– Он протянул руку. Все внутри меня сопротивлялось: я не хотела пожимать ее, предварительно не сделав прививку против бешенства.
Джулиан сел на свое место. Эдди Роттерману потребовалось чуть больше времени, чтобы втиснуть свое габаритное толстокожее тело в кожаное кресло.
– Прикрываясь политкорректностью, – Джулиан принялся объяснять мне суть дела, – комиссия Скотланд-Ярда по непристойностям запретила распространение последнего диска Закери. Господин Роттерман попросил меня на следующей неделе выступить в его защиту на судебном слушании, чтобы подстраховать его с выпуском диска. Нам предстоит сложная задача убедить судей с Боу-стрит. Я не хотел бы никого обидеть, даже наоборот, но агенты Скотланд-Ярда специально выписали особо усовершенствованную аудиотехнику и потратили несколько часов, чтобы транскрибировать тексты, написанные на языке черного гетто в Бронксе, и перевести их на доступный английский.
– Так ты рок-звезда? – спросила я Закери, ошеломленная.
– Вроде того. – Он уставился на свои руки и опустил ресницы, которые коснулись его бархатных щек.
– Да он просто класс, – с энтузиазмом принялся вещать Ротти, похрустывая костяшками пальцев. – Вообще-то самые крутые лейблы уже обмочили штанишки – так они хотят заключить контракт с этим самым клевым американским артистом. Мой герой Зак скоро станет настоящим брэндом.
– Как «Туалетный утенок», что ли? – отвесила я сухо, прикрываясь меню.
– Тебе че, не нравятся рок-звезды? – спросил Закери, скручивая папиросу и проводя языком по тонкой бумаге.
– Рок-звезды? Ты имеешь в виду шутников, которые считают забавным засунуть свой пенис между двумя булочками сандвича перед тем, как предложить его своему пожилому родственнику? О нет!
Брови Джулиана отчаянно сигналили мне SOS.
Ротти прорычал, но, когда до него дошло, что я пошутила, он залился грубым зычным хохотом, похожим на журчание запущенного на полную мощность джакузи:
– Хорошая шутка, крошка.
– Вообще-то, это не рок. А че ты думаешь про рэп? – Закери со скрещенными на животе руками беззаботно откинулся назад и ухмыльнулся, глядя на меня.
– Я считаю, что глубокий сон – самый подходящий способ слушать рэп-музыку.
Взгляд Джулиана помрачнел еще больше. Так мрачно он смотрел на меня, когда я отправила его заветную футболку с Брюсом Спрингстином в международную гуманитарную организацию «Оксфэм» в качестве гуманитарной помощи.
– Можно тебя на секундочку, пожалуйста?.. – Джулиан прикрылся меню. – Ты что творишь?
– Они же из Нью-Йорка, – выпалила я. – И ненавидят лицемеров.
– Правда? – В его голосе звучало сомнение.
– Стала бы я тебе врать, – соврала я. Закери показался из-за огромного размера меню.
– Принеси мне гамбургер, парень, да поядреней, – объявил он официанту, открывшему от удивления рот.
«У Нико» – шикарный ресторан. Чтобы зарезервировать там столик, нужно принести в жертву своего только что народившегося младенца-первенца.
– «Поядреней», сэр?
– Лук и чили, – расшифровал свои слова Закери.
Официант свысока посмотрел на Зака и презрительно скривил губы:
– Не желает ли сэр еще раз взглянуть на меню?
– Не-а. Меню – это же просто лист бумаги, на котором написано, что в ресторане только что закончилось, так ведь? Гамбургер вполне подойдет. И побольше кетчупа.
– Боюсь, мы не подаем гамбургеры, сэр. – Высокомерие так и сочилось из этой пигалицы, образуя лужицу вокруг его итальянских туфель ручной работы.
– Ну хорошо, тогда…
Закери с недоверием глянул в меню и просиял, заметив нечто читабельное среди итальянизированного многословия.
– Бифштекс, да вот… – Он ткнул одной рукой в меню, а другой сжал мне колено под столом.
Я отреагировала на это так же, как Хэмфри Богарт на пиявки в фильме «Африканская королева». А именно: вонзила ногти ему в ладонь. С ошеломляющей наглостью он обхватил пораненной рукой мое запястье, словно надел на меня наручники.
– А ты что желаешь? – спросил Закери Берн меня чуть охрипшим голосом.
Я метнула нервный взгляд на Джулиана. Но он был поглощен заказом и ничего не заметил. Джулиан повернулся к Роттерману, но антрепренер был слишком занят раздиранием рулета своими сталактитовыми зубами. Тогда Джулиан повернулся к Закери.
– Ну, – начал он доверительную беседу. – Так что ты говорил об английских женщинах?
– Да им просто нужно твае тело, парень. Вот че я те'е скажу.
