Аркадий поразился своей выходке. Что теперь сказать в оправдание? Что устал, расстроен? Что хочется пойти домой и приложить ухо к приемнику?
— Извини, — сказал он. — Мне стыдно.
— Думаю, вам лучше найти другого судмедэксперта, — ответила Полина.
— Думаю, что мне лучше уйти.
Когда он выбирался из машины, взорвался седьмой автомобиль, высоко взметнув фонтаны стекла. Вслед за хлопком взрыва к ногам посыпались, звеня, как колокольчики, кристаллики стекла. «Москвич» полыхал, как работающая на полную мощь домна, из окна с силой вырывалось пламя, жар от которого заставил Аркадия отступить в сторону. Когда загорелось сиденье, пламя перешло в клубы насыщенного ядовитыми веществами багрового дыма. Краска вспучилась. Весь участок, словно горящими угольками, был усеян отражающими огонь кусочками стекла.
Он заметил, что Полина опять что-то записывает. «Из нее бы получился хороший наемный убийца, — подумал он. — К тому же она хороший специалист в своем деле. А я — дурак».
9
— Жалко Руди. Он был очень человечным, отзывчивым, заботился о нашей молодежи, — Антонов поморщился, когда один паренек загнал другого в угол и выбил изо рта резинку. — Он здесь часто бывал, подбадривал ребят, учил добру, — Антонов одобрительно кивнул, когда боксер выбрался на свободное пространство. — Не отпускай его, не отпускай, двигайся! Хорошо, очень похоже на винт!.. В общем, Руди был как добрый дядюшка. Здесь вам не центр Москвы. Здешние ребята не ходят в специальные балетные школы… Бей!.. Но молодежь — наше самое ценное достояние. Комсомол предоставляет ребятам и девчатам большие возможности: авиамоделирование, шахматы, футбол. Готов спорить, что Руди помогал здесь всем клубам… Отступи!.. Не ты! Он!..
Яак все еще не появлялся. Полина звонила, но Аркадию больше всего не хотелось начинать день с морга. Когда же ей надоест копаться в крови? С другой стороны, смотреть, как ребята мутузят друг друга, тоже не средство от головной боли. Мастер спорта Антонов производил впечатление человека, у которого мозги от ударов давно превратились в нечто более крепкое. Седой ежик волос, плоские, невыразительные черты лица и кулаки, настолько узловатые, что, казалось, на них костяшек пальцев больше, чем следует. В руках молоток гонга и часы. Ребята на ринге были в кожаных шлемах, майках и трусах. Их кожа, за исключением мест, по которым приходились удары, была белой, как очищенная картофелина. Временами было похоже, что они боксируют, временами казалось, что они просто плохо танцуют. В спортзале Ленинградского райкома комсомола имелось место и для занятий других тяжелоатлетов, так что в зале раздавалось еще и пыхтение борцов и штангистов. «Налицо два психических склада, — подумал Аркадий. — Штангисты похрюкивают в одиночку, борцам же не терпится схватиться между собой». Сквозь забеленные окна проникал слабый свет. В воздухе стоял застарелый запах пота. Дверь обрамляли гимнастические стенки и плакат, гласивший: «Или сигареты, или успех!». При виде его Аркадий вспомнил, что случайно надел пиджак с двумя подаренными Борей пачками «Мальборо», так что в жизни есть и светлые моменты.
— Руди был заядлым болельщиком? Поэтому вы и просили меня прийти? Вы награждали его призом?
— Он действительно умер? — в свою очередь спросил Антонов.
— Вне всякого сомнения.
— Доставай, доставай, — крикнул Антонов в сторону ринга, а Аркадию сказал: — Забудьте про этот приз.
— Почему? — Аркадий припомнил, что ранее Антонов напоминал о нем дважды на день.
— Зачем он ему теперь?
— Я как раз об этом и думал, — ответил Аркадий.
— Не сочтите за дерзость, но мне просто хотелось выяснить один вопрос. Скажем, в кооперативе умирает человек, который подписывает чеки. Означает ли это, что все деньги на счету переходят к другому партнеру по кооперативу?
— Вы с Руди были партнерами?
Антонов усмехнулся, словно вопрос показался ему нелепым.
— Не я лично, конечно, а клуб. Извините… Не меняй стойку! Если бьешь правой, оставайся в правой стойке!
Аркадий начал соображать.
— Клуб и Руди?
— Местным комсомольским организациям разрешено состоять в кооперативах. Это вполне законно, но кое-кому бывает полезно иметь официального партнера, когда хочешь приобрести некоторые вещи.
— Игральные автоматы? — осенила Аркадия счастливая догадка.
Антонов вспомнил про часы и ударил молотком по гонгу. Бойцы, шатаясь, разошлись, не в силах поднять перчатки.
