Когда все расселись по своим местам (честно говоря, Вивиан даже на пикниках рассаживала бы людей по именным табличкам, была бы ее воля), я отметила, что каждый из присутствующих одет с намеком на африканский стиль. Началась борьба между их страстной преданностью Джулиану и всепоглощающим желанием доказать, как непринужденно они себя чувствуют в обществе чернокожих. Поэтому в течение нескольких минут гости наперебой рассказывали о том, что они сделали на своем рабочем месте для улучшения положения чернокожих, по ходу пьесы вставляя одобрительные фразы в адрес чернокожих спортсменов.
– Ненавижу спорт, – ответил Зак. Он поймал мой взгляд, задержавшийся на черных бобах: даже в еде прослеживались мотивы национальной кухни. Болезненное ощущение пронзило меня, и я внезапно осознала, что этот ужин будет походить на встречу туземцев с представителями ООН, тщетно пытающимися перевести разговор на тему погоды.
– Мне кажется, мы уже виделись где-то. На моей свадьбе, – пропел Дариус, впервые изволивший присоединиться к нашей компании после этой самой свадьбы.
Зак пожал плечами.
– Для меня все белые люди похожи друг на друга.
Парочки в недоумении уставились друг на друга, а потом, решив, что Зак пошутил, дико захохотали.
– «Черный» – это упрощенный термин, – начал умничать Саймон, передавая мне нечто, напоминающее по виду паштет, который в действительности мог оказаться плацентой Вивиан. – Любой ярлык, любая категория, которая сводит представление о людях к одному понятию, – например еврей, черный, женщина, гей, – это так унизительно.
– Да? А мне нра'ится быть черным Нигером…
Гости синхронно повернулись к Закери.
– Черному легче найти бабу. Правда, белые сразу нач'нают ощущать чу'ство вины.
Участники застолья обменивались тревожными взглядами, мигая, как семафоры. За такую виртуозную мимику каждому из них полагался «Оскар». Я внутренне содрогнулась. Теперь Закери молол что попало, без остановки.
– Особенно если прикин'ся выходцем из страны трет'его мира.
Гости оторопели. Разумеется, он хотел сказать «развивающиеся страны»?
Вивиан принялась перекладывать приборы на дизайнерской скатерти. Повисла тишина. И зачем Вивиан затеяла эту историю с несчастными именными табличками на столе? Никто не собирался засиживаться в гостях так надолго, чтобы Зак успел запомнить, как кого зовут.
Когда он намазал масло ножом для рыбы и поковырял спичкой в зубах, гости обменялись презрительными взглядами, но еще держались. Но когда он налил арманьяк (который, кстати, решил пить с основным блюдом) в хрустальный фужер и стал метать луковые кольца, в воздухе повисло с трудом сдерживаемое недовольство. Вот-вот кто-то должен был взорваться. Я честно пыталась сбежать. Но при каждой попытке встать вносили следующее блюдо. Это был самый долгий ужин в мировой истории, прямо какая-то столетняя война, а не ужин.
– Боюсь, что мы не останемся надолго. Зак думает, что званый ужин – прекрасный способ испортить самый прекрасный вечер. – Мой голос звучал как натянутая до предела струна.
– Не, эт' не так. Для ме'я званые ужины – это че-то вроде любовной игры… – сказал он, будто ему было мало того, что он уже натворил. – Вот я сижу и думаю о тех трусах с дыркой на месте пизды, которые я те'е недавно подарил.
Опять жесты и взгляды, достойные «Оскара». Тут я почувствовала дикое желание посетить туалет и принять сильное успокоительное. Когда я вернулась с наполовину растворенной капсулой успокоительного, дело только ухудшилось. Зак играл с моими друзьями, как кот забавляется с мышью.
– Наркодилеры не такие уж и плохие ребята. По-моему, это такое облегчение для родителей, ка-да они знают, что парни, околачивающиеся у ворот школы, не собираются насиловать их детей.
Я залпом осушила бокал вина.
– …Эй, все звери носят мех, и никто не жалуется. А насчет тестирования… ну, от этих шампуней мех только еще больше блестит…
К этому моменту я приговорила уже целую бутылку, вино мигом разлилось по телу, и я тщетно пыталась вспомнить, как меня зовут. Придя в себя, я услышала, как Вивиан голосит, уставившись на аккуратно уложенные листья салата.
– О нет, Закери, нельзя бить детей, когда злишься!
– Да? А когда можно-то?
Не стоит и говорить, что молчание возобновилось. Во время десерта я выложилась целиком, изощряясь и заполняя паузы в разговоре. Но как только я с облегчением подумала, что теперь нам удастся сбежать, никого более не шокировав и не оскорбив, Вивиан сообщила, что Зак должен обучить нас азам танцев.
– У меня есть рэп, фанк, джаз! У меня есть «Ladysmith Black Mambazo»!
Явно задавшись целью доказать ему, насколько она продвинутая и крутая домохозяйка, Вивиан поволокла Закери в гостиную. Пока они осваивали круговые движения тазом, Саймон наблюдал за ними, едва скрывая антипатию за неубедительной улыбкой, которая испарялась по мере того, как движения Зака становились все эротичнее, а впавшая в экстаз Вивиан выделывала ногами кренделя под джангл.
Чуть позже, когда на кухне зашипела кофеварка, Вивиан отвела меня в уголок. Ее распирало от желания поговорить, вынюхать и узнать все.
– Раньше я не понимала, как ты могла уйти от Джулиана, но теперь все ясно. Когда твой мужчина – просто Мистер Член, какая разница, есть у него мозги или нет? Нет ничего удивительного, что он обворожил тебя и сдернул трусики…
– Начнем с того, что резинка на трусиках и так была не очень-то тугой, правильно? – сказал материализовавшийся позади нас Саймон с колкостями и едкостями наготове. – Ты случайно не читал мою статью об интеллектуальном равенстве, – он обернулся к Заку, заглянувшему на кухню в поисках льда, – которое намного важнее эфемерной физической привлекательности?
– Извини, парень, – ответил Зак, сунув нос в морозилку, – но эт' как-то далеко от ме'я, так же далеко, как гребаный космический корабль, запущенный на Марс.
Саймон встрепенулся.
– Мы не употребляем такие слова в нашем доме.
– Гребаный? Ты прав, парень. Гребаный – это такое, бля, гребаное слово.
После того как Зак протер шею куском льда, хладнокровная Вивиан стала напоминать сидящего на диете человека, перед которым поставили тарелку с шоколадными эклерами.
– Так, Ребекка, – коротко отрезал Саймон. – Для меня было величайшим удовольствием познакомиться с человеком, на которого ты променяла моего лучшего друга. И когда вы нас покинете, мы будем более чем благодарны.
Закери повернулся ко мне.
– Я не очень нарушу традиции светского ужина, если врежу хозяину по яйцам?
Я встала между ними.
– Ты учишь нас гармонии и согласию, помни об этом, Саймон…
– Спасибо большое, но я не считаю себя учителем. Я координатор обучения. Ответственный за систему образования.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82