– По-видимому.
– Веснушки, сухие участки кожи, прыщики, потеря пигментации, лопнувшие капилляры… Крем для шеи также не помешал бы… – Заводная кукла в белом платье продолжала лопотать, ее речь пестрила эвфемизмами, за каждым из которых слышалось слово «старость»: очищающий, обогащающий, восстанавливающий, омолаживающий, защищающий…
Я сердито смотрела на нее.
– Я всего лишь пытаюсь представить вам наиболее полную картину ваших проблем и дать полезные советы, как с ними справиться.
– О, ваша самоотверженность не знает границ.
– Сейчас действуют скидки на электролиз, – добавил андроид тем же профессионально-оскорбительным тоном.
Орудуя ватным тампоном, как регулировщик жезлом, она указала на маленький черный волосок на моем подбородке, которого я раньше не замечала. В увеличительном зеркале он был похож на огромную секвойю.
– А это, черт возьми, откуда взялось?
– Ну, это естественно, что с возрастом…
– Не могли бы вы прекратить болтовню о возрасте и старении. У меня всего один волосок на лице. Это еще не повод утверждать, что мне пора выть на луну….
– Ну тогда попробуйте вот что. – Протянув вперед руку с наждачной бумагой, продавщица попыталась протереть мое лицо резким, вращательным движением, которое наводило на мысль о повторном асфальтировании взлетной полосы.
– Эй, что за…
– Пилинг-крем с ретинолом «А» воздействует на кожу… – назойливо гудела она, словно оса, бьющаяся об оконное стекло.
– Воздействует? Господи. Что же это такое?
Она вручила мне очищающий гель для бедер. Я посмотрела на ценник на флакончике с той причудливой смесью унижения и желания, которую испытываешь при любой покупке в отделе косметики… Боже всемогущий. Как может крем стоить больше, чем койка в лучшем доме престарелых?
– Как вариант всегда остается липосакция, – вмешалась Анушка.
– Какая еще «сакция»? – ответила я равнодушно. – Ты что, заодно с ней?
Анушка бросила на меня критический взгляд.
– Ну, знаешь, с обтягивающей лайкрой тебе точно пора закругляться…
– Спасибо за совет, но я пока еще не собираюсь переходить на старческие лечебные чулки телесного цвета. Пойдем, я не могу здесь больше находиться.
Продавщица – в глазах усмешка шакала – ласково попрощалась:
– Хорошего вам дня.
– Да пошла ты! – огрызнулась я. – У меня другие планы.
Я зашла в магазин, всего лишь чтобы приобрести дурацкий тюбик увлажняющего крема, а через десять минут вышла оттуда нагруженная таким количеством мазей, кремов и замазок для фронтальных изъянов, что, расписываясь на чеке, мне пришлось держать ручку чуть ли не в зубах. Теперь мне не хватало только пены для бритья, чтобы расправиться с усами, которые, казалось, росли не по дням, а по часам. Поэтому я и не хотела иметь детей, иначе произвела бы на свет свору волчат. А в службе сервиса меня, очевидно, уже ждала ведьмовская метла.
Дальше хуже. Послав мне воздушный поцелуй, Анушка оставила меня на углу Риджент-стрит и отправилась наводить красоту перед свиданием с этим жутким Дариусом. Подготовка, как и обычно, включала в себя лоботомию. Анушкина стратегия покорения мужских сердец была незатейливой: всегда выглядеть счастливой, занятой и поверхностной. Мне эта стратегия точно не подходила. Черт, Джулиан говорит, что единственная вещь, которой я могу кого-то заинтересовать, – это мои неврозы (ну, кроме способности закидывать ноги за голову).
– Если я не позвоню до девяти сегодня вечером, посторожи мою квартиру, хорошо, куколка?
Я зашагала на работу, еще не ведая о подстерегавшем меня ударе. Поравнявшись со стройплощадкой, я внутренне приготовилась к штурму. Про себя отрепетировала ответные колкости… И вот это произошло, точнее, ничего не произошло. Никто даже ни разу не свистнул. Никаких охов-ахов. Я сказала себе, что строители, должно быть, очень заняты выполнением мегасложных хай-тековских гидравлических маневров, требующих максимального внимания, и решила вернуться назад. Еще раз прошагала мимо них, немного активнее покачивая бедрами. И ничего. Ноль реакции. Меня всю жизнь возмущали сексуальные домогательства на стройплощадках, но сейчас неожиданно для себя я почувствовала страшную опустошенность – тем более странную, что не знала, откуда эта опустошенность взялась. Однако у меня не было времени на размышления. Недостаток мужской реакции пульсировал в моих варикозных венах. Всего несколько часов назад жизненная энергия била во мне ключом. Но невозможно же одновременно ощущать собственную жизненную энергию и собственные варикозные вены. Может, та несчастная продавщица права? Да, факты постепенно выстраивались в стройную логическую цепочку. Может, в прошлый Новый год я уснула и только что проснулась? Иначе почему я так ненавижу джангл? И вообще. Если тебя больше не смешит сама идея электролиза – это верный признак того, что ты состарилась.
