— Очень недолго.
У себя на квартире Люк пробыл считанные минуты: запихнул две-три перемены белья в спортивную сумку и покатил на стройку. Вспомнив, что ему так и не пришлось поговорить с Эйбом ранее, он решил сделать это сейчас.
Он нашел прораба в бытовке.
— Поздравь меня, дружище. Я таки заарканил ее вчера.
— Быстро ты управился.
— А чего тут волынку тянуть? — Люк просматривал телефонограммы и факсы, поступившие на его имя. — Вот и Энгус будет здесь на следующей неделе.
— Ну и как ты чувствуешь себя в женатом положении? — поинтересовался Эйб.
— Да не очень чтобы.
— Ай-ай-ай! Значит, и в раю не все так гладко? Медовый месяц уже позади?
Люк не имел намерения сообщать Эйбу, что «медовый месяц» фактически у него еще и не начался. Такое лучше не разглашать — не выдавать даже другу.
— Все будет путем. Ручаюсь.
— Поначалу, случается, и самые счастливые браки дают осечку, — раздумчиво проговорил Эйб. — Возьми хоть меня с Соней; вначале мы здорово цапались. Да и теперь бывает, — хохотнул он. — Но я все равно ее люблю.
— Знаю — Любовь!
Вот этого чувства Люк считал нужным избегать как чумы. Оно корежило все мысли, корежило жизнь. Связывало по рукам и ногам.
Люка вполне устраивало, что он желал Хиллари. Желание не совсем то, что постоянная и неодолимая привязанность, не любовь. Никаких особых сложностей. Влечение, притяжение, ясно и просто — вполне доступно уму. Верно?
— Ты где это витаешь? — спросил Эйб.
— Витаю? Вот уж нет. Твердо стою на земле, — ответил Люк. — Все, что мне надо, держу под контролем.
Люк любил, чтобы именно так у него шли дела. Под контролем.
Хиллари сидела у себя в прежней спальне с милой ее сердцу односпальной кроватью и размышляла о том, как ей противостоять своеволию Люка. И тут зазвонил телефон. Городская линия.
— Алло!
— Что у тебя слышно, детка? — Голос был заряжен такой энергией, что ее хватило бы на освещение всего графства Нокс.
Только одна из знакомых Хиллари обладала столь мощной энергией.
— Джолин?
— Единственная и неповторимая.
— Вот кого я ужасно рада слышать!
Они могли не перезваниваться месяцами, но между ними существовала такая особая дружба, что каждый звонок был как нельзя кстати, независимо от того, сколько времени прошло с тех пор, как они в последний раз виделись или говорили друг с другом.
— Звоню, что называется, для связи, — сказала Джолин. — Меня не было в городе. Уезжала на время домой навестить своих.
Джолин родилась и выросла в штате Теннесси, в крохотном поселке Лоунсем-Велли, и уже в зрелом возрасте обосновалась в Ноксвилле; она любила шутить, что ей, уроженке такой дыры, как Лоунсем-Велли, любой город кажется столицей.
— Я оставила запись на твоем автоответчике. По-моему, это был твой ответчик, — добавила Хиллари. — Я, правда, не уверена. Вместо обычного отклика он играет какой-то странный мотивчик.
— Так это ответчик Билли Боба, — сказала Джолин.
— Ну как у вас с ним идут дела?
— Никак. Мы уже месяц как разошлись.
— О! Извини.
— Иначе и быть не могло, — философски проронила Джолин. — Он постоянно забывал поднимать со стульчака сиденье. А ты знаешь, что это такое.
— И ты из-за этого с ним порвала?
— Не только. Еще у него была поганая привычка давить на стенке клопов, да еще и оставлять их там. Ужасная мерзость, можешь мне поверить. Я уж не говорю о том, что он очистил мой счет в банке
— Ox, Джолин, бедняжка!
— Прибереги свою «бедняжку» для кого-нибудь другого. Мои дела в полном ажуре. Билли Боб остался с носом. У меня на счете всего-то и было пятьдесят долларов. Мне он с самого начала не показался ~ я человека вижу насквозь. Только глаза у него были больно мечтательные. От таких глаз у любой девчонки ум за разум заходит. Понимаешь?
— Понимаю, — сказала Хиллари.
— Звучит, будто ты это из собственного опыта знаешь. Видно, я не единственная, у кого личная жизнь не клеится. Ну да ладно. Так что у тебя слышно?
— Что слышно? На днях начинаю работать на новом месте. Здесь, в Ноксвилле. Я писала тебе об этом еще до отъезда из Чикаго. Буду работать в общественной организации — в Обществе зашиты потребителей. Да… а еще в конце недели я вышла замуж.
— Что?! — вскрикнула Джолин.
— Я вышла замуж, — повторила Хиллари.
— Что же ты не пригласила меня на свадьбу? — В голосе Джолин звучала обида.
— Мы никого не пригласили. Мы венчались тайком.
— Да?! — Обиду как рукой сняло. — Но это так романтично! Ты должна мне все рассказать. А кто этот счастливчик? Северянин из Чикаго?
