Залитую солнцем, яркую, оживленную, извивающуюся веселой змейкой, с ажурными балкончиками светлых домов, увитыми цветами — чужую, совсем не похожую на ту мрачную унылость, где жила в Москве синьора Васья.
У Изотовой оказалась на обучение легкая рука, а у ученицы — легкая нога на претворение полученных знаний в жизнь. Так они вместе и пробежали — ноги в руки — больше года, не разлей вода. И Васса была благодарна судьбе, подсунувшей Тину. За это время она многому научилась: не доверять, проверять и держать нос по ветру. А еще полностью излечилась от снобизма. И хоть симптомы были незначительными, нет-нет да и напоминали о себе, нашептывая в ушко на сон грядущий: до чего ты, редактор Поволоцкая, докатилась — то объедки с общепитовских столов убираешь, то на углу пирожками торгуешь. Болезнь была наследственной, от родного телевидения доставшейся, а потому излечить ее могла только жизнь. Но та сама пользовать не стала, послала Эскулапа, который как главный лекарь простукал по рефлексам, проверил на выносливость, прощупал выдержку и поставил диагноз: здорова. Слава Богу! Излеченную окружали не махинаторы, не воры, не проходимцы — выметенная на улицу метлой перестройки гвардия научных работников, инженеров, конструкторов — «лишние» люди поскакавшего в демократию общества. Конечно, попадались среди них и «щуки», и «караси», но тут уж приходилось держать ухо востро, чтобы не оказаться в любой из этих стаек. И здесь незаменимым проводником стала Тина. «Ходячий памятник» ввела ее в новый круг: оптовиков, таможенных деклараций, бандитских крыш и «неподкупных» стражей порядка. С последними, правда, знакомство состоялось раньше. Нынешняя Васса перетащила свои слова с чердака в карман, научилась обводить вокруг пальца конкурентов, перекусывать на морозе и считать копейку. Девять месяцев она училась менеджменту — толкала товар на Петровско-Разумовском рынке, где у Изотовой была своя точка. Потом моталась с Тиной в Римини — обучаться ведению торговых операций: что, почем и в каком количестве. Попутно наблюдала за правилами игры с таможней и доставкой груза.
— Главное — никогда не расслабляться! — втолковывала «учительница». — Деньги всегда держи при себе, в платок носовой замотай и к лифчику или трусам булавкой пристегни, на худой конец, в поясной сумочке носи. Потом светских дам изображать будем, когда дело сделаем. И никому не доверяй, ни одной живой душе, даже мне. Деньги — страшная сила! Это, когда их мало, не жалко, а потечет копеечка — захочется ручеек в речку превратить.
В этот раз Тина поехать не смогла: мать заболела. И Васса пустилась в плавание самостоятельно.
— Ничего, не боги горшки обжигают! — напутствовала дебютантку дока. — Прорвемся! — И шепнула в ухо: — Деньги пристегнула?
— Ага!
Денег было много, партия закупалась большая. Солидная доля будущей выручки предназначалась рыночному «куратору», у которого кореш ходил в больших начальниках Метростроя. Дружеская пара деловых леди собиралась выкупить у славных метростроевцев магазинчик в подземном переходе, и поддержка была им необходима, не бесплатная, разумеется.
— Джузеппе привет передавай! Разговорник не забыла?
— Нет.
— Ну, все! Регистрация началась, топай к коллегам. Привет, Витек! — поздоровалась наставница с молодым коренастым мужчиной в тонком хлопчатобумажном свитере. — Поможешь Василисе, если что? Она сегодня в самостоятельное плавание отправляется.
— О чем разговор! — охотно откликнулся тот и спросил: — Где сидим?
Васса заглянула в билет.
— Десять А.
— Отлично, а у меня десять Б. Кроссвордами займемся. Ты как к развитию интеллекта относишься?
— Нормально, — улыбнулась авиасоседка.
— Вот и славненько! — подвела черту Тина и весело подмигнула: — Ни пуха ни пера, ребятки!
Это было пару дней назад, в Шереметьево, а сейчас Василиса Поволоцкая, как бывалый предприниматель, деловито шагала по улице Римембранце, готовая к завершению сделки с Джузеппе. Есть надежда, что не позднее завтрашнего дня наставница будет своей подопечной довольна. Васса остановила такси и покатила в отель «Бельведере», где приютилась их группа, за деньгами. Не на себе же таскать! Сумма крупная — и в поясную сумочку с трудом впихивается, не то что в лифчик.
