— Мама, форма-то у меня здесь, а матч через полчаса… Здравствуйте, — кивает он Виталию; вчера, когда она заезжала к матери, Никиты не было дома, так что она их так и не познакомила. Сын играет в школьной футбольной команде и, как всегда, собирает все в последнюю минуту.
— Таля, отвези парня на стадион. Отложим уж дня на три свой праздник!
— Как скажешь, — соглашается он и сам кричит: — Никита, не переживай, я тебя отвезу!
— Правда? — Тот выглядывает из своей комнаты со счастливой физиономией и тут же вспоминает: — Мам, а где мой мяч?
— И так всегда: мама, где! — всплескивает руками Евгения и идет на балкон. — Сейчас принесу.
Никита выбегает со спортивной сумкой, заталкивает в нее мяч и, зашнуровывая кроссовки, спрашивает:
— А какая у вас машина?
— «Вольво».
— Ух ты!
Евгения слышит, как они уезжают на лифте.
— Только бы он был дома! — приговаривает она, набирая телефон Аристова. Если Толяна не окажется, она боится, что в следующий раз у нее просто не хватит духу вызвать его на разговор.
Но сегодня определенно ее день, потому что трубку берет сам Толян.
— Это Лопухина.
— Слышу.
— Мне нужно с тобой поговорить.
— Срочно?
— Срочно!!!
— Чего ты кричишь? У меня хороший аппарат. Я даже слышу, как ты обзываешь балдой хорошего человека.
— Я могла бы догадаться! — хмыкает Евгения. — У кого еще хватит ума звонить среди ночи, чтобы просто подышать в трубку.
— Я никак не мог заснуть.
— Может, ты стал пить?
— С чего ты взяла?
— В последнее время ты совершаешь слишком много немотивированных поступков.
— Ах-ах, как ты научно выражаешься! Ладно, где мы увидимся? Подъехать к тебе?
— Нет! — выкрикивает Евгения.
— Какая ты нервная стала, — участливо констатирует То-лян. — Знакомства с крутыми мэнами не пошли тебе на пользу. Вот видишь, я уже слышу, как ты запыхтела. Давай посидим в ресторане «Гостиный двор». Там можно спокойно поговорить. Всей музыки — скрипка да пианино. Но народу нравится. Ты выходи на уголок, я тебя подхвачу.
Глава 15
— Я все знаю, — говорит Толяну Евгения; они сидят на открытой веранде ресторана «Гостиный двор» и ужинают.
— Всего никто не знает! — спокойно отвечает Толян.
— Ну почему мне так хочется чем-нибудь в тебя запустить? Тарелкой или бокалом — все равно! — От возмущения она даже перестает жевать.
Ни он, ни она до встречи не успели поужинать и сейчас, не стесняясь, уплетают отбивные. Как говорится, аж за ушами трещит!
На столе у них безалкогольные напитки. Евгения настояла: Толян за рулем, а она пить в одиночку не желает, не алкоголик.
— У меня есть таблетки — антиполицай! — предложил было Аристов.
— Еще чего! Не дай Бог, с тобой что-нибудь случится, а я до смерти себя виноватой буду чувствовать.
— Неужели я тебе так дорог?!
— Мне дорого мое спокойствие! — отрезает она.
— Ты, Лопухина, агрессивна по своей природе. Никто, кроме меня, этого не знает. Все клюют на твои невинные карие глазки. Считают тебя тихой и безобидной. О, под этим пеплом горит огонь!
— Что ты имеешь в виду, говоря о пепле? Мои волосы?
— Вовсе нет. — В его голосе сквозит невольная мягкость. — Волосы у тебя красивые. Русые. Пепел — иносказание. Что это такое, ты, Лопухина, не поймешь. Ты прагматик!
— Я — прагматик?!