— Нет. Он местный, из Ноксвилла.
— Так кто же?
— Люк.
— Люк?! — ахнула Джолин. — Тот самый? Мак… как там дальше? Тот, который четыре года назад всю душу тебе вымотал? И сердце разбил.
— Тот самый, — подтвердила нехотя Хиллари.
— Ты уж прости меня за тупость, но какого черта ты пошла за него замуж?
— Тут сложная история.
— Обожаю сложные истории, заявила Джолин. — Нам непременно надо встретиться. И ты мне все расскажешь — во всех пикантных подробностях. Как насчет завтра днем? За ленчем?
— Идет. Завтра днем меня устраивает.
— Великолепно. Выпьем по коктейлю и поговорим за мужчин.
Они договорились о времени и месте, и Хиллари положила трубку.
Только тут до нее дошло, что в спальне она не одна. Люк составлял ей компанию. По правде говоря, она не ожидала, что он так быстро обернется.
— Кто это? — властно спросил он.
— Джолин. Старая моя приятельница.
— И ты сообщила ей, что мы поженились. Так? Если он слышал это, значит, уже давно здесь стоит.
— Ты же подслушивал, зачем спрашиваешь?
— Что еще ты намерена рассказать ей завтра? — спросил он.
— Не знаю. Мало ли что.
— Зато я знаю. Ты расскажешь ей, как нас венчали, что на тебе было надето и о прочей дамской белиберде. А вот о том, почему мы поженились, ты помолчи.
— Звучит угрозой.
— Нет, предостережением. У секретов есть одна особенность — они каким-то образом просачиваются. А ни мне, ни тебе не будет ничего хорошего, если наш секрет просочится наружу.
Хиллари воздержалась от каких-либо комментариев. Она предпочла перевести разговор на безобидную тему:
— Папа готовит нам преоригинальный обед.
— Чем же он будет угощать? Мышьяком? — пустил шпильку Люк.
— Не-ет. Одним из своих коронных блюд. Перцами по-мексикански.
Час спустя, сидя за накрытым по всем правилам столом в обеденном зале Грантов, Люк поймал себя на мысли о том, что впервые в жизни ест с тарелки настолько тонкой, что она просвечивает насквозь. После первой же ложки, которую он отправил в рот, он подумал, что фарфору этого острого варева не выдержать. Перцы были огненными и легко прожгли бы даже огнеупорный металл.
— Не слишком ли остро? — заботливо осведомился у него Чарлз Грант, и какая-то искорка сверкнула у него в глазах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
У себя на квартире Люк пробыл считанные минуты: запихнул две-три перемены белья в спортивную сумку и покатил на стройку. Вспомнив, что ему так и не пришлось поговорить с Эйбом ранее, он решил сделать это сейчас.
Он нашел прораба в бытовке.
— Поздравь меня, дружище. Я таки заарканил ее вчера.
— Быстро ты управился.
— А чего тут волынку тянуть? — Люк просматривал телефонограммы и факсы, поступившие на его имя. — Вот и Энгус будет здесь на следующей неделе.
— Ну и как ты чувствуешь себя в женатом положении? — поинтересовался Эйб.
— Да не очень чтобы.
— Ай-ай-ай! Значит, и в раю не все так гладко? Медовый месяц уже позади?
Люк не имел намерения сообщать Эйбу, что «медовый месяц» фактически у него еще и не начался. Такое лучше не разглашать — не выдавать даже другу.
— Все будет путем. Ручаюсь.
— Поначалу, случается, и самые счастливые браки дают осечку, — раздумчиво проговорил Эйб. — Возьми хоть меня с Соней; вначале мы здорово цапались. Да и теперь бывает, — хохотнул он. — Но я все равно ее люблю.
— Знаю — Любовь!
Вот этого чувства Люк считал нужным избегать как чумы. Оно корежило все мысли, корежило жизнь. Связывало по рукам и ногам.
Люка вполне устраивало, что он желал Хиллари. Желание не совсем то, что постоянная и неодолимая привязанность, не любовь. Никаких особых сложностей. Влечение, притяжение, ясно и просто — вполне доступно уму. Верно?
— Ты где это витаешь? — спросил Эйб.
— Витаю? Вот уж нет. Твердо стою на земле, — ответил Люк. — Все, что мне надо, держу под контролем.
Люк любил, чтобы именно так у него шли дела. Под контролем.
Хиллари сидела у себя в прежней спальне с милой ее сердцу односпальной кроватью и размышляла о том, как ей противостоять своеволию Люка. И тут зазвонил телефон. Городская линия.
— Алло!
— Что у тебя слышно, детка? — Голос был заряжен такой энергией, что ее хватило бы на освещение всего графства Нокс.
Только одна из знакомых Хиллари обладала столь мощной энергией.
— Джолин?
— Единственная и неповторимая.
— Вот кого я ужасно рада слышать!
Они могли не перезваниваться месяцами, но между ними существовала такая особая дружба, что каждый звонок был как нельзя кстати, независимо от того, сколько времени прошло с тех пор, как они в последний раз виделись или говорили друг с другом.