— Это вполне законно, — повторил Антонов и, понизив голос, добавил: — «ТрансКом сервисиз», с заглавной «К». «ТрансКом».
Комсомол плюс Руди равняется игральным автоматам в «Интуристе». Если смотреть сквозь призму таланта Руди, этот захудалый комсомольский клуб превратился в золотую жилу. Это была маленькая победа Аркадия, правда, незначительная по сравнению с задачей разыскать Кима.
— Вы увидите, — сказал Антонов, — что клуб числится в документах кооператива. Там записаны имена партнеров, объем услуг, номера банковских счетов — одним словом, все.
— Документы у вас?
— Все бумаги были у Руди, — ответил Антонов.
— М-да, боюсь, что Руди унес их с собой.
У мертвых свои странности.
В морге они все спокойны. Носилки на колесах стоят, выстроившись в длинный ряд. Мертвецы под грязными простынями не проявляют нетерпения и пассивно ждут своей очереди попасть на стол. Их не беспокоит, что из-за нехватки формальдегида они начинают разлагаться. Никто не обидится, если следователь, чтобы заглушить вонь, закурит дорогую американскую сигарету. Руди был в одном из выдвижных ящиков, внутренние органы лежали в пластиковом мешочке между ног. Полины еще не было.
Аркадий нашел ее в середине тысячной очереди за свеклой в небольшом парке рядом с Петровкой. Моросил мелкий дождь, мелькая в свете фонарей. Кое-где виднелись зонтики, но не так много, потому что обе руки у людей были заняты сумками. В голове очереди солдаты сгружали в грязь мешки. Плащ у Полины был застегнут по самый подбородок, в темных волосах блестели капельки влаги. Она казалась частью фантастической многоножки с устремленными вперед бесчисленными глазами и ртами, в которых сквозила страшная усталость. Стояли еще две очереди — за яйцами и за хлебом, а вокруг киоска вился длинный хвост за сигаретами. Вдоль людских рядов ходили добровольцы-наблюдатели: дабы никто не влез, не отстояв сколько надо. У Аркадия не было с собой визитки. Так что вся эта роскошь была ему ни к чему.
— Я приехала с пустыря, чтобы все закончить с Руди, — сказала Полина. — Говорила вам, что там слишком много крови. Теперь он целиком ваш.
Аркадий усомнился, может ли для Полины когда-нибудь быть «слишком много крови», но всем своим видом изобразил признательность. Наверное, она работала ночь напролет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
— Извини, — сказал он. — Мне стыдно.
— Думаю, вам лучше найти другого судмедэксперта, — ответила Полина.
— Думаю, что мне лучше уйти.
Когда он выбирался из машины, взорвался седьмой автомобиль, высоко взметнув фонтаны стекла. Вслед за хлопком взрыва к ногам посыпались, звеня, как колокольчики, кристаллики стекла. «Москвич» полыхал, как работающая на полную мощь домна, из окна с силой вырывалось пламя, жар от которого заставил Аркадия отступить в сторону. Когда загорелось сиденье, пламя перешло в клубы насыщенного ядовитыми веществами багрового дыма. Краска вспучилась. Весь участок, словно горящими угольками, был усеян отражающими огонь кусочками стекла.
Он заметил, что Полина опять что-то записывает. «Из нее бы получился хороший наемный убийца, — подумал он. — К тому же она хороший специалист в своем деле. А я — дурак».
9
— Жалко Руди. Он был очень человечным, отзывчивым, заботился о нашей молодежи, — Антонов поморщился, когда один паренек загнал другого в угол и выбил изо рта резинку. — Он здесь часто бывал, подбадривал ребят, учил добру, — Антонов одобрительно кивнул, когда боксер выбрался на свободное пространство. — Не отпускай его, не отпускай, двигайся! Хорошо, очень похоже на винт!.. В общем, Руди был как добрый дядюшка. Здесь вам не центр Москвы. Здешние ребята не ходят в специальные балетные школы… Бей!.. Но молодежь — наше самое ценное достояние. Комсомол предоставляет ребятам и девчатам большие возможности: авиамоделирование, шахматы, футбол. Готов спорить, что Руди помогал здесь всем клубам… Отступи!.. Не ты! Он!..
