б она своей рукой не умертвила старика, не было бы оглашения завещания. Роберт даром заполучил отель, но Каролин заставит его уплатить цену, которую сама назначит. Цена будет очень высокой, непомерной, страшной…
– Мы опротестуем завещание… – процедил Плутарх.
– На каком основании? – вскинулся Роберт.
Плутарх, овладев собой, переключился на троицу адвокатов, сопровождавших его. Юристы всегда найдут «основания», выроют их из-под земли.
– Мы хотели бы побеседовать с лицом, засвидетельствовавшим подпись. А также, в связи с преклонным возрастом мистера Ливингстона, возникают сомнения на счет его компетентности. Мистер Хартфорд не состоит в родстве с завещателем. Вполне возможно, что он оказывал давление на мистера Ливингстона.
На подобный случай Энтховен запасся козырями. Словно карточный маэстро на миссионерском пароходе, он швырнул их на стол, заставив скользить веером по полированной поверхности в сторону оппонента. Стало понятно, зачем, кроме листка с завещанием, он еще держал под рукой две внушительные стопки бумаг.
– Письменное показание, данное под присягой и подписанное лицом, засвидетельствовавшим завещание, и заверенное нотариусом… отчет двух независимых экспертов по почерку, подтверждающих подлинность подписи Франсиско Ливингстона… медицинское заключение, подписанное дипломированным психиатром, обследовавшим мистера Ливингстона регулярно и в последний раз месяц назад, где говорится, что состояние умственных способностей пациента нормальное во всех отношениях… Копия письма мистера Ливингстона, адресованного мистеру Хартфорду с выражением глубокого удовлетворения тем, что мистер Хартфорд покупает «Сансет-отель», так как, по мнению автора письма, его собственность попадает в заботливые, надежные руки…
У Плутарха сдали нервы. Он подал знак своей команде и направился к выходу.
– Можешь радоваться, Роберт… пока можешь… – прорычала Каролин.
– Убирайся к дьяволу из моего отеля! – приказал Роберт.
– Каролин! – резко одернул Плутарх свою возлюбленную.
Наступит их время, и они отомстят. Но теперь они очутились на вражеской территории, и следующий бой придется затевать в другом месте.
Об этом же подумала и Каролин. Она отнимет у Роберта любимую игрушку, и очень скоро. В этом она не сомневалась. Глядя на Паулу, она вспомнила, как смотрел на девушку шофер лимузина там, у церкви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97