– Но Англия – чертовски хорошее место для начала карьеры. – Говоря, Ротти расшвыривал хлебные крошки по скатерти. – У нас дома власти не запариваются преследовать ко'о-то за непристойности. Даже в «Библейском поясе»… Ох, Всевышний, мать твою Марию, да у ме'я большие планы для это'о мальчика. Растет второй Джимми Хендрикс! Того ведь тоже впервые оценили в старушке Англии!
– Культурная булимия подавленной мэйнстримом Америки должна быть большим препятствием для развития творческой личности… – Джулиан сделал паузу, чтобы глотнуть вина и вынести диагноз, назвав его «прихотливым и капризным».
Закери бросил многозначительный взгляд на мою Вторую Половину. Внезапно я увидела Джулиана его глазами: средний класс, средний ум, предсказуемый, претенциозный, весь в тонкую полоску.
– Я, конечно, не хотел сказать, что мы не любим американцев… – добавил он, метнув в мою сторону взгляд цензора.
– Вы, англичане, не любите янки по одной причине: потому что мы умеем развлекаться и наслаждаться жизнью.
Закери сверлил меня немигающим взглядом.
– Англичане не имеют ни малейшего представления о том, как жалко они ж'вут. Готов поспорить, что ваша конституция гарантирует право на страдания.
– Да, – засмеялся Джулиан. – Нам гарантировано право на жизнь, свободу и жалкое существование в законсервированном состоянии. Но стремление к счастью может служить оправданием самому эгоистичному поведению. Например, сексуальная распущенность.
Я внутренне содрогнулась.
– В каждой третьей паре в Великобритании один из супругов нарушает супружескую верность, понимаете.
Я заглотнула вина.
– Это явный признак «синдрома конца века» с его страхами…
– Дорогой, скажи мне, ты намереваешься закончить это предложение в отведенный мне жизненный отрезок? Боюсь, Джулиан тонет в собственных мыслях.
– Да вот, например, моя гребаная жена тоже стремится к счастью. Да она почти ограбила меня с этим своим стремлением. Тупая сучка, – добавил Эдди Роттерман без особой надобности. – Единственная, бля, разница между моей женой и моей работой, так это то, что прошло пять лет, и, в отличие от моей жены, работа все так же меня имеет.
Эдди Роттерман, как выяснилось, начал свою карьеру с проката автомобилей, а потом занялся антрепренерством, прорвавшись в шоу-бизнес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Джулиан сел на свое место. Эдди Роттерману потребовалось чуть больше времени, чтобы втиснуть свое габаритное толстокожее тело в кожаное кресло.
– Прикрываясь политкорректностью, – Джулиан принялся объяснять мне суть дела, – комиссия Скотланд-Ярда по непристойностям запретила распространение последнего диска Закери. Господин Роттерман попросил меня на следующей неделе выступить в его защиту на судебном слушании, чтобы подстраховать его с выпуском диска. Нам предстоит сложная задача убедить судей с Боу-стрит. Я не хотел бы никого обидеть, даже наоборот, но агенты Скотланд-Ярда специально выписали особо усовершенствованную аудиотехнику и потратили несколько часов, чтобы транскрибировать тексты, написанные на языке черного гетто в Бронксе, и перевести их на доступный английский.
– Так ты рок-звезда? – спросила я Закери, ошеломленная.
– Вроде того. – Он уставился на свои руки и опустил ресницы, которые коснулись его бархатных щек.
– Да он просто класс, – с энтузиазмом принялся вещать Ротти, похрустывая костяшками пальцев. – Вообще-то самые крутые лейблы уже обмочили штанишки – так они хотят заключить контракт с этим самым клевым американским артистом. Мой герой Зак скоро станет настоящим брэндом.
– Как «Туалетный утенок», что ли? – отвесила я сухо, прикрываясь меню.
– Тебе че, не нравятся рок-звезды? – спросил Закери, скручивая папиросу и проводя языком по тонкой бумаге.
– Рок-звезды? Ты имеешь в виду шутников, которые считают забавным засунуть свой пенис между двумя булочками сандвича перед тем, как предложить его своему пожилому родственнику? О нет!
Брови Джулиана отчаянно сигналили мне SOS.
Ротти прорычал, но, когда до него дошло, что я пошутила, он залился грубым зычным хохотом, похожим на журчание запущенного на полную мощность джакузи:
– Хорошая шутка, крошка.
– Вообще-то, это не рок. А че ты думаешь про рэп? – Закери со скрещенными на животе руками беззаботно откинулся назад и ухмыльнулся, глядя на меня.
– Я считаю, что глубокий сон – самый подходящий способ слушать рэп-музыку.
