Через какое-то время ее повысили до арт-директора, и теперь выше нее были только Господь Бог и Большой Коралловый риф. Она помогла мне получить работу в отделе связей с общественностью, что я назвала бы карьерным продвижением с большой натяжкой. Как ни старалась я убедить голых поэтесс-нимфеток и мутировавших феминисток-скульпторов насколько приятнее работать, не думая каждую секунду об успехе, все равно периодически мне приходилось появляться в офисе.
Большинство сотрудниц института были феминистками и разделяли убеждение, что «любой половой акт – это изнасилование». У входа в галерею впору было поставить предупреждающий знак: «Опасная зона. Гормонально-активные дикие женщины». Я даже не могу сказать, что получала в институте зарплату. Скорее, это была плата за участие в военных действиях. Особенно когда монтировали новую выставку.
Я толкнула стеклянную дверь и стала пробираться по захламленной галерее: ноги художниц, вязаные рюкзачки, этнические попоны и кучи детских колясок. Когда я вошла, все резко замолчали.
– Ну? – приветствовала меня Кейт, поправляя очки в красной оправе. – И как Джулиан это воспринял? Небось обосрался? Ты ему сказала, что недостаточно сильно его любишь? Думаю, ты не могла сказать ему правду: уровень самоубийств среди мужчин и так довольно высок, правильно?
– Но я действительно его люблю. Просто… – Я посмотрела на застывшие в ожидании напряженные лица. Нет уж, я не собиралась выкладывать свои сокровенные мысли и раздеваться до трусиков. Уж точно не здесь, мать вашу. – Просто в мире есть еще три миллиарда мужчин, и я бы не прочь взглянуть на них в обнаженном виде, понимаешь? – ответила я бойко.
Я поплелась за Кейт в главную галерею, где она наблюдала за распаковкой последней выставки – феминистической коллекции под названием «Чего хотят женщины». Я подняла с пола глянцевую брошюру, в дизайне которой тоже принимала участие. На обложке – женщина-фотограф, чьи фотографии пениса призваны были бороться с мировой отсталостью. «При ближайшем рассмотрении под определенным углом зрения мужские подмышки сверхъестественным образом напоминают женский лобок», – сообщала брошюра.
– Ты – куратор феминистских выставок, Кейт, а при этом ничего не знаешь о женщинах. Женщин беспокоит только три вещи: укладка волос, качество обуви и стройные бедра. Если бы ты переименовала феминистское движение в движение за стройные бедра, мусс для волос сильной фиксации и прочные супинаторы на туфлях со шпильками, посещаемость галереи увеличилась бы раз в сто.
Кейт засмеялась. Обижать австралийцев совсем неинтересно. С них все как с гуся вода.
– Мы желаем женщинам того, что они сами себе желают, – ловко выкрутилась она, с нетерпением тыкая в фотографии, которыми я, следуя ее же инструкциям, должна была через несколько часов восторгаться в интервью телепередаче по искусству.
То, что женщины сами себе желают. Господи. А что мы себе желаем-то? Чтобы был мужчина и чтобы мы были свободны. Хорошей работы и уймы свободного времени. Детей и чтобы их не было. Неожиданного знакомства в поезде с прекрасным незнакомцем, говорящим стихами, который умчит вас на личном самолете на какой-нибудь тихоокеанский остров, даже не обозначенный на карте… А иногда просто провести вечер в одиночестве в уютной фланелевой пижаме, уставившись в телик и поедая марсы-сникерсы. И никогда-никогда не стареть. Но сегодня я точно поняла: я могу быть сколь угодно молодой в душе, но по всем другим показателям мне явно уже за тридцать.
Это еще раз подтвердилось, когда приехали журналисты с четвертого канала и Кейт вытолкнула меня вперед, прямо в камеру. Режиссер, типичный моднявый андроид, едва достигший половой зрелости, снимающий фильмы, смотреть которые так же скучно, как наблюдать за тем, как сохнет на стенах краска (а этот однажды действительно снял фильм о том, как сохнет краска), так вот, он взглянул на меня в объектив и спросил Кейт, не может ли она предложить кого-то, кто был бы не столь «хронологически одарен».
Кейт и я непонимающе переглянулись.
– Не столь опытен в вопросе? – Мы все еще не понимали, о чем речь.
– Послушайте, – сказал он откровенно. – Это передача о молодых художниках, так ведь? Не думаю, что мисс Стил производит соответствующее впечатление.
Моя старческая кровь застыла в жилах.