— Звоню, что называется, для связи, — сказала Джолин. — Меня не было в городе. Уезжала на время домой навестить своих.
Джолин родилась и выросла в штате Теннесси, в крохотном поселке Лоунсем-Велли, и уже в зрелом возрасте обосновалась в Ноксвилле; она любила шутить, что ей, уроженке такой дыры, как Лоунсем-Велли, любой город кажется столицей.
— Я оставила запись на твоем автоответчике. По-моему, это был твой ответчик, — добавила Хиллари. — Я, правда, не уверена. Вместо обычного отклика он играет какой-то странный мотивчик.
— Так это ответчик Билли Боба, — сказала Джолин.
— Ну как у вас с ним идут дела?
— Никак. Мы уже месяц как разошлись.
— О! Извини.
— Иначе и быть не могло, — философски проронила Джолин. — Он постоянно забывал поднимать со стульчака сиденье. А ты знаешь, что это такое.
— И ты из-за этого с ним порвала?
— Не только. Еще у него была поганая привычка давить на стенке клопов, да еще и оставлять их там. Ужасная мерзость, можешь мне поверить. Я уж не говорю о том, что он очистил мой счет в банке
— Ox, Джолин, бедняжка!
— Прибереги свою «бедняжку» для кого-нибудь другого. Мои дела в полном ажуре. Билли Боб остался с носом. У меня на счете всего-то и было пятьдесят долларов. Мне он с самого начала не показался ~ я человека вижу насквозь. Только глаза у него были больно мечтательные. От таких глаз у любой девчонки ум за разум заходит. Понимаешь?
— Понимаю, — сказала Хиллари.
— Звучит, будто ты это из собственного опыта знаешь. Видно, я не единственная, у кого личная жизнь не клеится. Ну да ладно. Так что у тебя слышно?
— Что слышно? На днях начинаю работать на новом месте. Здесь, в Ноксвилле. Я писала тебе об этом еще до отъезда из Чикаго. Буду работать в общественной организации — в Обществе зашиты потребителей. Да… а еще в конце недели я вышла замуж.
— Что?! — вскрикнула Джолин.
— Я вышла замуж, — повторила Хиллари.
— Что же ты не пригласила меня на свадьбу? — В голосе Джолин звучала обида.
— Мы никого не пригласили. Мы венчались тайком.
— Да?! — Обиду как рукой сняло. — Но это так романтично! Ты должна мне все рассказать. А кто этот счастливчик? Северянин из Чикаго?
— Нет. Он местный, из Ноксвилла.
— Так кто же?
— Люк.
— Люк?! — ахнула Джолин. — Тот самый? Мак… как там дальше? Тот, который четыре года назад всю душу тебе вымотал? И сердце разбил.
— Тот самый, — подтвердила нехотя Хиллари.
— Ты уж прости меня за тупость, но какого черта ты пошла за него замуж?
— Тут сложная история.
— Обожаю сложные истории, заявила Джолин. — Нам непременно надо встретиться. И ты мне все расскажешь — во всех пикантных подробностях. Как насчет завтра днем? За ленчем?
— Идет. Завтра днем меня устраивает.
— Великолепно. Выпьем по коктейлю и поговорим за мужчин.
Они договорились о времени и месте, и Хиллари положила трубку.
Только тут до нее дошло, что в спальне она не одна. Люк составлял ей компанию. По правде говоря, она не ожидала, что он так быстро обернется.
— Кто это? — властно спросил он.
— Джолин. Старая моя приятельница.
— И ты сообщила ей, что мы поженились. Так? Если он слышал это, значит, уже давно здесь стоит.
— Ты же подслушивал, зачем спрашиваешь?
— Что еще ты намерена рассказать ей завтра? — спросил он.
— Не знаю. Мало ли что.
— Зато я знаю. Ты расскажешь ей, как нас венчали, что на тебе было надето и о прочей дамской белиберде. А вот о том, почему мы поженились, ты помолчи.
— Звучит угрозой.
— Нет, предостережением. У секретов есть одна особенность — они каким-то образом просачиваются. А ни мне, ни тебе не будет ничего хорошего, если наш секрет просочится наружу.
Хиллари воздержалась от каких-либо комментариев. Она предпочла перевести разговор на безобидную тему:
— Папа готовит нам преоригинальный обед.
— Чем же он будет угощать? Мышьяком? — пустил шпильку Люк.
— Не-ет. Одним из своих коронных блюд. Перцами по-мексикански.
Час спустя, сидя за накрытым по всем правилам столом в обеденном зале Грантов, Люк поймал себя на мысли о том, что впервые в жизни ест с тарелки настолько тонкой, что она просвечивает насквозь. После первой же ложки, которую он отправил в рот, он подумал, что фарфору этого острого варева не выдержать. Перцы были огненными и легко прожгли бы даже огнеупорный металл.
— Не слишком ли остро? — заботливо осведомился у него Чарлз Грант, и какая-то искорка сверкнула у него в глазах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49