Взгляд Джулиана помрачнел еще больше. Так мрачно он смотрел на меня, когда я отправила его заветную футболку с Брюсом Спрингстином в международную гуманитарную организацию «Оксфэм» в качестве гуманитарной помощи.
– Можно тебя на секундочку, пожалуйста?.. – Джулиан прикрылся меню. – Ты что творишь?
– Они же из Нью-Йорка, – выпалила я. – И ненавидят лицемеров.
– Правда? – В его голосе звучало сомнение.
– Стала бы я тебе врать, – соврала я. Закери показался из-за огромного размера меню.
– Принеси мне гамбургер, парень, да поядреней, – объявил он официанту, открывшему от удивления рот.
«У Нико» – шикарный ресторан. Чтобы зарезервировать там столик, нужно принести в жертву своего только что народившегося младенца-первенца.
– «Поядреней», сэр?
– Лук и чили, – расшифровал свои слова Закери.
Официант свысока посмотрел на Зака и презрительно скривил губы:
– Не желает ли сэр еще раз взглянуть на меню?
– Не-а. Меню – это же просто лист бумаги, на котором написано, что в ресторане только что закончилось, так ведь? Гамбургер вполне подойдет. И побольше кетчупа.
– Боюсь, мы не подаем гамбургеры, сэр. – Высокомерие так и сочилось из этой пигалицы, образуя лужицу вокруг его итальянских туфель ручной работы.
– Ну хорошо, тогда…
Закери с недоверием глянул в меню и просиял, заметив нечто читабельное среди итальянизированного многословия.
– Бифштекс, да вот… – Он ткнул одной рукой в меню, а другой сжал мне колено под столом.
Я отреагировала на это так же, как Хэмфри Богарт на пиявки в фильме «Африканская королева». А именно: вонзила ногти ему в ладонь. С ошеломляющей наглостью он обхватил пораненной рукой мое запястье, словно надел на меня наручники.
– А ты что желаешь? – спросил Закери Берн меня чуть охрипшим голосом.
Я метнула нервный взгляд на Джулиана. Но он был поглощен заказом и ничего не заметил. Джулиан повернулся к Роттерману, но антрепренер был слишком занят раздиранием рулета своими сталактитовыми зубами. Тогда Джулиан повернулся к Закери.
– Ну, – начал он доверительную беседу. – Так что ты говорил об английских женщинах?
– Да им просто нужно твае тело, парень. Вот че я те'е скажу.
– Но Англия – чертовски хорошее место для начала карьеры. – Говоря, Ротти расшвыривал хлебные крошки по скатерти. – У нас дома власти не запариваются преследовать ко'о-то за непристойности. Даже в «Библейском поясе»… Ох, Всевышний, мать твою Марию, да у ме'я большие планы для это'о мальчика. Растет второй Джимми Хендрикс! Того ведь тоже впервые оценили в старушке Англии!
– Культурная булимия подавленной мэйнстримом Америки должна быть большим препятствием для развития творческой личности… – Джулиан сделал паузу, чтобы глотнуть вина и вынести диагноз, назвав его «прихотливым и капризным».
Закери бросил многозначительный взгляд на мою Вторую Половину. Внезапно я увидела Джулиана его глазами: средний класс, средний ум, предсказуемый, претенциозный, весь в тонкую полоску.
– Я, конечно, не хотел сказать, что мы не любим американцев… – добавил он, метнув в мою сторону взгляд цензора.
– Вы, англичане, не любите янки по одной причине: потому что мы умеем развлекаться и наслаждаться жизнью.
Закери сверлил меня немигающим взглядом.
– Англичане не имеют ни малейшего представления о том, как жалко они ж'вут. Готов поспорить, что ваша конституция гарантирует право на страдания.
– Да, – засмеялся Джулиан. – Нам гарантировано право на жизнь, свободу и жалкое существование в законсервированном состоянии. Но стремление к счастью может служить оправданием самому эгоистичному поведению. Например, сексуальная распущенность.
Я внутренне содрогнулась.
– В каждой третьей паре в Великобритании один из супругов нарушает супружескую верность, понимаете.
Я заглотнула вина.
– Это явный признак «синдрома конца века» с его страхами…
– Дорогой, скажи мне, ты намереваешься закончить это предложение в отведенный мне жизненный отрезок? Боюсь, Джулиан тонет в собственных мыслях.
– Да вот, например, моя гребаная жена тоже стремится к счастью. Да она почти ограбила меня с этим своим стремлением. Тупая сучка, – добавил Эдди Роттерман без особой надобности. – Единственная, бля, разница между моей женой и моей работой, так это то, что прошло пять лет, и, в отличие от моей жены, работа все так же меня имеет.
Эдди Роттерман, как выяснилось, начал свою карьеру с проката автомобилей, а потом занялся антрепренерством, прорвавшись в шоу-бизнес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82