– Да вы что?! Ну так и вы не производите соответствующего впечатления. Тоже мне кинопроизводитель. Да единственное, что вы можете произвести, – это пробник с собственной мочой.
Кейт вытолкнула меня в фойе, пока я не наговорила еще кучу гадостей.
– Какая муха тебя укусила? Нам же нужна реклама!
– Это мое больное место, понимаешь? Сегодня утром фюрерша в «Сэлфриджес» сказала мне, что я старая, уродливая и толстая.
– Ну и что? – ответила Кейт. – Купи себе зеркало пошире.
После такого ответа лучше мне не стало. Как и после того, как я увидела, что этот режиссер чуть ли не умоляет Супер-Крошку на каблуках высотой с небоскреб и с прямыми, как у защитника в американском футболе, плечами дать интервью вместо меня. Как может женщина выглядеть так молодо? Наверняка она пьет какой-нибудь эликсир.
Выйдя из института, я была готова купить вазелиновый крем для интенсивной терапии, втирать его лет пятьдесят, а потом повторить процедуру.
Ну хорошо, значит, я старше, чем думала. Однако это не значит, что от пирога жизни я не стану откусывать больше, чем могу прожевать, – просто придется жевать чуть медленнее.
Но я не рассчитывала на то, что жизнь собиралась мне вот-вот преподнести…
5
И снова невеста
Это всеми признанная истина – одинокая женщина, желающая хорошей жизни, должна хотеть выйти замуж. Итак, месяц спустя все «подозрительные лица» собрались в церкви Святого Эндрю в Кливдене на свадьбе сезона. Наконец-то Анушка нашла своего мужчину.
У меня не было никаких сомнений, что Анушка и Дариус проживут долго и счастливо до самого развода. Анушка больше времени потратила на выбор свадебного наряда, чем на выбор мужа. Единственным условием было его происхождение. Дариус, как и полагается, обладал изящной картавостью и нескрываемым отвращением ко всем и вся, то есть был настоящим аристократом и истинным представителем высшего класса.
Однако состоятельность высшего класса не всегда выражается в деньгах. Английские мелкопоместные дворяне часто все свои средства спускают на содержание псарен для охотничьих собак, а остатки завещают новомодным гостиницам для кошек. Дариус как раз и происходил из семьи, вот уже несколько поколений которой жертвовали деньги на содержание приютов для бездомных собак. Но у Анушки было достаточно денег, чтобы бездумно их тратить. И Дариус в этом смысле подходил ей наилучшим образом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Большинство сотрудниц института были феминистками и разделяли убеждение, что «любой половой акт – это изнасилование». У входа в галерею впору было поставить предупреждающий знак: «Опасная зона. Гормонально-активные дикие женщины». Я даже не могу сказать, что получала в институте зарплату. Скорее, это была плата за участие в военных действиях. Особенно когда монтировали новую выставку.
Я толкнула стеклянную дверь и стала пробираться по захламленной галерее: ноги художниц, вязаные рюкзачки, этнические попоны и кучи детских колясок. Когда я вошла, все резко замолчали.
– Ну? – приветствовала меня Кейт, поправляя очки в красной оправе. – И как Джулиан это воспринял? Небось обосрался? Ты ему сказала, что недостаточно сильно его любишь? Думаю, ты не могла сказать ему правду: уровень самоубийств среди мужчин и так довольно высок, правильно?
– Но я действительно его люблю. Просто… – Я посмотрела на застывшие в ожидании напряженные лица. Нет уж, я не собиралась выкладывать свои сокровенные мысли и раздеваться до трусиков. Уж точно не здесь, мать вашу. – Просто в мире есть еще три миллиарда мужчин, и я бы не прочь взглянуть на них в обнаженном виде, понимаешь? – ответила я бойко.
Я поплелась за Кейт в главную галерею, где она наблюдала за распаковкой последней выставки – феминистической коллекции под названием «Чего хотят женщины». Я подняла с пола глянцевую брошюру, в дизайне которой тоже принимала участие. На обложке – женщина-фотограф, чьи фотографии пениса призваны были бороться с мировой отсталостью. «При ближайшем рассмотрении под определенным углом зрения мужские подмышки сверхъестественным образом напоминают женский лобок», – сообщала брошюра.
– Ты – куратор феминистских выставок, Кейт, а при этом ничего не знаешь о женщинах. Женщин беспокоит только три вещи: укладка волос, качество обуви и стройные бедра. Если бы ты переименовала феминистское движение в движение за стройные бедра, мусс для волос сильной фиксации и прочные супинаторы на туфлях со шпильками, посещаемость галереи увеличилась бы раз в сто.