Внезапно я почувствовала себя Маргарет Резерфорд. Меня уже манили твидовая накидка с капюшоном и велосипед. Теперь пора серьезно обеспокоиться состоянием своих внутренних органов.
Будь я зданием, я бы уже осела. Черт, была бы уже в списке на снос. Окажись я деревом в Национальном парке Йелоустон, целая куча девушек-гидов водила бы вокруг меня хороводы туристов. Но худшее было еще впереди.
Дойдя до торгового центра, я, смиренно вздыхая, остановилась у входа в Институт современного искусства – белое здание, напоминающее свадебный торт. Честно говоря, я лентяйка и по возможности стараюсь увиливать от работы. Уверена, что историки дадут нашей эпохе название «Смутное время. Часть вторая». Все мои знакомые женщины крутились как белки в колесе, от одного нервного срыва к другому, оставляя выводок неприрученных, воспитанных няньками детей. В их жизни светские ужины сменялись поглощением транквилизаторов и внебрачными связями (потому что у их заработавшихся мужей силенок на секс не хватало), при этом они с пеной у рта доказывали своим психиатрам, что умерли бы со скуки, если бы не работали. Я же страдала другой болезнью. Главным моим желанием было как можно меньше работать и как можно дольше оставаться молодой.
Сбежав из школы в пятнадцать лет, я в свое время попробовала себя на самой черной работе – от сиделки до служанки. Потом училась в колледже искусств и ночами работала, вкладывая в газеты цветные приложения. Я была певицей в кабаре и работала живой рекламой спортзала Вулумулу в Сиднее (там я познакомилась с Кейт). Как можно было не подружиться с тем, кто так же, как ты, при всем параде ходит в виде рекламного бутерброда с надписью: «Жирная уродина?.. А хочешь стать просто уродиной?»
С тех пор как любовная жизнь Кейт пришла в такое бедственное состояние, что могла вполне составить повестку дня на заседании ООН, то есть шесть лет назад, Кейт переехала в Лондон и устроилась работать в Институте современного искусства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
– Веснушки, сухие участки кожи, прыщики, потеря пигментации, лопнувшие капилляры… Крем для шеи также не помешал бы… – Заводная кукла в белом платье продолжала лопотать, ее речь пестрила эвфемизмами, за каждым из которых слышалось слово «старость»: очищающий, обогащающий, восстанавливающий, омолаживающий, защищающий…
Я сердито смотрела на нее.
– Я всего лишь пытаюсь представить вам наиболее полную картину ваших проблем и дать полезные советы, как с ними справиться.
– О, ваша самоотверженность не знает границ.
– Сейчас действуют скидки на электролиз, – добавил андроид тем же профессионально-оскорбительным тоном.
Орудуя ватным тампоном, как регулировщик жезлом, она указала на маленький черный волосок на моем подбородке, которого я раньше не замечала. В увеличительном зеркале он был похож на огромную секвойю.
– А это, черт возьми, откуда взялось?
– Ну, это естественно, что с возрастом…
– Не могли бы вы прекратить болтовню о возрасте и старении. У меня всего один волосок на лице. Это еще не повод утверждать, что мне пора выть на луну….
– Ну тогда попробуйте вот что. – Протянув вперед руку с наждачной бумагой, продавщица попыталась протереть мое лицо резким, вращательным движением, которое наводило на мысль о повторном асфальтировании взлетной полосы.
– Эй, что за…
– Пилинг-крем с ретинолом «А» воздействует на кожу… – назойливо гудела она, словно оса, бьющаяся об оконное стекло.
– Воздействует? Господи. Что же это такое?
Она вручила мне очищающий гель для бедер. Я посмотрела на ценник на флакончике с той причудливой смесью унижения и желания, которую испытываешь при любой покупке в отделе косметики… Боже всемогущий. Как может крем стоить больше, чем койка в лучшем доме престарелых?
– Как вариант всегда остается липосакция, – вмешалась Анушка.
– Какая еще «сакция»? – ответила я равнодушно. – Ты что, заодно с ней?
Анушка бросила на меня критический взгляд.
– Ну, знаешь, с обтягивающей лайкрой тебе точно пора закругляться…
– Спасибо за совет, но я пока еще не собираюсь переходить на старческие лечебные чулки телесного цвета. Пойдем, я не могу здесь больше находиться.
Продавщица – в глазах усмешка шакала – ласково попрощалась:
– Хорошего вам дня.
