Что мама умрет, а потом отец…
— Я не мог этого предвидеть. Но кое-что знал. Например, что твой отец стал пить, а то, как он управлял ранчо, оставляло желать лучшего. Это было ясно еще пять лет назад. Вопрос был лишь во времени. Я собирался сделать твоему отцу предложение, от которого он не смог бы отказаться.
— Он ни за что не продал бы тебе ранчо, Флинн.
— Как сказать.
Зеленые глаза Кейтлин зажглись яростным огнем. — Выходит, ты с самого начала разработал план действий: сколотить деньги на родео, затем разумно поместить их в дело и в подходящий момент вернуться. — Я обещал вернуться ровно через пять лет.
Кейтлин взмахнула рукой с кистью.
— Убирайся отсюда, Флинн! — (Он продолжал спокойно красить ограду.). — Ты что, не слышишь?
— Зря стараешься. Только забрызгаешь краской землю.
— Ты отвратительный наглец! — прошипела она сквозь зубы.
Да, она потрясающе хороша, когда сердится, подумал Флинн. Зеленые глаза сверкают, щеки горят, а вся ее обольстительная маленькая фигурка излучает энергию. Флинну безумно хотелось заключить Кейтлин в объятия, осыпать поцелуями… но время для этого пока не пришло.
— Что еще хорошего ты можешь про меня сказать? — холодно осведомился Флинн.
— Хорошего — ничего. Ты прекрасно знаешь мое мнение о тебе. Я хочу, чтобы ты уехал.
— Я не уеду, Кейтлин.
— Ты владеешь закладной, и в настоящий момент я ничего не могу с этим поделать. Но ранчо владею я.
— Согласен.
— Плату ты будешь получать.
— Рад слышать. Это в твоих же интересах.
— Ты намекаешь, что лишишь меня права выкупа, если я не заплачу в срок по закладной?
— Мне не хотелось бы тебе об этом говорить.
Кейтлин была потрясена.
— Ты получишь свою плату, но для этого нам не обязательно видеться.
— А если я хочу тебя видеть?
Ее это несколько озадачило.
— Нет, — она покачала головой. — Мы можем общаться письменно или по телефону.
— Очень жаль, — сказал он, — но тем не менее я никуда не уеду.
— Тебе, видно, просто хочется досадить мне.
— Бедняжка Кейтлин, — он усмехнулся. — Неужели ты намереваешься покончить с этой оградой сегодня?
— Конечно.
— Можно отложить до завтра.
— Завтра у меня другие дела.
— Но сейчас так жарко.
— Ты без конца это повторяешь. Если устал, то бросай.
— А ты?
— Я закончу, даже если умру при этом. Она покраснела от негодования. Флинн отметил, что выглядит она измученной.
— Слишком высокая цена за твое упрямство! — сердито воскликнул он.
— Я сильнее, чем кажусь, Флинн. А ты ступай, отдыхай в тенечке.
Флинн остался, и они молча продолжали красить ограду. Солнце жгло нещадно. Даже скот попрятался в тень.
Работа не представляла для Флинна особого труда, чего нельзя было сказать про Кейтлин: капельки пота выступили на верхней губе и на лбу, а футболка взмокла. Кисть дрожала у нее в руке, и мазки стали неровными. Флинн больше не предлагал ей отдохнуть, но внимательно следил за ней.
Когда же Кейтлин, пошатнувшись, стала оседать на землю, он успел подхватить ее и прижал к себе неподвижное тело. Она открыла глаза и слабо произнесла:
— Со мной все в порядке.
— Тебя надо отнести в прохладное место.
— У меня на секунду закружилась голова — вот и все. Отпусти меня, Флинн.
— Не будь дурочкой. С тобой случится солнечный удар. — И он понес ее в дом.
— Тебе тяжело. Я пойду сама.
— Ты весишь не больше младенца. Наверное, вообще ничего не ешь.
Флинн не ожидал, что она такая легкая, хотя несколько дней назад, когда они ехали на одной лошади, убедился в ее худобе. Но все равно он держал на руках нежную и хрупкую женщину. Даже худая Кейтлин могла свести с ума своей удивительной сексуальностью, вызывала стремление опекать ее. А поддаваться этому чувству Флинн не хотел, так как считал Кейтлин Маллинз упрямой и бессердечной гордячкой.
Он распахнул дверь в дом.
— Отпусти меня, — снова попросила Кейтлин. — Я не хочу, чтобы ты меня нес.
— Упрямица.
— Флинн, куда ты направляешься?
— В твою спальню.
— Нет! — воскликнула она и попыталась вырваться из его объятий.
Не обращая внимания на ее протесты, Флинн пересек прихожую и двинулся по коридору. За пять лет он не успел забыть, где находится спальня Кейтлин. Не прошло и нескольких секунд, как он уложил ее на кровать.
В комнате с тех пор ничего не изменилось: она по-прежнему была бело-розовая, с плюшевыми зверюшками и множеством подушечек, хотя своим видом не соответствовала колючей особе, живущей здесь.
— Какая же ты на самом деле, Кейтлин? — спросил он. — Нежная и ласковая девушка или упрямая, независимая женщина?