Такого в свой адрес она еще не слышала. Конечно, Толян ехидничает, а она, как назло, никак не может начать обещанный важный разговор. Только наберет, побольше воздуха — вот сейчас! — как он ее сбивает с толку своими язвительными замечаниями.
— Толян, чего ты от меня хочешь? Чтобы я ни с кем не встречалась? Считаешь нормальным, когда женщина одна?
Неожиданно Толян от ее слов смущается. Неужели они поменялись ролями? Или она просто попала в струю?
— Хочешь, чтобы я до старости жила без мужчины и тихо стервенела?
— Ну ты и слово выдумала! — бормочет он, не отрывая глаз от тарелки. — Влюбилась, что ли, в этого Виталия?
— Не твое дело! — взрывается она; кажется, сегодня они достали ее до печенок! — Я тебе что-нибудь должна? Обещала? Или ты просто хочешь со мной переспать?
— Дура! — цедит он сквозь зубы.
Теперь жаром обдает Евгению: все-таки на откровенное хамство у нее пока маловато дыхания. Пока? Разве она и дальше собирается прогрессировать в этом направлении?
— А ты — скотина! — все же не остается в долгу она. — Впрочем, я не собираюсь соревноваться с тобой, кто лучше схамит… В общем, я принесла контракт. Забирай.
— Как так — забирай? Возможно, твои отношения с Еланским не мое дело, но контракт — как раз мое! Верни бумаги хозяину. В нем все законно.
— А что делать с его обещанием жениться на мне? Быть честным с тобой — меня обмануть. Сдержать слово, данное мне, — тебя кинуть.
Аристов чувствует себя неуютно от ее слов. Он вертится на стуле, постукивает пальцами по столу. Наконец, как бы признавая свое поражение, машет рукой:
— Считай, что я просто сделал доброе дело.
— Иными словами, хочешь, чтобы теперь я чувствовала себя обязанной тебе? Ты помог моему жениху! Тогда, пожалуй, мне лучше и вправду расстаться с Виталием, чтобы не быть обязанной никому! Получится, что ты сделал доброе дело совершенно постороннему человеку. Взял первого встречного мужика с улицы и подарил ему несколько миллионов. Так, от широты души!
Толян бледнеет.
— Вот как ты решила: фейсом об тейбл?
— Давай уж по-русски: мордой об стол!
— А я и не сопротивляюсь! — Он поднимает руки кверху. — Все правильно: заслужил — получи!
— Ах, какие мы покорные! — сердится Евгения. — А то ты не знал, что подло поступаешь! Что я тебе плохого сделала?
Голос ее вздрагивает, и она с трудом справляется с охватившей ее обидой.
— Ты… плохого? Да я… я для тебя!..
— А что ты сделал для меня? Прикинулся вышибалой? Поклонников отваживаешь?
— Кто же тебя, кроме меня, защитит? А мужики, знаешь, какие стервятники!
— Не прикидывайся сереньким! То, чего ты хочешь, у тебя все равно не получится. Сидеть разом на двух стульях — одно место не заболит? Я свободная женщина, и я не для того с Аркадием разводилась, чтобы попасть в еще худшую зависимость от тебя! Уйди, не мешай мне жить!
— Но я не могу… так просто уйти. Я пробовал, ничего не вышло! Приворожила ты меня, что ли? Снишься чуть ли не каждую ночь. Раньше я вообще снов не видел… А сейчас как лунатик: уставлюсь на луну, и сна ни в одном глазу!
— Лунатики — это не кто на луну смотрит, а те, кто ходит во сне.
— Точно, — соглашается он, — я и хожу как во сне!.. Я ведь тебя всякой знаю, — вдруг вырывается у него. — Насчет наивных карих глазок я ведь не пошутил. Они у тебя такими и были. Очень долго. Меня до слез умиляла твоя беззащитность, романтичность, доверчивость. Ты была так трогательно консервативна: верила в незыблемость брака, семьи. Принимала все как должное, даже то, что Аркадий до смешного тебе не подходил!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89