– Да пошла ты! – огрызнулась я. – У меня другие планы.
Я зашла в магазин, всего лишь чтобы приобрести дурацкий тюбик увлажняющего крема, а через десять минут вышла оттуда нагруженная таким количеством мазей, кремов и замазок для фронтальных изъянов, что, расписываясь на чеке, мне пришлось держать ручку чуть ли не в зубах. Теперь мне не хватало только пены для бритья, чтобы расправиться с усами, которые, казалось, росли не по дням, а по часам. Поэтому я и не хотела иметь детей, иначе произвела бы на свет свору волчат. А в службе сервиса меня, очевидно, уже ждала ведьмовская метла.
Дальше хуже. Послав мне воздушный поцелуй, Анушка оставила меня на углу Риджент-стрит и отправилась наводить красоту перед свиданием с этим жутким Дариусом. Подготовка, как и обычно, включала в себя лоботомию. Анушкина стратегия покорения мужских сердец была незатейливой: всегда выглядеть счастливой, занятой и поверхностной. Мне эта стратегия точно не подходила. Черт, Джулиан говорит, что единственная вещь, которой я могу кого-то заинтересовать, – это мои неврозы (ну, кроме способности закидывать ноги за голову).
– Если я не позвоню до девяти сегодня вечером, посторожи мою квартиру, хорошо, куколка?
Я зашагала на работу, еще не ведая о подстерегавшем меня ударе. Поравнявшись со стройплощадкой, я внутренне приготовилась к штурму. Про себя отрепетировала ответные колкости… И вот это произошло, точнее, ничего не произошло. Никто даже ни разу не свистнул. Никаких охов-ахов. Я сказала себе, что строители, должно быть, очень заняты выполнением мегасложных хай-тековских гидравлических маневров, требующих максимального внимания, и решила вернуться назад. Еще раз прошагала мимо них, немного активнее покачивая бедрами. И ничего. Ноль реакции. Меня всю жизнь возмущали сексуальные домогательства на стройплощадках, но сейчас неожиданно для себя я почувствовала страшную опустошенность – тем более странную, что не знала, откуда эта опустошенность взялась. Однако у меня не было времени на размышления. Недостаток мужской реакции пульсировал в моих варикозных венах. Всего несколько часов назад жизненная энергия била во мне ключом. Но невозможно же одновременно ощущать собственную жизненную энергию и собственные варикозные вены. Может, та несчастная продавщица права? Да, факты постепенно выстраивались в стройную логическую цепочку. Может, в прошлый Новый год я уснула и только что проснулась? Иначе почему я так ненавижу джангл? И вообще. Если тебя больше не смешит сама идея электролиза – это верный признак того, что ты состарилась.
Внезапно я почувствовала себя Маргарет Резерфорд. Меня уже манили твидовая накидка с капюшоном и велосипед. Теперь пора серьезно обеспокоиться состоянием своих внутренних органов.
Будь я зданием, я бы уже осела. Черт, была бы уже в списке на снос. Окажись я деревом в Национальном парке Йелоустон, целая куча девушек-гидов водила бы вокруг меня хороводы туристов. Но худшее было еще впереди.
Дойдя до торгового центра, я, смиренно вздыхая, остановилась у входа в Институт современного искусства – белое здание, напоминающее свадебный торт. Честно говоря, я лентяйка и по возможности стараюсь увиливать от работы. Уверена, что историки дадут нашей эпохе название «Смутное время. Часть вторая». Все мои знакомые женщины крутились как белки в колесе, от одного нервного срыва к другому, оставляя выводок неприрученных, воспитанных няньками детей. В их жизни светские ужины сменялись поглощением транквилизаторов и внебрачными связями (потому что у их заработавшихся мужей силенок на секс не хватало), при этом они с пеной у рта доказывали своим психиатрам, что умерли бы со скуки, если бы не работали. Я же страдала другой болезнью. Главным моим желанием было как можно меньше работать и как можно дольше оставаться молодой.
Сбежав из школы в пятнадцать лет, я в свое время попробовала себя на самой черной работе – от сиделки до служанки. Потом училась в колледже искусств и ночами работала, вкладывая в газеты цветные приложения. Я была певицей в кабаре и работала живой рекламой спортзала Вулумулу в Сиднее (там я познакомилась с Кейт). Как можно было не подружиться с тем, кто так же, как ты, при всем параде ходит в виде рекламного бутерброда с надписью: «Жирная уродина?.. А хочешь стать просто уродиной?»
С тех пор как любовная жизнь Кейт пришла в такое бедственное состояние, что могла вполне составить повестку дня на заседании ООН, то есть шесть лет назад, Кейт переехала в Лондон и устроилась работать в Институте современного искусства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82