— А ты как считаешь? — В усталых зеленых глазах промелькнули смешинки.
— В тебе всего понемногу, — предположил Флинн.
— Разбирайся сам, — вызывающе сказала она, и ее губы раскрылись в улыбке, словно розовые лепестки, обнажив ровный ряд белых зубов и кончик языка. Флинн инстинктивно нагнулся и прильнул к ее рту. Кейтлин вздрогнула, а он смаковал сладкий вкус теплых влажных губ. Просунув руки ей под спину, он приподнял Кейтлин и ощутил, как ее грудь коснулась его шеи. Он не удержался от стона, вспомнив, что все это однажды уже с ним происходило. Но он вспомнил также, зачем находится здесь, в ее комнате, и вообще на ранчо. Флинн выпрямился.
— Почему? — спросила Кейтлин, и взгляд ее зеленых глаз слегка затуманился.
— Почему я тебя поцеловал? — Флинн деланно пожал плечами. — Мне захотелось.
— А почему ты остановился?
От столь неожиданного вопроса у него заболело в паху. Да потому, что тогда я вообще был бы не в состоянии остановиться, хотелось ему правдиво ответить.
— Когда мы впервые встретились, — небрежным тоном произнес он, — ты задала мне тот же вопрос. Мы ехали рядом на лошадях.
— Я помню.
— Я поцеловал тебя, Кейтлин.
— И это тоже помню.
— Но сейчас я остановился. Почему? Передумал, — насмешливо ответил он.
— Ты — свинья, Флинн! Я ошиблась в тебе.
Флинн невесело засмеялся.
— Вероятно, мы оба ошиблись друг в друге. Как ты себя чувствуешь?
— Превосходно. В состоянии докрасить забор.
— Будешь последней дурой, если это сделаешь.
— Мне просто на минуту стало плохо, а ты изобразил из себя эдакого силача.
Она села, но он, ухватив ее за плечи, уложил обратно.
— Не вздумай вставать, пока я не вернусь.
— Не командуй. — Голос у нее звучал дерзко, но вид был изможденный.
— Еще не то будет, — пообещал Флинн и вышел из комнаты. Через несколько минут он вернулся с мокрым полотенцем и чашкой.
Положив полотенце ей на лоб, он приказал лежать спокойно.
Кейтлин лежала с закрытыми глазами, а Флинн рассматривал ее лицо: длинные ресницы окаймляли веки, мягкие волосы распушились по подушке, уголки губ загибались наверх, в ложбинке нежной шеи билась жилка, а сквозь влажную прилипшую майку просвечивали соски маленьких грудей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
— Я не мог этого предвидеть. Но кое-что знал. Например, что твой отец стал пить, а то, как он управлял ранчо, оставляло желать лучшего. Это было ясно еще пять лет назад. Вопрос был лишь во времени. Я собирался сделать твоему отцу предложение, от которого он не смог бы отказаться.
— Он ни за что не продал бы тебе ранчо, Флинн.
— Как сказать.
Зеленые глаза Кейтлин зажглись яростным огнем. — Выходит, ты с самого начала разработал план действий: сколотить деньги на родео, затем разумно поместить их в дело и в подходящий момент вернуться. — Я обещал вернуться ровно через пять лет.
Кейтлин взмахнула рукой с кистью.
— Убирайся отсюда, Флинн! — (Он продолжал спокойно красить ограду.). — Ты что, не слышишь?
— Зря стараешься. Только забрызгаешь краской землю.
— Ты отвратительный наглец! — прошипела она сквозь зубы.
Да, она потрясающе хороша, когда сердится, подумал Флинн. Зеленые глаза сверкают, щеки горят, а вся ее обольстительная маленькая фигурка излучает энергию. Флинну безумно хотелось заключить Кейтлин в объятия, осыпать поцелуями… но время для этого пока не пришло.
— Что еще хорошего ты можешь про меня сказать? — холодно осведомился Флинн.
— Хорошего — ничего. Ты прекрасно знаешь мое мнение о тебе. Я хочу, чтобы ты уехал.
— Я не уеду, Кейтлин.
— Ты владеешь закладной, и в настоящий момент я ничего не могу с этим поделать. Но ранчо владею я.
— Согласен.
— Плату ты будешь получать.
— Рад слышать. Это в твоих же интересах.
— Ты намекаешь, что лишишь меня права выкупа, если я не заплачу в срок по закладной?
— Мне не хотелось бы тебе об этом говорить.
Кейтлин была потрясена.
— Ты получишь свою плату, но для этого нам не обязательно видеться.
— А если я хочу тебя видеть?
Ее это несколько озадачило.
— Нет, — она покачала головой. — Мы можем общаться письменно или по телефону.
— Очень жаль, — сказал он, — но тем не менее я никуда не уеду.
— Тебе, видно, просто хочется досадить мне.
— Бедняжка Кейтлин, — он усмехнулся. — Неужели ты намереваешься покончить с этой оградой сегодня?
— Конечно.
— Можно отложить до завтра.
— Завтра у меня другие дела.
— Но сейчас так жарко.
— Ты без конца это повторяешь. Если устал, то бросай.