В номере было тихо и пусто. Соседка Ирина, видно, занималась шопингом. Девушка молодая, хорошенькая, глаз играет — как не приодеться? Для рынка — товар один, для себя — другой. Не в деревянную дверь прешься — в стеклянную вплываешь. Разница для дамской души приятная! Васса усмехнулась и посмотрела на часы. Прекрасно, времени еще на кофе хватит. Сейчас достанет из укромного уголка деньги и спустится вниз. Рядом с гостиницей — бар, лексический запас позволит заказать чашку капучино и булочку. Потом — такси, Джузеппе, мешки, гостиница. А завтра — Москва, Изотова, деловой отчет. Так и живем: масло мажем да хлеб жуем, как сказала бы Тинка. Васса вытащила большую дорожную сумку, где под плотной подкладкой было второе дно — там она хранила их общие с Тиной деньги. В Москве мастерила этот тайник, точно заправская шпионка, тщательно прокладывая каждый стежок: чтобы на таможне не засветиться и итальянских горничных не соблазнять. Предусмотрительная аккуратно вскрыла тайничок и — не поверила своим глазам. Пусто! Ничего — ни пылинки, ни соринки, ни тем более долларов. Господи, да что же это?! Лихорадочно обшарила дно, потом — все карманы и отделения, перерыла вещи, вытряхивая по одной на пол. Сломала ноготь, укололась до крови иголкой, торчащей из катушки ниток — плевать! Кинулась к шкафу, обшарила карманы легкой куртки, в которой выходила из дома — вдруг здесь забыла?! Ничего, ничегошеньки, хоть шаром покати! У бедняги подкосились ноги, и тупой, бессмысленной, тряпичной куклой она упала на стул. Этого не может быть, этого просто быть не может! «Господи, за что?! За что ты наказал меня, Господи?! Я не сдавалась все эти годы, не подличала, не предавала, не делала зла. Я просто пыталась выжить! И вот теперь, когда появилась надежда, ты, Господи, решил меня покарать? За что?!» Мысли лихорадочно путались, пихали одна другую и злобно суетились, готовые к бунту. Нет, так дело не пойдет! Воплями, пусть даже и беззвучными, беде не помочь. Василиса поднялась со стула, прошла в ванную, умылась, медленно осушила лицо махровым полотенцем и посмотрела в зеркало. Оттуда на нее безумно таращилась бледная как смерть тетка — встрепанная, старая, глупая. Тетка вдруг разозлилась — до зубовного скрежета. Не станет она себя ломать из-за проклятых зеленых бумажек, не будет убиваться и рвать душу! Ни одна денежная потеря не стоит потери духа! Она трижды глубоко вдохнула-выдохнула. Надо просто собраться с силами и как следует проанализировать ситуацию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
У Изотовой оказалась на обучение легкая рука, а у ученицы — легкая нога на претворение полученных знаний в жизнь. Так они вместе и пробежали — ноги в руки — больше года, не разлей вода. И Васса была благодарна судьбе, подсунувшей Тину. За это время она многому научилась: не доверять, проверять и держать нос по ветру. А еще полностью излечилась от снобизма. И хоть симптомы были незначительными, нет-нет да и напоминали о себе, нашептывая в ушко на сон грядущий: до чего ты, редактор Поволоцкая, докатилась — то объедки с общепитовских столов убираешь, то на углу пирожками торгуешь. Болезнь была наследственной, от родного телевидения доставшейся, а потому излечить ее могла только жизнь. Но та сама пользовать не стала, послала Эскулапа, который как главный лекарь простукал по рефлексам, проверил на выносливость, прощупал выдержку и поставил диагноз: здорова. Слава Богу! Излеченную окружали не махинаторы, не воры, не проходимцы — выметенная на улицу метлой перестройки гвардия научных работников, инженеров, конструкторов — «лишние» люди поскакавшего в демократию общества. Конечно, попадались среди них и «щуки», и «караси», но тут уж приходилось держать ухо востро, чтобы не оказаться в любой из этих стаек. И здесь незаменимым проводником стала Тина. «Ходячий памятник» ввела ее в новый круг: оптовиков, таможенных деклараций, бандитских крыш и «неподкупных» стражей порядка. С последними, правда, знакомство состоялось раньше. Нынешняя Васса перетащила свои слова с чердака в карман, научилась обводить вокруг пальца конкурентов, перекусывать на морозе и считать копейку. Девять месяцев она училась менеджменту — толкала товар на Петровско-Разумовском рынке, где у Изотовой была своя точка. Потом моталась с Тиной в Римини — обучаться ведению торговых операций: что, почем и в каком количестве. Попутно наблюдала за правилами игры с таможней и доставкой груза.
— Главное — никогда не расслабляться! — втолковывала «учительница». — Деньги всегда держи при себе, в платок носовой замотай и к лифчику или трусам булавкой пристегни, на худой конец, в поясной сумочке носи. Потом светских дам изображать будем, когда дело сделаем. И никому не доверяй, ни одной живой душе, даже мне. Деньги — страшная сила! Это, когда их мало, не жалко, а потечет копеечка — захочется ручеек в речку превратить.
