Что он вообразил? Неужели у него и Сьюзи дела обстоят так плохо? Он так понравился ей в больнице — взволнованный, радостный, но перемена грязных пеленок — это не то же самое, что перемена женского белья.
Мэнди решила, что, если Сьюзи пошлет ее и посоветует заниматься своими делами, она не обидится и станет жить дальше, словно ничего не произошло.
Мэцди глубоко вздохнула и остановила такси. Машина затормозила, и Мэнди покачнулась, двинувшись к ней.
— Вы прибыли вовремя, — сказала она, садясь на заднее сиденье.
— Мне как раз и нужен был припоздавший, но богатый клиент.
Мэнди улыбнулась, встретившись со взглядом таксиста в зеркале.
— Ну и куда мы едем, красотка? Выбирать тебе, — улыбался он.
— Давай я подержу его, пока ты поднимешься наверх и готовишь ему ванну. — Дорин протянула руки к Сьюзи.
Сьюзи прижала Натана к груди и пошла наверх. Поднимаясь по лестнице, она слышала, как поют мамаши. Это наномнило ей детство. Мамаши приняли горячительного и разошлись во всю мочь.
Сьюзи вернулась в спальню, где рядом с кроватью лежал походный спальный мешок. Линдсей дала его матери, когда посоветовали держать детей рядом с постелью. Теперь Сьюзи уложила в него Натана, надеясь, что он проснется только к вечеру и тогда она уложит его рядом с собой на постель.
Поменяв ему подгузник и распашонку, Сьюзи слышала как мать тяжело поднимается по лестнице, и оглянулась, когда та показалась в дверях.
Дорин взяла на руки Натана.
— Знаешь что, Сьюзи? Он у тебя прибавил в весе!
Сьюзи улыбнулась, забрала ребенка у матери и высоко подняла его в воздух. Натан радостно рассмеялся.
Она присела на край ванны, посадила его к себе на колени и стала раздевать. Подгузник полетел в мусорную корзину, распашонки — в корзину для грязного белья. Затем Сьюзи осторожно опустила малыша в воду, поддерживая под голову, Натан пускал пузыри от восторга и булькал, пока она осторожно поливала его водой. Непосредственная радость Натана переполняла ее восторгом.
Дорин внимательно наблюдала за ними. Она уже почти примирилась с тем, что ее дочь не родит и останется одна навсегда. Это беспокоило Дорин. Кто же позаботится о Сьюзи на склоне лет? Сколько бы ни было лет детям, они всегда остаются для матери детьми. Однако Сьюзи встретила Джо, и теперь у них есть Натан. Дорин испытала невероятное облегчение.
— Как дела у Джо?
— Все в порядке, — ответила Сьюзи, массируя плечики Натана.
— А где же он сегодня?
Дорин взяла с полки свежую пеленку,
— Думаю, в пабе с дружками.
— Твой отец встречался с ним недавно, Джо не рассказывал тебе?
— Да, что-то такое говорил, — кивнула Сьюзи, принимая пеленку.
Правда заключалась в том, что она по большей части не слушала то, что говорил Джо, а в остальное время его просто не бывало дома.
— Отец рад, что они пообщались.
— Еще бы! Они ведь торчали в пабе!
— Не будь к ним несправедливой! — Дорин невольно улыбнулась. — Отец сказал, что Джо показался ему немного…
— Немного — что? — спросила Сьюзи, опускаясь на колени возле ванны.
— Не знаю, — пожала плечами Дорин. — Возможно, твой отец…
— Нет, продолжай, пожалуйста. Немного пьяным? Больным? Голодным? Каким?
— Ну, — замялась Дорин, жался, что вообще затронула эту тему. — Он сказал, что Джо показался ему… отвергнутым.
Сьюзи рассмеялась и вытащила Натана из ванны.
— Подай, пожалуйста, полотенце.
Дорин сняла с батареи теплое полотенце и протянула дочери. Сьюзи завернула малыша и начала осторожно вытирать, присев вместе с ним на сиденье унитаза,
— Отец считает, что с Джо это серьезно.
— Серьезно? Потому что Джо чувствует себя отвергнутым? Прошу тебя, мама. Он просто склонен к тому, чтобы жалеть себя. Интересно, а как, по его мнению, я себя чувствую? Измотанной — вот как!
— Понимаю, моя девочка. Но ты же знаешь, каковы мужчины. Они и не представляют себе, что значит крутиться как белка в колесе, когда надо успеть сделать все. Они способны думать только о чем-то одном в каждый конкретный момент.
— Да уж! А вот Джо думает всегда только об одном — о постели!
Дорин ощущала себя адвокатом дьявола, но Бобби настоятельно просил ее поговорить с дочерью и убедить Сьюзи найти немного времени для мужа. Бобби не распространялся на эту тему, но Дорин по собственному горькому опыту знала, каково мужчине чувствовать, что его больше не хотят… Бобби, возможно, и не предполагал, насколько хорошо ей это известно.
— Я понимаю, что это очень тяжело, когда ребенок может в любой момент проснуться и потребовать еду…
— Именно! А Джо не хочет и думать об этом! Мне приходится вскакивать трижды за ночь! А то и пять раз! После этого я мечтаю только об одном — заснуть и выспаться!
— А если я буду забирать Натана на одну ночь в неделю? — предложила Дорин.
— Что?
— Я могла бы забирать его, чтобы вы с Джо сходили в ресторан, развлеклись, отдохнули. А утром ты забирала бы его.
— Похоже, ты кое о чем забываешь. Ты можешь менять подгузники и укачивать Натана, но не сможешь покормить его!
— Ты сцеживала бы молоко в бутылочки.
— Нет! Ему это не понравится. — Сьюзи прижала к себе сына, — И потом, я все равно не смогу спать спокойно, зная, что он у тебя.
— Спасибо! Можно подумать, что я не вырастила тебя и твою сестру! К тому же у меня четверо внукой. Это большой опыт, не забывай.
— Я знаю, но Натан еще слишком мал. В любом случае спасибо, мама.
— Ладно, но если все же передумаешь… — Дорин чувствовала себя ущемленной.
Сьюзи улыбнулась, подошла к двери ванной и бросила через плечо:
— Не волнуйся. С Джо все будет в порядке.
Однако она сказала это не столько для матери, сколько для того, чтобы успокоить себя.
Утро выдалось не по сезону холодным. Дождь лил всю ночь, а когда рассвело и Карен, выйдя из автобуса, направилась к дому родителей, небо все так же было затянуто облаками.
С тех пор как Карен стояла возле больничной койки отца и старалась утешить мать, потрясенную тем, что он так бледен и безучастен, ее неотступно преследовало чувство вины. А ведь за день до этого отец не жаловался на здоровье.
Крис убеждала ее в том, что она ни в чем не виновата, но Карен понимала, как сказалось ее признание на здоровье отца.
Брат во всем обвинял Карен и сказал по телефону, чтобы она не навещала отца в больнице. Боясь нанести отцу еще больший вред, она согласилась с братом, но теперь отца забрали домой, и Карен хотела увидеть его, попросить прощения и помириться с ним.
И все же, проходя несколько ярдов, отделявших дверь дома от калитки, она ощутила страх. У двери Карен задержалась — впервые в жизни ей было страшно постучать в дверь своего дома!
Какой-то абсурд! Это ведь ее семья, люди, которые, как предполагала Карен, любят ее независимо ни от чего. И что же она сделала им плохого?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100