— А ты?
— Я закончу, даже если умру при этом. Она покраснела от негодования. Флинн отметил, что выглядит она измученной.
— Слишком высокая цена за твое упрямство! — сердито воскликнул он.
— Я сильнее, чем кажусь, Флинн. А ты ступай, отдыхай в тенечке.
Флинн остался, и они молча продолжали красить ограду. Солнце жгло нещадно. Даже скот попрятался в тень.
Работа не представляла для Флинна особого труда, чего нельзя было сказать про Кейтлин: капельки пота выступили на верхней губе и на лбу, а футболка взмокла. Кисть дрожала у нее в руке, и мазки стали неровными. Флинн больше не предлагал ей отдохнуть, но внимательно следил за ней.
Когда же Кейтлин, пошатнувшись, стала оседать на землю, он успел подхватить ее и прижал к себе неподвижное тело. Она открыла глаза и слабо произнесла:
— Со мной все в порядке.
— Тебя надо отнести в прохладное место.
— У меня на секунду закружилась голова — вот и все. Отпусти меня, Флинн.
— Не будь дурочкой. С тобой случится солнечный удар. — И он понес ее в дом.
— Тебе тяжело. Я пойду сама.
— Ты весишь не больше младенца. Наверное, вообще ничего не ешь.
Флинн не ожидал, что она такая легкая, хотя несколько дней назад, когда они ехали на одной лошади, убедился в ее худобе. Но все равно он держал на руках нежную и хрупкую женщину. Даже худая Кейтлин могла свести с ума своей удивительной сексуальностью, вызывала стремление опекать ее. А поддаваться этому чувству Флинн не хотел, так как считал Кейтлин Маллинз упрямой и бессердечной гордячкой.
Он распахнул дверь в дом.
— Отпусти меня, — снова попросила Кейтлин. — Я не хочу, чтобы ты меня нес.
— Упрямица.
— Флинн, куда ты направляешься?
— В твою спальню.
— Нет! — воскликнула она и попыталась вырваться из его объятий.
Не обращая внимания на ее протесты, Флинн пересек прихожую и двинулся по коридору. За пять лет он не успел забыть, где находится спальня Кейтлин. Не прошло и нескольких секунд, как он уложил ее на кровать.
В комнате с тех пор ничего не изменилось: она по-прежнему была бело-розовая, с плюшевыми зверюшками и множеством подушечек, хотя своим видом не соответствовала колючей особе, живущей здесь.
— Какая же ты на самом деле, Кейтлин? — спросил он. — Нежная и ласковая девушка или упрямая, независимая женщина?
— А ты как считаешь? — В усталых зеленых глазах промелькнули смешинки.
— В тебе всего понемногу, — предположил Флинн.
— Разбирайся сам, — вызывающе сказала она, и ее губы раскрылись в улыбке, словно розовые лепестки, обнажив ровный ряд белых зубов и кончик языка. Флинн инстинктивно нагнулся и прильнул к ее рту. Кейтлин вздрогнула, а он смаковал сладкий вкус теплых влажных губ. Просунув руки ей под спину, он приподнял Кейтлин и ощутил, как ее грудь коснулась его шеи. Он не удержался от стона, вспомнив, что все это однажды уже с ним происходило. Но он вспомнил также, зачем находится здесь, в ее комнате, и вообще на ранчо. Флинн выпрямился.
— Почему? — спросила Кейтлин, и взгляд ее зеленых глаз слегка затуманился.
— Почему я тебя поцеловал? — Флинн деланно пожал плечами. — Мне захотелось.
— А почему ты остановился?
От столь неожиданного вопроса у него заболело в паху. Да потому, что тогда я вообще был бы не в состоянии остановиться, хотелось ему правдиво ответить.
— Когда мы впервые встретились, — небрежным тоном произнес он, — ты задала мне тот же вопрос. Мы ехали рядом на лошадях.
— Я помню.
— Я поцеловал тебя, Кейтлин.
— И это тоже помню.
— Но сейчас я остановился. Почему? Передумал, — насмешливо ответил он.
— Ты — свинья, Флинн! Я ошиблась в тебе.
Флинн невесело засмеялся.
— Вероятно, мы оба ошиблись друг в друге. Как ты себя чувствуешь?
— Превосходно. В состоянии докрасить забор.
— Будешь последней дурой, если это сделаешь.
— Мне просто на минуту стало плохо, а ты изобразил из себя эдакого силача.
Она села, но он, ухватив ее за плечи, уложил обратно.
— Не вздумай вставать, пока я не вернусь.
— Не командуй. — Голос у нее звучал дерзко, но вид был изможденный.
— Еще не то будет, — пообещал Флинн и вышел из комнаты. Через несколько минут он вернулся с мокрым полотенцем и чашкой.
Положив полотенце ей на лоб, он приказал лежать спокойно.
Кейтлин лежала с закрытыми глазами, а Флинн рассматривал ее лицо: длинные ресницы окаймляли веки, мягкие волосы распушились по подушке, уголки губ загибались наверх, в ложбинке нежной шеи билась жилка, а сквозь влажную прилипшую майку просвечивали соски маленьких грудей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27