В этот раз Тина поехать не смогла: мать заболела. И Васса пустилась в плавание самостоятельно.
— Ничего, не боги горшки обжигают! — напутствовала дебютантку дока. — Прорвемся! — И шепнула в ухо: — Деньги пристегнула?
— Ага!
Денег было много, партия закупалась большая. Солидная доля будущей выручки предназначалась рыночному «куратору», у которого кореш ходил в больших начальниках Метростроя. Дружеская пара деловых леди собиралась выкупить у славных метростроевцев магазинчик в подземном переходе, и поддержка была им необходима, не бесплатная, разумеется.
— Джузеппе привет передавай! Разговорник не забыла?
— Нет.
— Ну, все! Регистрация началась, топай к коллегам. Привет, Витек! — поздоровалась наставница с молодым коренастым мужчиной в тонком хлопчатобумажном свитере. — Поможешь Василисе, если что? Она сегодня в самостоятельное плавание отправляется.
— О чем разговор! — охотно откликнулся тот и спросил: — Где сидим?
Васса заглянула в билет.
— Десять А.
— Отлично, а у меня десять Б. Кроссвордами займемся. Ты как к развитию интеллекта относишься?
— Нормально, — улыбнулась авиасоседка.
— Вот и славненько! — подвела черту Тина и весело подмигнула: — Ни пуха ни пера, ребятки!
Это было пару дней назад, в Шереметьево, а сейчас Василиса Поволоцкая, как бывалый предприниматель, деловито шагала по улице Римембранце, готовая к завершению сделки с Джузеппе. Есть надежда, что не позднее завтрашнего дня наставница будет своей подопечной довольна. Васса остановила такси и покатила в отель «Бельведере», где приютилась их группа, за деньгами. Не на себе же таскать! Сумма крупная — и в поясную сумочку с трудом впихивается, не то что в лифчик.
В номере было тихо и пусто. Соседка Ирина, видно, занималась шопингом. Девушка молодая, хорошенькая, глаз играет — как не приодеться? Для рынка — товар один, для себя — другой. Не в деревянную дверь прешься — в стеклянную вплываешь. Разница для дамской души приятная! Васса усмехнулась и посмотрела на часы. Прекрасно, времени еще на кофе хватит. Сейчас достанет из укромного уголка деньги и спустится вниз. Рядом с гостиницей — бар, лексический запас позволит заказать чашку капучино и булочку. Потом — такси, Джузеппе, мешки, гостиница. А завтра — Москва, Изотова, деловой отчет. Так и живем: масло мажем да хлеб жуем, как сказала бы Тинка. Васса вытащила большую дорожную сумку, где под плотной подкладкой было второе дно — там она хранила их общие с Тиной деньги. В Москве мастерила этот тайник, точно заправская шпионка, тщательно прокладывая каждый стежок: чтобы на таможне не засветиться и итальянских горничных не соблазнять. Предусмотрительная аккуратно вскрыла тайничок и — не поверила своим глазам. Пусто! Ничего — ни пылинки, ни соринки, ни тем более долларов. Господи, да что же это?! Лихорадочно обшарила дно, потом — все карманы и отделения, перерыла вещи, вытряхивая по одной на пол. Сломала ноготь, укололась до крови иголкой, торчащей из катушки ниток — плевать! Кинулась к шкафу, обшарила карманы легкой куртки, в которой выходила из дома — вдруг здесь забыла?! Ничего, ничегошеньки, хоть шаром покати! У бедняги подкосились ноги, и тупой, бессмысленной, тряпичной куклой она упала на стул. Этого не может быть, этого просто быть не может! «Господи, за что?! За что ты наказал меня, Господи?! Я не сдавалась все эти годы, не подличала, не предавала, не делала зла. Я просто пыталась выжить! И вот теперь, когда появилась надежда, ты, Господи, решил меня покарать? За что?!» Мысли лихорадочно путались, пихали одна другую и злобно суетились, готовые к бунту. Нет, так дело не пойдет! Воплями, пусть даже и беззвучными, беде не помочь. Василиса поднялась со стула, прошла в ванную, умылась, медленно осушила лицо махровым полотенцем и посмотрела в зеркало. Оттуда на нее безумно таращилась бледная как смерть тетка — встрепанная, старая, глупая. Тетка вдруг разозлилась — до зубовного скрежета. Не станет она себя ломать из-за проклятых зеленых бумажек, не будет убиваться и рвать душу! Ни одна денежная потеря не стоит потери духа! Она трижды глубоко вдохнула-выдохнула. Надо просто собраться с силами и как следует проанализировать ситуацию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91