— Как вы вошли?
— Поработал железкой над вашей хлипкой дверью.
— Это называется «проникновение со взломом, — уточнила Хиллари. — Уголовщина.
— А я не взламывал двери. Они в полном порядке. И не тебе учить меня тому, что хорошо и что плохо, когда ты и твой подколодный папенька злоумышляете Бог знает что!
— Тише! — попыталась унять его Хиллари. — Отец услышит.
— Я уже слышу, — заявил из коридора Чарлз. — Что он здесь делает?
Глядя на этих двоих, Хиллари не могла отделаться от образа ощерившихся йоркширских терьеров, — образа, всплывшего в ее воображении еще тогда, когда они стояли друг против друга в ресторане. Только на этот раз они уже кружили почти нос к носу, готовые вцепиться друг в дружку. Еще немного, и случится беда.
— Он здесь… Я пригласила его, — солгала она. Отец скептически хмыкнул:
— Пригласила на два часа ночи?
— Да, — подтвердила она. — Мне нужно было поговорить с мистером Маккалистером. О Люке. .
— Говори с ним у себя в доме, — заявил Чарлз. — Здесь ему делать нечего.
Несмотря на облегчение, которое почувствовала Хиллари, сумев выгородить свекра, она вовсе не собиралась спустить ему возмутительную проделку.
— Я жду ваших объяснений завтра, — сухо бросила она, задержав его за рукав, прежде чем выпроводить через парадную дверь.
— А я еще не выяснил, что ты и этот прохиндей, твой папаша, собираетесь выкинуть, но выясню непременно. Ручаюсь, выясню, — сумрачно пообещал ей Шон.
— Ничего мы не собираемся, как вы говорите, выкинуть.
— Меня не проведешь, собираетесь. Не знаю, какие дамские чары ты напустила на моего парня, чтобы затащить его под венец…
Тут уж Хиллари вышла из себя:
— Да будет вам известно, ваш сын приказал мне идти с ним под венец.
Она не собиралась этого говорить, просто само выскочило в минуту раздражения.
Шон ничего ей на это не сказал. Лишь смерил злым взглядом и вышел, хлопнув дверью.
— Значит, Люк ей приказал. Интересно, — бормотал он про себя, направляясь к своей машине. — Что-то это да значит. Верно, парень замыслил какую-то штуку. Я уж раскопаю, в чем тут дело. Потому что, чем скорее я этот брак порушу и вытащу Люка из когтей подлых Грантов, тем для него лучше.
Вернувшись в дом, Хиллари с облегчением перевела дух: просто повезло, что все кончилось миром.
— Ты замечательный сторожевой пес, — грустно сказала она Киллеру. Если бы сама она не встала на шум, тот так бы и спал на ее кровати.
— Он защитил бы тебя, если бы этот дьявол попытался напасть, — вступился за Киллера Чарлз. — А пока я сам стану тебя защищать.
— Не нужно меня защищать, папочка. Не от кого.
— Даже от мужа, который приказал тебе выйти за него? Не пытайся это отрицать. Я слышал, что ты сказала. Люк женился на тебе, чтобы расправиться с тобой, потому что ты моя дочь. Так ведь?
— Нет, не потому. Совсем не потому. Я люблю Люка, отец. И никогда не переставала любить его, — честно призналась она.
— Ты хочешь сказать, твое замужество со мною никак не связано? — спросил Чарлз.
— Я хочу сказать, что я замужем за человеком, которого люблю. Поверь мне, отец. Никто не может приказать мне что-то вопреки моему желанию. — Хиллари сама это только что поняла. Если бы не Люк, а кто-то другой потребовал пойти с ним под венец, чтобы покончить с дурацкой враждой, она, конечно же, нашла бы иной выход. Она, правда, не собиралась за Люка, но никто — даже он — не вынудил бы ее на то, что она считала гадким или неприемлемым по причинам морального характера. — Ладно, пойду лягу спать. Поздно уже, да и дел у меня завтра тьма.
— У меня завтра тоже будет тьма дел, — пробормотал себе под нос Чарлз, когда .Хиллари удалилась наверх. — И главное дело — выяснить, что Люку Маккалистеру от нас надо.
Первый телефонный звонок, который рано утром раздался у Хиллари на работе, был от Джолин;
— Даррил говорит, что напал на след. В Сан-Франциско. Он теперь там и выясняет подробности.
Сан-Франциско? Хиллари очень хотелось найти эту Надин, но ее бюджет был отнюдь не безграничен.
— Неплохо бы Даррилу сначала выяснить мои финансовые возможности, — сказала Хиллари. — Билет на самолет из Ноксвилла до Сан-Франциско стоит дорого, и если придется добавить эту сумму к ежедневной оплате…
— Это не твоя печаль. Даррил все равно полетел бы в Сан-Франциско, ради другого клиента. Я ведь тебе говорила. А твое дело он проворачивает за так — из любезности. Надеется произвести на меня впечатление. Пусть поработает, — лукаво хмыкнула она. — Завтра он возвращается. Надеюсь, с полезной для тебя информацией.
Хиллари тоже на это надеялась: она чувствовала, что ночной визит Шона только подлил масла в огонь вражды.
Когда в пятницу вечером Люк возвратился из Нешвилла, Хиллари встретила его поцелуями… и раскрытым пустым чемоданом.
— К первому надо вывезти все вещи из твоей квартиры, — сказала она. — Значит, к концу недели переезд должен быть закончен. Никаких отговорок и отсрочек.
— Кровать здесь у нас уже есть, — ответил Люк, убирая темные пряди, спадавшие ей на шею, чтобы уткнуться лицом ей в затылок. А потом губами коснуться мочки уха. — Что еще нам надо? — спросил он сипловатым голосом, шевеля своим дыханием завитки у ее висков.
— Неплохо бы иметь и остальную мебель. Твою и мою. И те большие коробки, которые в ожидании отправки стоят у отца в гараже.
— Завтра, — сказал он, осыпая ей лицо поцелуями.
Она закрыла глаза. Ощущение от его губ, ласкающих чувствительную кожу век, было упоительно-трогательным. За этими нежными, как шепот, поцелуями последовали другие — вдоль шеи, в уголки рта, в разомкнутые губы. И в какой-то момент Хиллари уронила пустой чемодан, ей уже было не до переезда.
— По-моему, мы вполне можем подождать до завтра. Завтра и подчистим все остатки, — пробормотала она, покорно следуя за Люком к тому единственному предмету мебели, который имелся в их распоряжении, — к кровати.
— Все может подождать, — заключил Люк, — только не это.
Люк, как всегда, был прав.
В субботу Хиллари и Люк отправились в гараж Чарлза, чтобы подготовить контейнеры. Собственно, занимался багажом в основном Люк, а Хиллари только восхищалась, как ловко у него это получается! Поворачиваясь за мужем как флюгер, она не уставала любоваться им, наслаждалась его голосом, его гибкими движениями.
На нем была рубашка из «шамбре» и джинсы, заношенные буквально до состояния фланельки, в чем ей довелось лично убедиться, когда она несколько секунд назад провела рукой по самым важным местам. Джинсовая ткань действительно стала мягкой, но тем ощутимей прощупывалась крепость того, что она обтягивала.
На ее искусительные уловки он отвечал взглядом, обещавшим возмездие позднее. В данный момент обе руки у него были заняты: он выносил из гаража тяжелый деревянный ящик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49