И, кроме того – было то объятие… Расстроенная собственным беспокойством о Джессе Баррене и его мотивах поведения, она отвернулась от вида, который простирался перед ней. Она осторожно миновала толпу ожидающих ученых и нашла доктора Дэвидсона складывающего таблички. Осень быстро подошла к нему и поддержала край тяжелой плиты, которую он держал в руках.
– Вы не должны поднимать такую тяжесть, – выговорила она ему. – Вам следовало позвать кого-нибудь на помощь.
– Мне не нужна помощь, – пробормотал он, когда они направились к ряду табличек. – Не суетитесь – не сейчас, во всяком случае. Когда так много народу вокруг.
Надо отдать ему должное – ей пришлось признать, что он был крепче, чем выглядел. Он мог пройти пятнадцать миль под палящим пустынным солнцем, и, тем не менее, у него хватало энергии производить раскопки вокруг скал, надеясь на новые открытия.
– Ладно, не буду суетиться, – пообещала Осень, забирая у него плиту. – Но помните, что вы взвинчены всеми этими волнениями.
– Успокойся, я не собираюсь испортить такой грандиозный момент сердечным приступом.
– Это обещание?
– Я не обязан тебе обещать, девочка. Занимайся своими делами, а мне предоставь возможность действовать по собственному усмотрению. Я слишком долго шел к этому открытию, чтобы позволить здоровью помешать мне. И тебе тоже. Что касается этого…
Осень ничего не ответила. Она знала: то, что он говорил, было сущей правдой. Она часто слышала, как он ругал университетскую систему, которая требовала, чтобы профессора публиковались – в противном случае они пропадали с голоду. Доктор Дэвидсон ничего не публиковал, потому что провел всю свою жизнь в поле, изучая и составляя карту "Богатства археологических раскопок на исследованных территориях". Следовало бы изменить систему: учитывать не только публикации, но и результаты археологических изысканий.
– Я не собираюсь вам мешать, – заверила она его. – Но этого открытия хватит на десятки статей.
– Хотел бы я, чтобы те, от кого это зависит, понимали дело также. Но они – ослы ослами. Я делаю в десять раз больше работы, чем они. Я участвовал во множестве экспедиций – организовывал, руководил, – но только потому, что они то и дело печатают свои вымученные статьи в научных и прочих журналах…
Осень решила, что настало время сменить тему разговора:
– Что еще следует здесь сделать? Мы будем складывать все таблички снаружи?
Он покачал головой:
– Давай оставим их здесь. Я не планировал спускать их вниз до завтра. К тому же, тяжелую работу можно сделать утром – пока прохладно.
– Приятно слышать, – обрадовалась она, поднимая последнюю табличку. – Но зачем вы перетаскиваете их? Могу побиться об заклад, что многие из этих людей захотят взглянуть на них еще после ленча.
Повернувшись, она поймала странное выражение, промелькнувшее на лице профессора. Но едва он заметил, что Осень смотрит на него, как тут же изменил выражение лица.
– Они не возвратятся сюда.
– Вы так думаете? – Она помолчала, подбоченившись. – А мне кажется, что целая армия не удержит теперь их на месте.
Он отбросил волосы назад, и Осень заподозрила, – что-то случилось. Когда он усмехнулся, она уже была в этом уверена.
– Это сюрприз, – сказал он загадочно.
– Это значит, что вы ни о чем раньше времени никому не скажете, – констатировала она.
Профессор всегда был полон сюрпризов, и она знала из собственного опыта, что он не подаст ни намека на разгадку. Слишком много раз во время прошлых месяцев он расстраивал ее своими скрытными действиями и таинственным поведением, чтобы потом восхитить зрелищем редкого цветка или, возможно, открывающейся панорамы, от которой у нее перехватывало дыхание.
– Ты знаешь меня, девочка. Я не скажу тебе, что это. Но я обещаю, что ты никогда ничего подобного раньше не видела.
– А когда я увижу это?
– После ленча.
– И это нужно будет разделить с другими?
– Ой… – Он улыбнулся, потом нахмурился, потом посмотрел на нее. – Ты ведь не будешь возражать, чтобы все в этом участвовали?
– Конечно, нет. Чудесно иметь рядом людей, которые могут оценить что-то по достоинству. – Она вспомнила дом ее отца. Их комнаты для гостей всегда были полны разного интересного народа.
– Мы так долго были здесь одни, без общества…
– Я не испытываю одиночества. – Действительно, слишком многому ей за это время пришлось учиться, и работы было тоже хоть отбавляй.
– Но сначала-то ты его ощущала. Помню, как ты плакала по ночам.
Притупившаяся со временем боль пронзила ее – первые четыре месяца, на самом деле, дались ей тяжело. То, что она была далеко от семьи, – не было ее единственной трудностью. Она не понимала Большого Хозяина и его клан. И еще был Джесс.
– Вы научили меня любить пустыню. Я научилась наслаждаться покоем. В самом деле, – она усмехнулась, – думаю, что я испортилась. В прошлую ночь я едва смогла уснуть: все время слышала, как ходят и разговаривают люди.
Профессор засмеялся, глядя на нее.
– Так вот что это было! Я тоже не мог уснуть, но винил в этом волнение.
– И оно тоже, конечно. Нам, однако, лучше с этим смириться – оживление будет длиться еще несколько месяцев, я полагаю.
Выражение недоумения, которое исказило его черты, заставило ее смеяться. Он должен был протестовать против шума, но она знала другое – он упивался каждым мгновением публичного внимания к себе и своему делу.
– Пойдем. Мы все сделали.
Осень пошла за профессором к выходу. Они не стали тратить время на разговоры, а поспешили спуститься по ступеням. Когда она перешагивала через край, то услышала, как профессор попросил Риккера остаться и присмотреть за табличками. Фрэнк запротестовал, и на этот раз Осени показалось, что Фрэнк прав: зачем надо было за табличками присматривать?
Но, хотя она и согласилась мысленно с Риккером, все-таки промолчала: если он тут застрянет, то не будет надоедать ей или кому-нибудь еще. Может быть, это, в конце концов, и было причиной, по которой профессор решил его оставить здесь. Осень улыбнулась и спрыгнула с последней ступеньки.
Вернувшись в лагерь, группа оживленно обсуждала результаты раскопок. Из обрывков разговоров Осень поняла, что они пришли в восторг от открытия Дэвидсона. Действительно, они были возбуждены, что им достало времени только на то, чтобы открыть консервные банки и наспех уничтожить их содержимое вперемежку с сандвичами – и вот они уже готовы направиться обратно к скале.
Доктор Дэвидсон настаивал на том, чтобы они немного отдохнули. Осень с готовностью согласилась: она не спала и надеялась вздремнуть часок-другой.
В палатке было душно и жарко. Осень взяла одеяло и решила поискать место снаружи в тени, где мог дуть легкий ветерок.
Расстелив одеяло, Осень растянулась на животе и закрыла глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86