Кейт засмеялась. Обижать австралийцев совсем неинтересно. С них все как с гуся вода.
– Мы желаем женщинам того, что они сами себе желают, – ловко выкрутилась она, с нетерпением тыкая в фотографии, которыми я, следуя ее же инструкциям, должна была через несколько часов восторгаться в интервью телепередаче по искусству.
То, что женщины сами себе желают. Господи. А что мы себе желаем-то? Чтобы был мужчина и чтобы мы были свободны. Хорошей работы и уймы свободного времени. Детей и чтобы их не было. Неожиданного знакомства в поезде с прекрасным незнакомцем, говорящим стихами, который умчит вас на личном самолете на какой-нибудь тихоокеанский остров, даже не обозначенный на карте… А иногда просто провести вечер в одиночестве в уютной фланелевой пижаме, уставившись в телик и поедая марсы-сникерсы. И никогда-никогда не стареть. Но сегодня я точно поняла: я могу быть сколь угодно молодой в душе, но по всем другим показателям мне явно уже за тридцать.
Это еще раз подтвердилось, когда приехали журналисты с четвертого канала и Кейт вытолкнула меня вперед, прямо в камеру. Режиссер, типичный моднявый андроид, едва достигший половой зрелости, снимающий фильмы, смотреть которые так же скучно, как наблюдать за тем, как сохнет на стенах краска (а этот однажды действительно снял фильм о том, как сохнет краска), так вот, он взглянул на меня в объектив и спросил Кейт, не может ли она предложить кого-то, кто был бы не столь «хронологически одарен».
Кейт и я непонимающе переглянулись.
– Не столь опытен в вопросе? – Мы все еще не понимали, о чем речь.
– Послушайте, – сказал он откровенно. – Это передача о молодых художниках, так ведь? Не думаю, что мисс Стил производит соответствующее впечатление.
Моя старческая кровь застыла в жилах.
– Да вы что?! Ну так и вы не производите соответствующего впечатления. Тоже мне кинопроизводитель. Да единственное, что вы можете произвести, – это пробник с собственной мочой.
Кейт вытолкнула меня в фойе, пока я не наговорила еще кучу гадостей.
– Какая муха тебя укусила? Нам же нужна реклама!
– Это мое больное место, понимаешь? Сегодня утром фюрерша в «Сэлфриджес» сказала мне, что я старая, уродливая и толстая.
– Ну и что? – ответила Кейт. – Купи себе зеркало пошире.
После такого ответа лучше мне не стало. Как и после того, как я увидела, что этот режиссер чуть ли не умоляет Супер-Крошку на каблуках высотой с небоскреб и с прямыми, как у защитника в американском футболе, плечами дать интервью вместо меня. Как может женщина выглядеть так молодо? Наверняка она пьет какой-нибудь эликсир.
Выйдя из института, я была готова купить вазелиновый крем для интенсивной терапии, втирать его лет пятьдесят, а потом повторить процедуру.
Ну хорошо, значит, я старше, чем думала. Однако это не значит, что от пирога жизни я не стану откусывать больше, чем могу прожевать, – просто придется жевать чуть медленнее.
Но я не рассчитывала на то, что жизнь собиралась мне вот-вот преподнести…
5
И снова невеста
Это всеми признанная истина – одинокая женщина, желающая хорошей жизни, должна хотеть выйти замуж. Итак, месяц спустя все «подозрительные лица» собрались в церкви Святого Эндрю в Кливдене на свадьбе сезона. Наконец-то Анушка нашла своего мужчину.
У меня не было никаких сомнений, что Анушка и Дариус проживут долго и счастливо до самого развода. Анушка больше времени потратила на выбор свадебного наряда, чем на выбор мужа. Единственным условием было его происхождение. Дариус, как и полагается, обладал изящной картавостью и нескрываемым отвращением ко всем и вся, то есть был настоящим аристократом и истинным представителем высшего класса.
Однако состоятельность высшего класса не всегда выражается в деньгах. Английские мелкопоместные дворяне часто все свои средства спускают на содержание псарен для охотничьих собак, а остатки завещают новомодным гостиницам для кошек. Дариус как раз и происходил из семьи, вот уже несколько поколений которой жертвовали деньги на содержание приютов для бездомных собак. Но у Анушки было достаточно денег, чтобы бездумно их тратить. И Дариус в этом смысле подходил ей наилучшим образом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82