Яак все еще не появлялся. Полина звонила, но Аркадию больше всего не хотелось начинать день с морга. Когда же ей надоест копаться в крови? С другой стороны, смотреть, как ребята мутузят друг друга, тоже не средство от головной боли. Мастер спорта Антонов производил впечатление человека, у которого мозги от ударов давно превратились в нечто более крепкое. Седой ежик волос, плоские, невыразительные черты лица и кулаки, настолько узловатые, что, казалось, на них костяшек пальцев больше, чем следует. В руках молоток гонга и часы. Ребята на ринге были в кожаных шлемах, майках и трусах. Их кожа, за исключением мест, по которым приходились удары, была белой, как очищенная картофелина. Временами было похоже, что они боксируют, временами казалось, что они просто плохо танцуют. В спортзале Ленинградского райкома комсомола имелось место и для занятий других тяжелоатлетов, так что в зале раздавалось еще и пыхтение борцов и штангистов. «Налицо два психических склада, — подумал Аркадий. — Штангисты похрюкивают в одиночку, борцам же не терпится схватиться между собой». Сквозь забеленные окна проникал слабый свет. В воздухе стоял застарелый запах пота. Дверь обрамляли гимнастические стенки и плакат, гласивший: «Или сигареты, или успех!». При виде его Аркадий вспомнил, что случайно надел пиджак с двумя подаренными Борей пачками «Мальборо», так что в жизни есть и светлые моменты.
— Руди был заядлым болельщиком? Поэтому вы и просили меня прийти? Вы награждали его призом?
— Он действительно умер? — в свою очередь спросил Антонов.
— Вне всякого сомнения.
— Доставай, доставай, — крикнул Антонов в сторону ринга, а Аркадию сказал: — Забудьте про этот приз.
— Почему? — Аркадий припомнил, что ранее Антонов напоминал о нем дважды на день.
— Зачем он ему теперь?
— Я как раз об этом и думал, — ответил Аркадий.
— Не сочтите за дерзость, но мне просто хотелось выяснить один вопрос. Скажем, в кооперативе умирает человек, который подписывает чеки. Означает ли это, что все деньги на счету переходят к другому партнеру по кооперативу?
— Вы с Руди были партнерами?
Антонов усмехнулся, словно вопрос показался ему нелепым.
— Не я лично, конечно, а клуб. Извините… Не меняй стойку! Если бьешь правой, оставайся в правой стойке!
Аркадий начал соображать.
— Клуб и Руди?
— Местным комсомольским организациям разрешено состоять в кооперативах. Это вполне законно, но кое-кому бывает полезно иметь официального партнера, когда хочешь приобрести некоторые вещи.
— Игральные автоматы? — осенила Аркадия счастливая догадка.
Антонов вспомнил про часы и ударил молотком по гонгу. Бойцы, шатаясь, разошлись, не в силах поднять перчатки.
— Это вполне законно, — повторил Антонов и, понизив голос, добавил: — «ТрансКом сервисиз», с заглавной «К». «ТрансКом».
Комсомол плюс Руди равняется игральным автоматам в «Интуристе». Если смотреть сквозь призму таланта Руди, этот захудалый комсомольский клуб превратился в золотую жилу. Это была маленькая победа Аркадия, правда, незначительная по сравнению с задачей разыскать Кима.
— Вы увидите, — сказал Антонов, — что клуб числится в документах кооператива. Там записаны имена партнеров, объем услуг, номера банковских счетов — одним словом, все.
— Документы у вас?
— Все бумаги были у Руди, — ответил Антонов.
— М-да, боюсь, что Руди унес их с собой.
У мертвых свои странности.
В морге они все спокойны. Носилки на колесах стоят, выстроившись в длинный ряд. Мертвецы под грязными простынями не проявляют нетерпения и пассивно ждут своей очереди попасть на стол. Их не беспокоит, что из-за нехватки формальдегида они начинают разлагаться. Никто не обидится, если следователь, чтобы заглушить вонь, закурит дорогую американскую сигарету. Руди был в одном из выдвижных ящиков, внутренние органы лежали в пластиковом мешочке между ног. Полины еще не было.
Аркадий нашел ее в середине тысячной очереди за свеклой в небольшом парке рядом с Петровкой. Моросил мелкий дождь, мелькая в свете фонарей. Кое-где виднелись зонтики, но не так много, потому что обе руки у людей были заняты сумками. В голове очереди солдаты сгружали в грязь мешки. Плащ у Полины был застегнут по самый подбородок, в темных волосах блестели капельки влаги. Она казалась частью фантастической многоножки с устремленными вперед бесчисленными глазами и ртами, в которых сквозила страшная усталость. Стояли еще две очереди — за яйцами и за хлебом, а вокруг киоска вился длинный хвост за сигаретами. Вдоль людских рядов ходили добровольцы-наблюдатели: дабы никто не влез, не отстояв сколько надо. У Аркадия не было с собой визитки. Так что вся эта роскошь была ему ни к чему.
— Я приехала с пустыря, чтобы все закончить с Руди, — сказала Полина. — Говорила вам, что там слишком много крови. Теперь он целиком ваш.
Аркадий усомнился, может ли для Полины когда-нибудь быть «слишком много крови», но всем своим видом изобразил признательность. Наверное, она работала ночь напролет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112